– Почему так есть?

– Не знаю… Может, потому что чувствую, что ты сильнее меня?

– Ха! – Чэтима хлопнул в ладоши и, как всегда добродушно, рассмеялся, чуть наклонив косматую голову в бок. – Как это я сильнее тебя?

– А разве нет? Ты вон какой здоровенный.

Он вдруг посерьезнел, задумался на минуту, а затем вкрадчиво спросил:

– Скажи Аделина мне, дитя собственное убить могла бы ты?

– Конечно нет! – изумилась девушка.

– Ха! Видишь вот, дитя малое, а сильнее тебя. Его даже нет еще, но ты уже слабее. Заплачет и ты ему все сделаешь.

– Но это же совсем другое!

– Ты своей силы не видишь, а говоришь сама. Тот, кто мне дома говорит делать что, ростом с тебя, только старый и зубов нет, а я его слушаю. Почему так есть?

– Я не знаю. Наверно он очень умный? – поразмыслив ответила девушка.

– Я думаю тоже так, а он сам про себя «дурак» говорит. Вот и где сила здесь?

– Ну не знаю. Ты меня запутал, – улыбнулась Аделина.

Прайярец засмеялся, а затем ответил:

– Ты хорошая есть, скажу тебе. В любви вся сила. Я его люблю, потому и делаю что говорит он, ты боли много видела, но все равно жизнь любишь, потому делаешь то, что они велят, – Чэтима показал рукой себе за плечо, намекая на властителей Нордики. – А они деньги и себя любят, то тоже любовь, но слабая, от того, что пустая она. Поэтому мы их с тобой вдвоем будем побеждать, – он улыбнулся и добавил. – Правда я пока не придумал как. Но я весь день думаю. И ночь тоже. Пока не сплю, а лежу просто.

– Но… как же мы можем победить? Мы заперты здесь на острове, мы во всем зависим от тех, кто нас сюда привез. Разве что бежать. Только ведь кругом море и если нас поймают, то не знаю как насчет тебя, а уж меня-то точно убьют.

– Правду говоришь, – кивнул Чэтима с мрачным видом. – У меня мысли такие тоже, никак других нет. Значит надо спрашивать у тех, кто дальше нас видит, но одному мне это не получается. Нужна твоя помощь будет.

– Как я могу помочь? – удивилась Аделина.

– Мне надо с духами говорить, посмотреть их глазами в будущее. То камлание называется.

36 год эпохи Штаттика (около полугода после пророчества)

Ланкарский унтерланд Рейха

Лани уже и не помнила, когда чувствовала себя в последний раз столь неловко.

Она нагнулась, срывая тонкую молодую травинку и украдкой взглянула на своего недавнего спасителя. Крепкий высокий мужчина шел рядом с задумчивым видом, положив на плечо заряженный арбалет. Девушка слышала немало удивительных историй о могучих воинах, называемых трапперами. Они составляли очень небольшую часть армии Ассии, но именно при помощи них Ханство обходилось без магов. Насколько Лани было известно, к заключившим темный договор в далекой северной стране относились как к мерзким служителям демонов, презирая и уничтожая их. Однако этот траппер, назвавшийся Иован, спас ее, причем сделал это уже трижды.

Он перебил патрульных Рейха, затем помог восстановить дыхание, а после вынес ее на руках из мертвого города, и нес так до тех пор, пока к девушке не вернулись силы. Каждый раз, когда он смотрел на нее, то сдержанно улыбался уголками губ. Сперва девушке чудилась в этом насмешка, но она быстро поняла, что ни о какой насмешке не может идти и речи. Мужчина был нежен с нею словно с хрупким цветком. Это чувствовалось во всем – и в том как он продолжал нести ее на руках, даже когда Лани уже пришла в себя, и в его взгляде, и интонации голоса, несмотря на то, что они не понимали речи друг друга.

– А может ты знаешь этот язык? – спросила девушка на иктанском.

Мужчина снова улыбнулся и, коротко глянув на нее, покачал головой.

– Ну а я тоже других не знаю. Жаль. Мой отец ведь часто торговал с Ассией, могла бы и выучить. Он мне говорил, что пригодится, а я не верила.

Видимо услышав знакомое слово, Иован кивнул:

– Да, Ассия.

Они подошли к небольшой рощице, и мужчина скинул свою сумку, положив ее возле ближайшего дерева, что-то сказал на родном языке и Лани догадалась, что он предлагает сделать передышку.

Иован быстро разрядил свой арбалет, бережно положил его рядом, а потом достал меч, принявшись выкорчевывать им траву на небольшом пятачке земли. Девушка с интересом наблюдала за его действиями, а затем догадалась, что он хочет сделать. Притоптав землю сапогом, Иован нарисовал на ней человечка и показал пальцем на себя.

– Я, – сказал он.

Затем добавил над собой широкий полукруг, а рядом изобразил еще одного человечка, поменьше первого. Показал пальцем в сторону девушки.

– Огненя гуснинца. Сон.

Лани вздрогнула и удивленно распахнула глаза. Она вдруг поняла, что уже встречалась с ним в землянке в холодном заснеженном лесу около полугода назад. «Это был не совсем сон» вспомнила она слова Инса. Значит перед ней находился тот самый человек, что запомнил ее с тех пор и отчего-то хранил к ней теплые чувства.

– Я даже не знаю, что сказать, – прошептала Лани растерянно. – Ничего не пойму. Как и зачем ты нашел меня? Почему помогаешь?

Мужчина коснулся своего уха и развел руками. Затем он поводил по земле ладонью, стирая рисунок, и схематично изобразил там город.

– Анора, – сказал он, после чего сделал движение пальцами, напоминающее идущего человека. – Ты, я?

На земле появился знак вопроса.

Лани серьезно задумалась над его предложением отправиться к далекому южному городу. То, что при этом придется пересечь всю страну ее не пугало, в конце концов до мертвого Фремьена она добралась на повозке со слугой Готье меньше чем за неделю. Но фактически она стала равна теперь незарегистрированному магу – ученица бежавшая от своего куратора. У нее нет при себе документа о приписке к академии, а во всех крупных городах избежать проверки будет невозможно.

Если же ей самолично прийти и рассказать о том, что творилось у Лаурфа в особняке?

Лани покачала головой собственным мыслям.

В лучшем случае в академии она получит на тело руну Минерталя, а в худшем и куда более вероятном, ее вернут Лаурфу, где проклятый паук как следует позаботится о перевоспитании строптивого львенка.

Пристально посмотрев на Лани, Иован нарисовал еще один вопросительный знак. Она натянуто улыбнулась и кивнула.

И лишь после этого поняла, что гораздо больше боится остаться одной.

Куда она пойдет и чем займется, если этот ассийский траппер попросту поднимет свою сумку и отправится дальше, запретив ей следовать за собой?

Мужчина, однако, нахмурился, а затем, чуть прищурив глаза, нарисовал на земле третий вопросительный знак, а за ним и восклицательный, намекая объяснить причины такой неуверенности.

Лани ужасно захотелось что-нибудь соврать. В конце концов что ей это стоило, когда они даже не понимают слов друг друга? Но это желание показалось ей мерзким отголоском проклятого особняка, в котором ее пытались превратить в пустую маску самой себя.

Она болезненно прикрыла глаза и задрала юбку платья. Верх левого бедра, словно темная подвязка в виде пяти колец со множеством мелких пересекающихся линий, опоясывала метка Игниса. Девушка отвернулась, чтобы не видеть реакции Иована, но воображение само нарисовало ей отвращение на лице мужчины. Он молчал и спустя несколько секунд Лани все же взглянула на него украдкой, не сумев побороть любопытство.

Траппер размышлял, потирая подбородок, покрытый легкой щетиной, при этом не выглядел удивленным или расстроенным. Похоже было больше на то, что он никак не мог понять, отчего волшебница боится своей метки.

Наконец он вскинул брови, улыбнулся, а затем снял свой медальон и осторожно повязал его Лани на шею.

Девушка коснулась серебряного украшения, то оказалось прохладным, особенно в районе конусообразного шестигранного камешка. Внезапно она вспомнила, где видела такие медальоны – на храмовниках церкви святого круга, охранявших академию от потенциальных одержимых, коими легко могли стать любые неопытные маги. Лани вопросительно посмотрела на Иована, не понимая, чем это может ей помочь, а он в ответ картинно прикрыл глаза рукой.