Такие мысли не успокаивали, и я решил, что если не найду способа спуститься без посторонней помощи, то рискну позвать на помощь, но пока я могу выдерживать натяжение ремней, я буду держаться и надеяться на встречу с деревом или столбом. Возможно, пойдет дождь, и тогда моя мокрая одежда станет такой тяжелой, что я спущусь вниз до самого фонарного столба.
Когда эта мысль пронеслась у меня в голове, я увидел на улице искру света, приближающуюся ко мне. Я логично предположил, что она исходит из табачной трубки, и вскоре услышал голос. Это был голос человека из Альпийского клуба. Из всех людей на свете я не хотел, чтобы именно он меня обнаружил, и неподвижно застыл. Мужчина разговаривал с другим человеком, который шел с ним рядом.
– Он, несомненно, сумасшедший, – сказал альпиец. – Никто, кроме сумасшедшего, не смог бы так подняться и спуститься с горы, как он! У него нет ни одной мышцы, и достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что он не мог совершить ни одного восхождения нормальным способом. Только возбуждение безумия придает ему силы.
Теперь двое остановились почти подо мной, и оратор продолжил:
– Такие вещи очень часто случаются с маньяками. Временами они приобретают неестественную силу, которая совершенно удивительна. Я видел, как один маленький парень боролся и дрался так, что четверо сильных мужчин не могли его удержать.
Затем заговорил другой человек.
– Боюсь, то, что вы говорите, слишком верно, – заметил он. – На самом деле, я знал об этом уже некоторое время.
При этих словах мое дыхание почти остановилось. Это был голос мистера Гилберта, моего земляка и отца Джанет. Должно быть, именно он приехал в дорожной карете. Он был знаком с человеком из Альпийского клуба, и они говорили обо мне. Уместно или неуместно, но я слушал во все уши.
– Это очень печальный случай, – продолжал мистер Гилберт. – Моя дочь была помолвлена с его сыном, но я разорвал этот брак. Я не мог допустить, чтобы она вышла замуж за сына сумасшедшего, а в его состоянии не может быть никаких сомнений. Его видели, мужчину в возрасте, главу семьи, нагруженным тяжелым ранцем, который не было никакой необходимости нести, и бегущего по дороге на протяжении многих миль, перепрыгивая через заборы, камни и канавы, как молодой теленок или жеребенок. Я сам был свидетелем душераздирающего случая того, как характер доброго человека может измениться из-за нарушения его интеллекта. Я находился на некотором расстоянии от его дома, но я ясно видел, как он запряг маленького ослика, принадлежащего ему, в большую двуконную повозку, груженную камнем, и бил и бил бедную зверушку, пока она не протащила тяжелый груз некоторое расстояние по дороге. Я бы стал возражать ему по поводу этой ужасной жестокости, но он вернул повозку в свой двор прежде, чем я смог до него добраться.
– О, нет никаких сомнений в его безумии, – сказал человек из Альпийского клуба, – и ему нельзя позволять передвигаться таким образом. Когда-нибудь он сбросит свою жену с обрыва только ради того, чтобы увидеть, как она летит по воздуху.
– Мне жаль, что он здесь, – сказал мистер Гилберт, – потому что встреча с ним была бы очень болезненной. Мы с дочерью уедем завтра утром как можно раньше, чтобы не видеть его.
И затем они пошли обратно в отель.
На несколько мгновений я завис, совершенно забыв о своем состоянии и погрузившись в размышления об этих откровениях. Одна мысль теперь заполнила мой разум. Необходимо все объяснить мистеру Гилберту, даже если для этого придется позвать его и говорить с ним с высоты.
В этот момент я увидел, что по дороге ко мне приближается что-то белое. Мои глаза привыкли к темноте, и я увидел, что это было запрокинутое вверх лицо. Я узнал торопливую походку и фигуру – это была моя жена. Когда она приблизилась ко мне, я позвал ее по имени и на одном дыхании попросил ее не кричать. Должно быть, ей стоило больших усилий сдержаться, но она это сделала.
– Ты должна помочь мне спуститься, – сказал я, – но чтобы нас никто не увидел.
– Что мне сделать? – прошептала она.
– Попробуй ухватиться за эту веревку.
Достав из кармана кусок бечевки, я спустил ей один конец. Но он был слишком коротким, она не могла дотянуться до него. Тогда я привязал к нему свой носовой платок, но длины все равно не хватило.
– Я могу достать еще ниток или носовых платков, – поспешно прошептала она.
– Нет, – сказал я, – ты не сможешь их привязать. Но, прислоненные к стене отеля, с этой стороны, в углу, прямо внутри садовой калитки, стоят несколько рыбацких удочек. Я видел их там ежедневно. Ты легко найдешь их в темноте. Пойди, пожалуйста, и принеси мне одну из них.
Гостиница была недалеко, и через несколько минут моя жена вернулась с удочкой. Она встала на цыпочки и подняла её высоко в воздух, но все, что она могла сделать, это ударить её по моим ногам и ступням. Мои самые неистовые усилия не позволили мне опустить руки достаточно низко, чтобы прикоснуться к ней.
– Подождите минутку, – сказала она, и удочка пропала.
Я знал, что она делает. К шесту был прикреплен крючок и леска, и она с женской ловкостью прикрепляла крючок к крайнему концу удилища. Вскоре она протянула руку вверх и легонько ударила по моим ногам. После нескольких попыток крючок зацепился за брюки, чуть ниже правого колена. Затем последовала легкая потяжка, длинный царапок по ноге, и крючок был остановлен верхом моего ботинка. Затем последовала уверенная потяжка вниз, и я почувствовал, что спускаюсь. Аккуратно и твердо удилище было вытянуто вниз, осторожно нижний конец коснулся земли, через несколько мгновений моя лодыжка была крепко обхвачена. Затем кто-то словно взобрался на меня, мои ноги коснулись земли, чья-то рука обвилась вокруг моей шеи, а другая рука что-то делала за спиной моего ранца, и вскоре я уже твердо стоял на дороге, полностью лишенный отрицательной силы тяжести.
– О, как я могла забыть, – всхлипывала моя жена, – что я, отпустив твои руки, позволила тебе подняться в воздух! Сначала я подумала, что ты остановился внизу, и только недавно меня осенила истина. Тогда я бросилась на улицу и стала искать тебя. Я знала, что у тебя в кармане есть восковые спички, и надеялась, что ты будешь чиркать ими, чтобы тебя заметили.
– Но я не хотел, чтобы меня увидели, – сказал я, когда мы поспешили в отель, – и я никогда не смогу достаточно отблагодарить за то, что именно ты нашла меня и опустила вниз. Ты знаешь, что мистер Гилберт и его дочь только что приехали? Я должен немедленно его увидеть. Я объясню тебе все, когда поднимусь наверх.
Я снял свой рюкзак и отдал его жене, которая отнесла его в нашу комнату, а я пошел искать мистера Гилберта. К счастью, я нашел его как раз в тот момент, когда он собирался подняться в свою комнату. Он пожал мою протянутую руку, но посмотрел на меня печально и серьезно.
– Мистер Гилберт, – сказал я, – я должен поговорить с вами наедине. Давайте пройдем в эту комнату. Здесь никого нет.
– Друг мой, – сказал мистер Гилберт, – будет гораздо лучше, если мы не будем обсуждать эту тему. Это очень болезненно для нас обоих, и ничего хорошего от разговора на эту тему не будет.
– Вы даже не догадываетесь о том, что я хочу вам сказать, – ответил я. – Подойдите сюда, и через несколько минут вы будете очень рады, что послушали меня.
Моя манера была настолько серьезной и впечатляющей, что мистер Гилберт был вынужден последовать за мной, и мы вошли в маленькую комнату, которую называли курительной, но в которой редко кто курил, и закрыли дверь. Я сразу же начал свое заявление. Я сказал своему старому другу, что с помощью средств, которые мне сейчас не нужно объяснять, я узнал, что он считал меня сумасшедшим, и что теперь самая важная цель моей жизни – исправить себя в его глазах. После этого я рассказал ему всю историю моего изобретения и объяснил причину действий, которые показались ему действиями сумасшедшего. Я ничего не сказал о маленьком происшествии того вечера. Это была простая случайность, и сейчас мне не хотелось о ней говорить.