— Тебе лучше не знать, — заявила Грэйси, подливая добавки. — Просто пей. Ты почувствуешь себя лучше.

Поморщившись, я поднесла кружку к губам, а затем, передумала и поставила обратно на стол.

— Купер ушел.

— Я так и знала, — сказала Грэйси, обнимая меня за плечи. — Нужно быть сильной и ждать, Мо.

— Я действительно не могу уехать. То есть, куда мне ехать? — произнесла я, сжимая кончиками пальцев скулы, словно это давление могло каким-то образом помешать мне морщиться. — Я собираюсь… О Господи, Грэйси. Я беременна.

— Ох, девочка моя, — вздохнула Грэйси и прислонила мою голову к своему плечу, и я начала плакать.

— Не представляю, что делать. Мы даже не заикались о детях. И я ничего не знаю о них, тем более о детях оборотней.

— Ты рассуждаешь так, словно собираешься пройти через все это одна.

— А вы видите рядом кого-то еще? — спросила я, обводя рукой пустую кухню.

— Есть я. И Самсон, и остальные члены стаи — на первое время, пока не вернется Купер, а он непременно вернется.

Представив, как Самсон старается затянуть ремни детского рюкзака-кенгуру, я захихикала.

— Не хочу уезжать. Сомневаюсь, что смогла бы уехать, даже если бы попыталась. Но мысль о том, что ребенок будет расти без отца, очень сильно меня печалит. Ох, черт, Грэйси, я не то имела в виду. Простите, я сейчас плохо соображаю.

— Не извиняйся, — серьезно сказала Грэйси и приподняла мой подбородок так, что пришлось встретить взгляд ее зеленых глаз. — Беременные женщины имеют право время от времени немного капризничать. Я растила детей без отца — это печально и трудно. И я не хотела бы пережить это снова, если бы могла что-то изменить, но я не могу.

— Мой муж геройски погиб при загадочных обстоятельствах, но Куперу от этого не было легче. Я бы сказала — труднее. Думаю, он, как и все мальчишки, считал отца неуязвимым. Муж полагал, что у него впереди много времени, и он успеет воспитать сына настоящим мужчиной и волком. Сыну пришлось очень быстро стать главой дома. Дед пытался подставить плечо мальчикам. Но став альфой, Купер был вынужден принимать решения самостоятельно, на мой взгляд, еще не будучи готовым к этому. Ему пришлось столкнуться с такими трудностями, с которыми прежде не сталкивался ни один альфа: программы по контролю над хищниками, охота с воздуха… Мы лишь краем уха слышали о стаях, посягавших на чужие территории, когда на Долину напали. Мы и подумать не могли, что такое может случиться в наших краях. И Купер должен был распутать этот клубок. Сын держался таким молодцом. До недавнего времени я не осознавала, какая ноша на него свалилась. У него все идет своим чередом, милая. Тебе просто надо проявить упрямство. Он хочет заставить тебя уйти.

— Ну, на самом деле, меня нельзя заставить что-либо делать. Спросите у мамы.

Грэйси сжала мою руку.

— Вот и умница. Ты хорошо себя чувствуешь? Мой внук или внучка тебя не тревожит?

— Я только недавно разобралась, что к чему. Мне казалось, я просто тоскую по… ну, вы понимаете. Я не выпивала, не прыгала с тарзанки, не делала ничего подобного, хотя и не была «мисс добросовестный перинатальный уход».

— Почему бы мне не отвезти тебя в нашу местную клинику? — предложила Грэйси. — Доктор Модер работает с нашими беременными женщинами и следит, чтобы в официальных бумагах значились самые обычные, человеческие роды. Она с радостью осмотрит тебя и наставит на правильный путь.

— Я пока не хочу никому сообщать. Знаю, с какой скоростью слухи разносятся в маленьких городках. Кто-нибудь увидит меня в больнице, несколько телефонных звонков, глазом моргнуть не успеешь, а все уже обсуждают новость за ужином. Не хочу, чтобы вся стая узнала раньше Купера.

Грэйси лишь улыбнулась. В итоге доктор Модер нанесла домашний визит, Господь да благослови эту женщину. Она оказалась квалифицированным, умелым специалистом и была рада сбежать на часок из клиники, если это сулило награду — кусок ромового пирога Грэйси. Она даже не возражала против потока моих слез, когда тест на беременность показал ярко-розовый положительный результат. Похлопав меня по плечу, доктор Модер объяснила, что, в связи с укороченным сроком беременности, уровень моих гормонов почти вдвое выше, чем у нормальной беременной женщины. Затем она взяла кровь на анализ, вручила пузырек сильнодействующих витаминов для беременных и отпечатанную ручным способом брошюру под заголовком «Чего ожидать, если вы ожидаете оборотня». Сказала, чтобы я рассматривала это издание, как дополнение или специальный справочный раздел к обычному пособию, которым тоже меня снабдила. (И если кто-нибудь увидит эту книжицу, я должна сделать вид, что это всего лишь шутка).

Мне надлежало родить через четыре месяца. Четыре месяца на то, чтобы подготовиться к появлению малыша, который, вероятно, станет превращаться в четвероногое существо. Неудивительно, что слонихи вынашивают потомство по два года.

Я как раз натягивала куртку, когда в парадную дверь влетела Мэгги, а следом за ней Эли.

— Что она здесь делает? — возопила она, обличительно вскинув руку, да так, что та прошла в сантиметре от моего лица.

— Мо — моя подруга и всегда желанная гостья, когда бы ей ни захотелось приехать, — осадила дочь Грэйси.

Мэгги повернулась ко мне.

— Ты здесь такая же чужая, каким всегда был Купер. Он уже надавал тебе обещаний? Сказал, что любит тебя? Разочаровал тебя? Ты не одна такая!

Я вскочила и двинулась на Мэгги. На ее лице отразилось секундное замешательство, но она стояла как вкопанная. Такое поведение я, по крайней мере, могла уважать.

— Вот именно, Скрэппи-Ду. Ты хоть понимаешь, что сделала своему брату, которого якобы любила? Купер не хочет возвращаться домой — он не в силах встречаться с тобой. Он отгородился от всего мира. Убежден, что не имеет права кого-либо любить. Потому что ты — избалованная, эгоистичная маленькая паршивка, которая заслуживает хорошей взбучки. Ты, видите ли, разозлилась. Брат разочаровал тебя. Так повзрослей и забудь об этом!

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты не часть стаи и не знаешь, как он поступил с нами. — Мэгги скривила губы, обнажив клыки. Я сжала кулаки, когда она подступила достаточно близко, чтобы меня боднуть. Грэйси схватила меня за руки, пытаясь оттянуть, и громко приказала дочери сесть.

Эли скользнул между нами.

— Послушайте, давайте все успокоимся.

Он толкнул Мэгги в плечо, но та сразу ощерилась:

— Разве не ты говорил мне, что…

— Отойди, Мэгги, — велел Эли, и тихие командные нотки послышались в его голосе.

Он потеснил строптивицу к двери. Мэгги оттолкнула его, наклонилась и сделала резкий выпад в мою сторону. Я отпрянула, радуясь хорошим рефлексам.

— Мэгги, я вожак стаи, — рявкнул Эли. — Отойди!

Постояв секунду-другую, Мэгги фыркнула и выскочила за дверь, громко хлопнув ей напоследок.

С уходом Мэгги напряженность в комнате постепенно спала. Привалившись к стене, я задавалась вопросом, что хорошего ожидала от этой поездки. Я не сожалела о том, что повидалась с Грэйси и рассказала о ребенке. Но какая-то часть меня понимала, что мое присутствие могло спровоцировать Мэгги. И потом, вступить в перепалку с этой девицей было чистым безумием. Неужели я все-таки склонна к суициду? Этот визит обернулся полным провалом, хуже того случая, когда родители пригласили Кару провести неделю в нашей коммуне, а их друзья-нудисты как назло нагрянули в гости.

— Мне жаль. — Я чмокнула Грэйси в макушку. — Я, пожалуй, поеду, пока Мэгги не взорвала мой грузовик или еще что-нибудь.

Грэйси тяжело вздохнула:

— Я поговорю с ней — давно пора. Возвращайся поскорее, Мо. Звони в любое время. Береги себя. И крепись.

Я вымученно улыбнулась.

— Можно перекинуться с тобой парой словечек на улице, Мо? — спросил Эли.

Я кивнула, надевая куртку. Видимо, все еще переживая из-за моих слов, сказанных в баре, Элай относился ко мне с настороженным уважением. Он величаво указал на алюминиевые садовые стулья, которые Грэйси, должно быть, вынесла на лужайку, на случай хорошей погоды. Я согласилась выпить еще одну кружку чаю — Грэйси заверила, что он совершенно безвреден для меня и моего… кутенка.