— Доброе утро, — пробормотал Купер таким хриплым голосом, каким и должен быть голос оборотня сразу по пробуждении.

— Привет, — отозвалась я, наслаждаясь тем, как его щетина легко царапает мою шею. — Голоден?

— Как всегда, — Купер зевнул, и я вылезла из кровати.

Я укуталась в халат, а Купер обмотал простыню вокруг талии. Штаны он, вероятно, оставил где-то в лесу. Мы совершили налет на холодильник и пришли к выводу, что на завтрак будут французские тосты и бекон. Я выложила на сковороду две полные упаковки бекона — больше, чем смогла бы съесть за несколько недель, но ведь я видела, как Купер поглощает свинину в баре. Если он часто будет у меня зависать, на продукты придется потратиться.

Я отбросила эту мысль, ведь строить планы на счет Купера опасно. Насколько я знала, наши отношения кратковременны, однако, я была уверена, что здесь больше ни с кем спать не буду. Какой смысл? Даже, если бы Бред Питт в метель оказался под моей дверью и умолял согреть его своим теплом, чтобы уберечь от переохлаждения, ни это, ни любой другой трюк для завоевания моего внимания не сравнились бы с Купером и его Могучим Пенисом. Стоит предупредить мужское население Гранди: я для них полностью потеряна.

Хотя, конечно, я в любом случае не жалуюсь, ведь количество оргазмов, которых я достигла за последние девять часов, вполне вероятно, позволит продержаться еще год.

Так что я не стала планировать секс (или отсутствии такового) в ближайшие месяцы, а просто взбивала яйца для французских тостов и размышляла о том, как же довольна будет Эви, если узнает, что все ее прогнозы в отношении Купера сбылись. И о том, как меня нервировало пристальное внимание оборотня ко всем моим передвижениям по кухне. Купер не мог не заметить мое состояние.

— Я тебя нервирую? — усмехнулся он.

— Нет, — выдавила смешок я. — С чего ты взял?

— Ты кладешь чеснок в смесь для гренок, — Купер кивнул на миску, куда я действительно сыпала чесночную соль — к яйцам, ванили и коричневому сахару. Я улыбнулась, закатила глаза и вылила все в раковину. Пришлось начинать заново.

— Это не из-за тебя, просто очки забыла надеть, — чопорно отозвалась я.

— Да, да, только пустые отрицания моего животного притяжения не насытят желудок. Поторопись, женщина.

— Прекрасно, — фыркнула я и разбила еще несколько яиц, — так ты осознаешь, что мы никогда не сможем рассказать Эви о нас, она ведь начнет злорадствовать.

— Я с удовольствием вступлю в программу защиты сексуальных свидетелей, если они отправят нас в один город.

— Договорились.

— Чем хочешь сегодня заняться? — поинтересовался Купер, наблюдая за тем, как я выкладываю первые кусочки хлеба в яичной смеси на горячую сковороду. Я постаралась ничем не выдать радостного возбуждения: он хочет остаться! Мое сознание раздвоилось. Одна часть — гордая, интеллектуальная — приводила веские, разумные доводы за необходимость познакомиться ближе, другая же — похотливая и глупая — кричала: «Секса! Больше секса! Давай послушаем стоны Купера во время оргазма! Хочу Купера обнаженным прямо сейчас!»

Пришлось постараться, чтобы оказаться красноречивее своего подсознания.

— Прости, но вынуждена отметить, у тебя здесь нет одежды, — я прилагала усилия, чтобы выглядеть невинно. — Это, кажется, ограничивает наши возможности.

Купер довольно ухмыльнулся.

— Я надеялся, что ты заметишь.

— Знаешь, нет необходимости надевать маску джентльмена. Если хочешь провести день, занимаясь сексом, так и скажи.

— Нам, возможно, придется позвонить в национальную гвардию, чтобы прислали презервативов, — сдавленно засмеялся Купер и притянул меня к себе на колени.

— Я купила большую упаковку в «Чудесах оптом», думаю, нам хватит. — Выражение лица Купера поменялось с искаженного ужасом до сияющего от радости. Я пожала плечами. — Люблю быть готовой ко всему.

Когда я проснулась утром в понедельник, Купера уже не было. На его подушке осталась записка, в которой он сообщал, что ему необходимо встретить охотников на лосей в Бекер-Ридже. Погода установилась хорошая, хотя и несколько холодная, но, если она простоит некоторое время, оборотень будет отсутствовать три-четыре дня. Он обещал вернуться как можно скорее. «Окажи мне услугу, — писал Купер, — не смывай меня. Вымой волосы, лицо, что угодно, только не смывай мой запах с тела. Волчьи заморочки, я все объясню по возвращении».

— Фу… — я сморщила нос. Куперу придется смириться с моим безразличием к «волчьим заморочкам», поскольку я не собираюсь три дня обходиться без ванной. — Несомненно, какая-то злая шутка, — сказала я самой себе.

Я зашла в душ и потянулась за гелем. Тут-то я и поняла, что не хочу смывать его. Не потому, что Купер так сказал, мне нравилось чувствовать его запах на коже — мускусный аромат ясменника с пряными нотками. И я надеялась, что, где бы Купер ни был, мой запах он также не смыл, что я останусь с ним.

— Не верю, что я это делаю, — пробормотала я, выключая душ и отступая к раковине. Потекла горячая вода, и я аккуратно нанесла шампунь на волосы. Приняв то, что я назвала «аккуратным омовением», я молилась только, чтобы в ближайшие дни от меня не начало вонять.

Я оделась на работу и укуталась в одно из своих пальто «среднего уровня» — для мягкой зимней погоды. Предполагалось, что температура сегодня упадет градусов на двадцать ниже нуля. Мне нравилось, как местный говорили «всего на двадцать», словно это мелочи. В Миссисипи, если бы снег выпал на полтора сантиметра, школы бы на три дня закрыли, а в «Уолмарте» началась бы паника. Такое чувство, что в ДНК жителей юга ввели код, который заставляет нас бегать сломя голову по рядам с хлебом и молоком в магазине при малейшем признаке твердых осадков. Когда я росла, снежные дни были редкими и оттого драгоценными, поэтому сейчас казалось несколько неправильным собираться на работу, когда из окна видно белое покрывало. Но работа отвлечет меня от мыслей о Купере, и лучше она, чем крайняя раздражительность в результате одиночества или время, проведенное в бессмысленных мечтах.

Я вышла на крыльцо. Земля была укрыта пушистым снежным одеялом, воздух казался чище, день был тихим, все звуки слышались как-то приглушенно. Все сверкало и переливалось в ярком, но неожиданно недостаточном освещении. Я застыла без движения на несколько минут, любуясь и вбирая в себя ощущение от окружающего великолепия. Я была так счастлива иметь возможность наблюдать всю эту красоту, знать, что здесь мой дом. Так благодарна Тиму за то, что он разорвал нашу помолвку. Дьявол, да я родителям благодарна за то, что они вынудили меня пересечь континент, ведь из-за этого я могу просыпаться здесь. Я зачарованно спустилась с крыльца, и… уууииип! Шлеп!

Я растянулась на спине, как тряпичная кукла. Долгое, безмолвное мгновение я лежала там, смотрела на тридцатисантиметровые сосульки неприличной формы, висевшие на краю крыши моего крыльца, и вспоминала сцену из «Рождественской истории», когда Ральфи Паркер врет, что поранил глаза из-за упавшей сосульки. Была ли права миссис Паркер, могут ли люди умереть от ран, нанесенных свалившимся сверху кусочком льда? Чрезвычайно постыдный способ встретиться с Создателем — с головой, пробитой шампуром льда в форме члена, потому что мои ноги не держат меня благодаря секс-марафону.

Я захихикала, представив свой некролог. Просто валялась на снегу и хохотала, как идиотка, целых пять минут. Потом, наконец, встала и пошла в гараж за новенькой упаковкой каменной соли для посыпки улицы.

Я была так рада, что Купер меня сейчас не видел, я бы этого не пережила.

Среди прочего, первый большой снегопад показал еще и насколько прискорбно плохо я готова к зиме в отношении одежды. Я собиралась залезть в свой грузовик и наступила в свой первый сугроб до лодыжки. Тут-то и выяснилось, что мои туристические ботинки за три сотни прекрасно водопроницаемы. Я понимала, что мне предстоит целый день беготни по кухне в насквозь мокрых, хлюпающих башмаках. Единственный логичный вывод — надо их заменить как можно скорее. Если честно, мне потребуются две-три пары обуви, куча свитеров, терморубашки, штаны на синтепоне, джинсы из зимней ткани. И мне очень хотелось завершить данное дело до приезда Купера, чтобы он не завел песню «Я Же Говорил!»