— С возвращением, — сказал капитан, улыбаясь ему так, как будто, он был одиноким и неуместным здесь биологическим созданием, которому пришлось покинуть мостик, подчиняясь зову природы. — И с хорошими новостями.

— Что за новости, капитан?

— У нас большие пушки в Ксауне, — объявил капитан. — Сверхмощный корабль, к тому же подчиняющийся маршалу Чекври, так что мы на правильной стороне, какими бы узкими рамками это теперь ни определялось. — Капитан бледно улыбнулся. — И он уже начал справляться с некоторыми проблемами, оставленными кораблём Культуры.

Набор материальных и сенсорных средств общего назначения, которые "Ошибка Не…" оставил в Ксауне, в основном передавал данные на спутник, уменьшившийся до размеров человеческого кулака. Полностью развернутый, с более тонкими, чем волосы, усиками, простирающимися на десятки километров от него по геостационарной орбите, он наблюдал за чем-то большим и, вероятно, военным, приближающимся к Ксауну через клубок пространства. Он также знал, что каждый экземпляр свободно плавающего оборудования в системе начал пинговаться сигналами с просьбой идентифицировать себя. Это был плохой знак.

Спутник сообщил об этом так же приближающемуся, но пока более удаленному "Ошибка Не…", велев отключиться до пассивно-минимальной осведомленности. “Ошибка Не…” так и сделал, — но его всё равно обнаружили, — потрясенный крошечным, но резким гравитационным градиентом, который сначала осветил его мимоходом и пронесся дальше, затем вернулся, запульсировал и почти сразу же погрузил его в собственную глубокую дыру в пространстве-времени. Последним действием было разрушение в максимально хаотичном порядке аналитического оборудования, способного разведать о пришельце что либо вообще.

В Ксауне тем временем, в той части Поясного Города, где дирижабль "Экваториал 353" медленно двигался к месту, откуда он пять лет назад отправился в свой до сих пор не прекращающийся круиз, десятки крошечных кусочков и деталей аппаратуры Культуры начали падать с неба, с щелчками и лязгом разлетаясь по огромным трубопроводным пространствам сооружения. Некоторые горели, или плавились, или просто светились, стремительно разрушаясь. Другие просто смирились с деактивацией и вероятным захватом.

Очень небольшое число, когда представлялось возможным, закрывались, отключались или выбрасывали всю свою условно обнаруживаемую аппаратную обработку, переходя на резервные био- или атомеханические системы. Но даже они были уязвимы и отслеживаемы, благодаря базовой триангуляции по их последним записанным данным. В итоге большинство из них погибло. Они были отброшены смещением, сбиты эффекторным оружием ближнего действия или подстрелены точечными очередями плазменного огня, распадаясь миниатюрными фейверками, тщетно пытаясь спастись в полёте.

За последние несколько дней дирижабль "Экваториал 353" привлёк ещё несколько сотен человек, поскольку и сам он и общество Гзилта приближались к кульминации своего пути, однако лишь немногие из прибывших обратили внимание на эту разрушительную деятельность, приняв её, впрочем, за случайные, ничего не значащие проявления в преддверии последних дней.

Одно небольшое устройство, напоминавшее четырехкрылое насекомое, вдруг осознало, что это, вероятно, все, что осталось от компонентов, оставленных кораблем. Оно сидело на носу дирижабля, уцепившись за тонкую опору, поддерживающую длинный расхлябанный, развевающийся транспарант, и наблюдало через выпуклые сложно устроенные глаза, как компонент ракеты-разведчика размером с палец, обрушился сверху, пролетев мимо медленно надвигающегося дирижабля, оставляя за собой извилистую нить серого дыма, не видимую ни одному человеческому глазу. Компонент исчез в темных глубинах огромного туннеля под ним.

Несколько секунд спустя гигантский дирижабль прошёл сквозь воздушный поток, в котором кануло маленькое устройство. Искусственное насекомое зафиксировало слабый, исчезающий световой след.

Насекомое перебрало свои инструкции на случай такого развития событий и, подождав некоторое время, взлетело, жужжа, уйдя по длинной ниспадающей кривой, внося в свой курс элемент хаотичности, стремясь затеряться, направляясь к ближайшей точке входа в корпус дирижабля.

— Это не хорошо, — сказал Бердл.

— Что не хорошо? — спросила Коссонт.

— Что-то большое и крайне мощное только что подошло к Ксауну и принялось портить мое оборудование, — сказал ей аватар.

Они сидели в командном отсеке шаттла, наблюдая за приближением планеты, всё время пока происходило торможение.

— Какое оборудование?

— Детали и устройства, которые я оставил, чтобы следить за тем, что здесь происходит.

Коссонт нахмурилась:

— Ты оставляешь отслеживающие компоненты везде, где бываешь?

— Как правило. — Бердл посмотрел на неё с выражением искреннего непонимания. — А почему бы и нет?

— Неважно. Это большое и могущественное нечто, о котором ты говоришь, оно больше и могущественнее тебя?

— Определенно больше.

— Но мы идём прежним курсом?

— Теперь у нас ещё меньше выбора.

— Мы не могли бы как-нибудь вызвать Ксименира? — спросила Коссонт. — Выйти с ним на связь и просто сказать: "Привет, нам нужны те глаза, которые висят у тебя на шее”.

Бердл кротко улыбнулся.

— Я пытался связаться с ним, предварительно спросив у состояния разума господина КьиРиа, будет ли он сотрудничать, и он ответил, что будет, но с Ксимениром связаться невозможно. Прямое обращение к нему от господина КьиРиа должно быть нашим первым шагом, когда мы встретимся с ним.

— Ты мог бы сказать мне заранее.

— Мог бы, — согласился Бердл. — И я так и сделал бы, если бы мы добились успеха.

— Ладно. Хорошо. Итак: этот корабль тот же самый, что мы встретили на Бокри?

— Нет, — сказал аватар. — У них разные подписи. Это линкор, а не крейсер — я могу обогнать его, но не вижу здесь особых преимуществ, поскольку он находится с нами в одном и том же достаточно ограниченном пространстве. Единовременно. — Бердл покачал головой. — Чёрт бы побрал эту махину. Я утрачиваю все свои чувства там, внизу.

— Думаешь, вместо наших устройств они поставят свои?

— Полагаю, так и будет. Хотя, с учётом того, что мы имеем дело с военным флотом, а не спецназом или чем-то подобным, могу поспорить, что их штучки не такие хитрые, как мои.

— Что последнее ты слышал через эти свои хитрые штучки?

— Ксименир всё ещё был там, на дирижабле, готовясь к последнему витку церемониальной вечеринки. Это если верить внутренним каналам дирижабля. У меня нет прямого доступа к нему, и о нём не было ничего слышно по крайней мере последние семь дней. У меня имеются — вернее, имелись — следящие устройства внутри дирижабля, но ни одного в каюте самого Ксименира, не считая того, что он нашёл во время нашего визита к нему. Тем не менее, я почти уверен, что он всё ещё там. Почти. Я обнаружил случайную запись, на которой видно, что он носил контейнер на шее на следующий день после нашего посещения, так что — по крайней мере, тогда мы его не спугнули. Помимо прочего, вся планировка дирижабля изменилась, спустя пару дней после нашего отлёта: было создано большое пространство внутри, доставлено много дополнительной техники, включая новые полевые проекторы. И воды… — конструкция должна весить сейчас гораздо больше, чем раньше, хотя, похоже, им удалось сбалансировать её. Всё это не имело бы значения, если бы мы могли как следует разглядеть дирижабль изнутри, но мы не можем. И у нас теперь есть конкуренты — они знают, куда направлено наше внимание, если не знали раньше. Не говоря уже о том, — сказал Бердл, повернувшись к ней, — что с тех пор, как мы улетели, поблизости неожиданно появился какой-то человек.

— Я думала, там постоянно околачиваются разные люди?

— О, в последнее время дирижабль собирал вокруг себя множество людей, желающих, что называется, идти с ним в ногу: аэрокары, вагоны, спецпоезда и прочие транспортные средства, плюс есть те, кто периодически наведывается туда — на день-другой, но был только один человек, не отстававший от него на протяжении всего пути. Все это время за ним наблюдало похожее на насекомое механическое устройство, оставленное мною, и он ни разу не отстал, даже не сбавил темп. Все, что он делал, это менял местоположение, держась на одной линии с разными уровнями дирижабля, по-видимому, чтобы не слишком бросаться в глаза. У него имеется что-то вроде камуфляжа или адаптивной одежды, модулирующей цвет и форму каждый день, но это мало ему помогает, поскольку он довольно таки монотонен, схематичен в своих попытках не выдать себя.