Высокий купол круглого зала освещал белый матовый свет. У стен стояли высокие столики, на них лежали дохлые розовые формалиновые цветы – символ унылой космической весны. Выступление Антона прошло на ура, толпа ликовала, потом все немного напились, играла музыка, в центре зала танцевала большая группа разряженных людей. Ана стояла с коллегами из своей лаборатории и парой девчонок – соседок по спальным капсулам, работниц медицинского отсека. Шампанское немного ударило в голову, все смеялись, она старалась незаметно спрятаться за высоким Максом от пристального взгляда со стороны стола Смотрителя. Было верхом наивности думать, что человек-рентген вот так не заметит ее в толпе разряженных красоток. Он заметил и оценил. Похвалил себя за хороший вкус, платье на тонкой фигуре сидело идеально. Через пару часов толпа начала редеть, да и Макс куда-то запропастился, Ана поняла, что пора возвращаться домой. Ну вот, эту коробку с подстилкой, в которой нельзя даже нормально сидеть, она уже называет домом. Скоро станет песни горланить, как ее старик профессор. С этими мыслями она возвращалась в спальный отсек по длинному серому коридору и за поворотом наткнулась на Алекса. В черной униформе он стоял, прислонившись к стене и сложив руки на груди, во всей позе – обманчивая расслабленность, ленивая небрежность. Какой же он здоровый, черная фигура занимала почти весь проем. Буквально через секунду он уже был рядом, довольно грубо придавил ее к стене и так же грубо начал целовать. Она даже отреагировать не успела, не сразу поняла, что происходит. Все жалкие попытки увернуться или оттолкнуть не увенчались успехом, с тем же результатом можно было долбить бетонную стену. В голове пронеслась мысль, что это ее первый поцелуй, а он даже не человек, а холодная бездушная машина. Алекс перестал ее целовать, сверху вниз смотрели его прищуренные глаза, непонятно, что он вообще чувствует. Злость, раздражение, разочарование? Потом наклонился и тихо сказал:

– Даю тебе шанс пойти на это добровольно. Насильно будет хуже. Для тебя. Подумай, время есть.

Потом молча развернулся и ушел, а она стояла как парализованная, пока по коридору эхом раздавались его четкие шаги.

Макс заметил ее сразу, в первый рабочий день. Он жил на Станции уже несколько месяцев и был в теме основных проектов. Профессор поручил им общее задание, хотя она была химик, а он инженер. Старик любил создавать нестандартные пары, иногда выходил неожиданный результат, не ошибся и в этот раз. Работа у интернов пошла слишком хорошо, они действовали слаженно, как единый научный организм. Такие результаты бывали редко, профессор даже не стал больше экспериментировать и пробовать ребят в парах с другими коллегами. Макс был родом с Земли, но почти ничего не помнил, его увезли совсем маленьким в специальный приемник на одну из планет-спутников. Мальчик рано проявил способности к математике и физике, в десять лет уже моделировал такие программы, над которыми взрослым ученым приходилось поломать голову. Сейчас ему было двадцать два, за плечами окончание экстерном Научной академии, два года армии, он даже побывал в нескольких горячих точках и получил легкое осколочное ранение. При его высоком росте и хорошей физической форме он умудрялся быть не слишком заметным. Но как-то так получилось, что в лаборатории он стал незаменимым, его любил профессор, любили коллеги за хороший, уживчивый характер, доброту, безотказность, даже свои нестандартные идеи он выдавал легко, и всем казалось, что это команда так замечательно сработала, а не он один двигает в нужном направлении всю буксующую на месте контору. В Ану он влюбился почти сразу. Но в отсутствие какого-то опыта в личных отношениях не мог понять, есть ли у него шанс. И если честно, толком не знал, что делать дальше. Когда всю жизнь провел в обществе одних мужиков – приют, академия, армия, – слабо представляешь, как свои чувства проявить, взаимна ли симпатия… Последние полгода они просто дружили, помогали друг другу в работе. Иногда вместе обедали, пару раз всей командой ходили в кино, наедине оставались редко и, как правило, в лаборатории. Когда сегодня он увидел Ану в этом голубом платье, то еще больше убедился, что такая красавица вряд ли обратит на него внимание. Но все же хотел рискнуть и предложить проводить ее вечером до женского отсека, правда, пока собирался с духом, Аны в зале уже не оказалось. А когда шел по коридору, краем глаза увидел ее страстные объятия, да не с кем-нибудь, а с самим Алексом, правой рукой и лучшим другом Смотрителя. Про Алекса он слышал еще на войне и очень его уважал, как уважали все, кто прошел боевые действия. Макс не знал, куда себя деть, долго бродил по коридорам, пока не принял решение завтра же написать запрос о переводе в другую лабораторию, его давно туда звали. Работать с ней он больше не сможет… С этими мыслями он наткнулся на пустую комнату отдыха, верхнее освещение в ней было выключено, но от огромных круглых иллюминаторов на темный пол падал яркий белый свет, Станция вторую неделю дрейфовала около Луны. Странно, Земли уже нет, а Луна – вон, пожалуйста, светит себе. В лунном свете он не сразу заметил Ану. Она сидела у иллюминатора, колени поджаты, красивое платье смято и обмотано вокруг ног, из пучка вылезли непослушные пряди. Что-то в ее унылой позе подсказало, что страстные чувства в коридоре были не взаимны. Макс молча сел рядом. Такой расстроенной он ее еще не видел.

– Он тебя обидел? – Макс почувствовал, что боится услышать ответ.

– Пока нет.

– Я думал, он тебе нравится. Прямо ходячий идеал.

– Идеал… – эхом повторила Ана. – А еще маньяк и садист.

– Почему? – удивился Макс.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.