– Нет, Катя, ты красивая, – успокоила сестру Юля, – ты себя просто недооцениваешь.

В это время в соседней комнате отец играл в шахматы с Михаилом Николаевичем. Через открытые двери было слышно, как они между делом вели разговор.

– Значит, говоришь, Горохов опять повысил цену за квартиру? И сколько ты теперь должен платить? – спрашивал отца дядя Миша. Юле было хорошо слышно, как отец ответил:

– Три года назад я платил по тридцать рублей в месяц. Каждые полгода он цены повышает и теперь надо платить пятьдесят рублей в месяц.

Юля делала вид, что внимательно слушала Катю, а сама прислушивалась к беседе взрослых. Ей хотелось жить богато, как Катя и ждала, что дядя Миша подарит отцу крупную сумму денег. Но он сказал, что наведёт справки о домовладельце и через свои связи повлияет на него, чтобы цену за квартиру больше не повышал.

Когда на улице стало темнеть, Сутурины, распрощавшись с родственниками, отправились домой. В пути мать спросила у отца: «Ну как, денег не просил на этот раз?»

– Нет, конечно.

А Юля сообщила, что слышала, как отец жаловался на владельца их квартиры, что тот повышает плату за квартиру.

– Я ждала, что дядя Миша подарит нам крупную сумму денег. Но он оказался жмотом.

– Нехорошо подслушивать разговоры взрослых, – сделал замечание отец. – Коновалов не жмот, он хуже.

– Не надо так отзываться о родственниках, – предостерегла мать, – они нас вкусно накормили и, если нам станет трудно материально, то они нам помогут. Я не сомневаюсь.

Московская буржуазия на ипподроме. 1910 г.

В последующие дни обстановка в городе становилась напряжённой: на предприятиях рабочие начали забастовки. В домах отключили электричество, и приходилось жечь вечерами свечи. На центральных улицах Москвы появились конные патрули жандармов и казаков. Юля хотела с подругами сходить в театр, но родители её не отпустили. Её основной подругой являлась Глаша, с которой они вместе окончили семь классов женской гимназии, обеим было по семнадцать лет. Отец Глаши преподавал математику в той же гимназии, где они учились.

В начале октября Юля встретилась с ней во дворе и та предложила сходить с ней в училище Ивана Фидлера, которое находилось неподалёку, через четыре здания от их дома. Это была частная школа, где учились за оплату восемь лет. После окончания таких училищ, выпускники могли поступать в университет.

– Я познакомилась с парнем из этого училища, – говорила Глаша, – и он приглашал меня на тайное собрание, где ученики старших классов будут обсуждать революционные мероприятия. Одной идти туда мне неповадно. Пойдём вдвоём?

Юля стала отказываться, ведь училище было мужское, да и родители не разрешат туда идти.

– А ты не говори родителям, собрание будет не более часа, – объяснила Глаша. – Ты может, тоже познакомишься с парнем. Там они из зажиточных семей. Бедняки там не учатся. За учёбу надо платить по двадцать рублей в месяц.

Юля колебалась, но всё же решилась пойти. Её возраст семнадцать лет подсказывал, что пора влюбиться.

Во второй половине дня, когда занятия в училище закончились, девушки пришли к зданию училища, где возле чёрного входа со двора, их поджидал молодой человек в форме гимназиста. Увидев Юлю, он не удивился и повёл девушек внутрь училища в один из классов. Там уже собрались несколько молодых парней, и за учительским столом сидел преподаватель пожилого возраста. Вскоре пришли ещё несколько человек. Кроме гимназистов пришли парни и девушки с улицы.

Преподаватель встал с места, прошёлся до дверей и плотно их закрыл.

– И так, товарищи, мы собрались, чтобы поговорить о жизни, как жить дальше. Проблем у всех накопилось много, и все мы находимся в тупике. Поднимите руки, у кого из вас есть денежные и материальные проблемы?

Почти все присутствующие подняли руки. Юля и Глаша скромно воздержались.

– А у вас, девушки, разве нет проблем? Ваши родители миллионеры? – указал он на подруг.

Они обе смущённо покраснели. Преподаватель подошёл к ним и сказал.

– Если вас не интересует ситуация в стране, то можете идти домой.

Глаша пробормотала себе под нос: «Нас тоже интересует…»

– Ну, тогда можете послушать, что я расскажу. Только в полицию, прошу не доносить….

Начал он свою речь с тяжёлой жизни рабочих и крестьян, говорил об известных истинах, о которых писали в газетах, в художественной литературе, и Юля всё это прекрасно знала. Её даже стало клонить ко сну, как на уроках в гимназии. Но потом она услышала кое-что новое. Преподаватель говорил:

– Как писал в своих трудах товарищ Энгельс: «Зависть – это движущая сила развития человечества». – Наверное, каждый из вас завидовал другим людям, которые живут богаче вас. Но никто не завидует беднякам. Верно?

«Правильно». – Послышался шумок в классе.

В конце собрания преподаватель объявил о дате следующего собрания и просил привести с собой ещё несколько человек. «За каждого приведённого вами человека я буду выдавать по одному рублю», – говорил он. Мы потом, как соберём побольше людей, выйдем на демонстрацию протеста».

На следующее собрание Юле удалось уговорить двоих парней из своего двора и ей выдали два рубля. Радостная, она решила отдать деньги матери. Та была очень удивлена, когда Юля ей обо всём рассказала. Вначале она дочку пожурила за то, что она ходила в мужское училище без разрешения. А потом стала рассуждать:

– Два рубля это хорошие деньги. На полтинник (пятьдесят копеек) можно купить два фунта мяса. (1 кг. = 2,4 фунта). И вообще мы обычно на два или три рубля живём несколько дней.

На очередное собрание в училище они с мамой пошли вместе, взяли с собой пятнадцатилетнюю дочь Нину и уговорили ещё трёх женщин соседок. За пятерых человек Юля получила пять рублей. Но такой бизнес у семейства Сутуриных продолжался не долго. Вскоре они узнали, что несколько человек преподавателей и самого Ивана Ивановича Фидлера (хозяина училища) полиция арестовала. Видимо, на них кто-то донёс.

По Москве в эти дни ходили тревожные слухи. Говорили, что бастовала половина предприятий Москвы, и начали бастовать железнодорожники.

Эта всеобщая забастовка и, прежде всего, забастовка железнодорожников, вынудили императора пойти на уступки.

17 октября 1905 года был издан Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Теперь разрешались профсоюзы и подпольные партии стали легальными. Манифест обещал созыв государственной думы – законодательного органа. Россия могла стать конституционной монархией. Всех арестованных преподавателей училища и Ивана Фидлера вскоре выпустили на свободу.

Однажды в конце октября мать послала Юлю в магазин за продуктами. Она оделась нарядно, на голове её красовалась мамина тёплая, осенняя, шляпка. За последнее время она ещё больше похорошела и стала выглядеть взрослой девушкой. На улице она почувствовала, что сзади за ней кто-то идёт и оглянулась. За ней шёл симпатичный гимназист, она его ещё раньше на собраниях в училище приметила. Парень был крепкого телосложения, широкоплечий, со светлыми кудрявыми волосами. Когда она оглянулась, он ей смущённо улыбнулся. Она решила, что он случайно шёл в ту же сторону, что и она. В магазин он не стал заходить, но Юля в окно увидела, что он остановился и кого-то ждал. Купив всё, что мать просила, она вышла из магазина. Парень сделал шаг в её сторону, словно хотел, что-то сказать, но не решился и вновь пошёл следом за ней.

– Ты зачем за мной идёшь? – спросила Юля и остановилась.

– Я тебя охраняю, – ответил он, растерявшись.

– А кто тебе велел меня охранять?

– Я сам так решил.

Юле стало смешно и она по-девичьи, звонко засмеялась и сама спросила, как его зовут. Они познакомились. Звали его Максимом, и он предложил донести сумку до дома. Одет он был в осеннюю тёмную шинель с блестящими, медными пуговицами, а на его голове сидела форменная фуражка гимназиста, из-под которой торчали светлые кудряшки.