– Но я же их не взял.

– Правильно и сделал, – продолжала говорить жена. – Вот, когда нам действительно будет плохо, тогда и попросим помощи. Если будем постоянно у них деньги просить, то надоедим, они будут нас сторониться и презирать.

Юля знала, что родители избегали при ней и других детях откровенничать и старались лишнего не говорить. Поэтому она отвернулась, делая вид, что не слушает и куда-то с интересом смотрит.

Отец с виноватым видом слушал жену. Выглядел он интеллигентным человеком, с тонкими усиками, и прилизанной причёской. Нелли Ивановна была ещё не старой, тридцативосьмилетней женщиной, с миловидной внешностью. Она любила мужа и всячески оберегала его своими советами.

Выслушав наказы от супруги, он спросил:

– Вот, ты говорила, что Михаил Николаевич даёт много денег революционерам, а почему бы ему и нам не пожертвовать кругленькую сумму? Не справедливо получается.

Но жена продолжала объяснять мужу ситуацию:

– Недавно мне моя сестра по большому секрету поведала о делах Михаила. Ты тоже никому не болтай. В прошлом году он вступил в тайное международное общество. Какое-то «ложе» называется.

– Масонская ложа, – подсказал Александр Алексеевич.

– Да, правильно. Так вот, масоны договорились свергнуть царя и устроить у нас в России президентскую республику. Многие купцы, в том числе и Сава Морозов, члены этого общества и жертвуют революционерам большие деньги.

В этот момент к их столу подошёл официант, и она замолкла. Он спросил: «Что ещё будете заказывать, господа?»

– Принесите нам всем кофе, – сказал Сутурин.

– Слушаюсь, – ответил официант, молодой, симпатичный парень. Он поставил на поднос использованную посуду, и между делом с любопытством посмотрел на Юлю. Она тоже ответила ему таким же взглядом. После этого он ушёл выполнять заказ. Девушка знала себе цену, на неё парни часто заглядывались, и она всем нравилась.

Когда Сутурины выпили по чашке кофе, ещё немного посидели, то Нелли Ивановна сказала Мужу: «Ты не забудь, Саша, дать официанту на чай».

– Хорошо, матушка. Двугривенного ему, надеюсь, хватит?»

– С избытком даже, – согласилась она. (Двугривенный – двадцать копеек).

Коновалов Михаил Николаевич являлся известным в Москве купцом миллионером. У него была своя железоскобяная фабрика, несколько крупных магазинов в Москве, в других городах и прочая недвижимость. Жила семья Коноваловых в Леонтьевком переулке, в красивом трёхэтажном, особняке, недалеко от Тверской улицы.

Гостей Сутуриных в доме миллионера встретили радушно. Швейцар послал горничную сообщить хозяйке об их приходе. Всё же пришли близкие родственники. Мария Ивановна – сестра Нелли Ивановны, спускалась по широкой лестнице, придерживая руками подол длинного платья. Она радостно обняла свою младшую сестру.

Александр Алексеевич, как культурный человек, поцеловал хозяйке ручку и сделал комплимент: «Ты, Машенька, всё так же прекрасно выглядишь».

– Неличка, что же ты редко бываешь у меня? – приговаривала она. – Ведь ты не работаешь, целый день свободна.

– Да как же не работаю, – оправдывалась гостья, – у меня семья, четверо детей, за ними надо смотреть, заниматься уроками.

Мария Ивановна, полноватая женщина, проводила гостей в одну из комнат, где усадила на диван и стала обо всём расспрашивать. А Юля сразу поинтересовалась у неё: «Где сестра Катя?»

– Она в своей комнате, – ответила тётя Мария, – что-то разучивает на гитаре. Можешь её навестить.

Приближаясь к комнате двоюродной сестры, Юля издалека услышала звуки гитары. Со стороны звуки казались заманчивыми, но приблизившись ближе, они стали хаотичными. Сразу понятно, что музыкант неумело разучивает новую мелодию.

Сёстры-подруги радостно обнялись при встрече. Юля спросила:

– Как твоя учёба? Что вы сейчас на курсах изучаете?

– Пока общие предметы: латынь, русский и французский языки. Потом будем изучать биологию и анатомию человека. Я ведь учусь на медицинском отделении, и учиться придётся четыре года. В разговоре сёстры коснулись и политических новостей. Юля не любила читать газеты, её мало волновали политические новости. О них она узнавала у подруг и от родителей. Катя сообщила ей, что сегодня проходила в городе многотысячная демонстрация. Она видела из окна третьего этажа своего дома, как по Тверской шли толпы людей с красными флагами и лозунгами.

– А мы ничего не видели, – удивилась Юля. – К вам ехали на трамвае. Скажи, зачем эти демонстрации?

– Ты разве не знаешь? Люди плохо живут и требуют повышения зарплаты. Хотят свободы, восьми часовой рабочий день и, чтобы разрешили создавать профсоюзы.

К вечеру хозяева пригласили гостей на ужин. Михаил Николаевич был радостный, с раскрасневшимся лицом. От его полного тела исходил винный дух.

– Я всегда рад дорогим гостям, – говорил он, и распорядился прислуге, чтобы принесли в зал праздничного угощения.

В большом зале особняка было красивее, чем в ресторане трактира. На высоких окнах висели шикарные шторы, с потолка, украшенного лепниной, свисала массивная люстра с электрическими лампочками. На длинном столе скатерти были накрахмалены и белые, как снег, а столовые серебряные приборы сверкали чистотой. Гостей и хозяев обслуживали мужчины в ливреях (слуги-официанты), стоящие рядом и готовые исполнить их желания.

– Александр, давай выпьем коньячку, – предложил хозяин гостю, когда все сели за стол на старинные, мягкие стулья.

Нелли Ивановна услышала это предложение и предостерегла мужа:

– У тебя, Саша, больное сердце, не забывай.

– Наоборот, коньяк в малых дозах полезен для сердца, – сказал Михаил Николаевич и, стоящий рядом официант, налил гостю в специальную, маленькую для коньяка, рюмочку коричневую жидкость из красивой бутылки.

– Предлагаю выпить за Костину жену! – поднял свою рюмку с коньяком хозяин и выпил. Отец тоже выпил и стал активно закусывать.

Находясь вчера в гостях у других родственников, Юля обратила внимание, что там тоже пили за Костину жену. Она не поняла, что за Костина жена и поинтересовалась у Кати. Та усмехнулась и объяснила:

– Это Конституция. Папины друзья и знакомые либералы придумали такой тост, чтобы не посвящённые в эту проблему люди не поняли. Они мечтают о создании в России Конституции. Они говорят, что Россия «беременна демократией».

Ужин был действительно праздничный. Кроме разных блюд, красиво уложенных на тарелки из тонкого фарфора, на столе Юля увидела большой сливочный торт с запахом ванилина. Сестра Катя заметила, как Юля смотрит на торт, и велела официанту положить ей на тарелку крупный кусок.

После праздничного ужина гостей повели в другой зал слушать концерт фортепьяно со струнным оркестром. Михаил Николаевич по воскресениям приглашал к себе музыкантов, он очень любил музыку, но сам не умел играть ни на каких инструментах. Он говорил, что не имел свободного времени, чтобы освоить какой-нибудь инструмент. Но дочери брали уроки музыки. Младшая дочь Матрёна хорошо играла на фортепьяно, старшая Катя немножко играла на гитаре.

Всего в этой купеческой семье было трое детей. Старший сын Владимир рано женился и жил отдельно в своём доме, имел небольшой магазин.

Концерт слушали больше часа. Потом Михаил пригласил Александра в другую комнату поиграть в шахматы, а Катя с Юлей сели в соседней комнате поговорить и просто пообщаться. Комнаты в особняке в основном были проходные, и двери между комнатами днём не закрывали. В каждой комнате, как в музее висели картины. Юля с прошлых посещений уже все картины видела.

– Расскажи, Юля, о своём знакомом парне, – попросила Катя, когда они сели в уединении на старинный диван.

– А что рассказывать? – ответила Юля. – Зовут его Иван. Он живёт в соседнем доме. Мы с ним немного поговорили, познакомились, вот и всё. Мне он не понравился.

– Завидую я тебе, – продолжала Катя, – ты красивая, можешь рыться в парнях, выбирать, а я не красивая. Придётся выходить замуж не по любви.