Воришку девушке найти так и не удалось. Скорее всего, он вышел на одной из станций.

Выйдя из метро, Шерри на оставшиеся в кармане деньги купила себе любимую шоколадку и пошла домой. Жила девочка в большом унылом двадцатиэтажном доме.

На площадке оживлённо играли дети, периодически истошно вопя и смеясь. Забавные эти существа. Такие маленькие, наивные. Но потом из них сформируются личности. Пусть даже и не самые приятные. У каждого потом будут свои проблемы, странности, предпочтения. И они точно не будут помнить этот день, день когда они бездумно ворошили песок и совершали головокружительный полёт с горки. Как жаль, что мы так часто забываем истинные моменты счастья.

Мимолётно взглянув на очередного беззаботного ребёнка, Шерри зашла в подъезд. В лифте, она второпях доедала шоколадку и изобретательно придумывала варианты рассказа маме о краже рюкзака. Но, постучав в дверь собственной квартиры, девочка поняла, что дома никого нет.

Облегчённо вздохнув она открыла дверь. Сняв пальто и ботинки, удобно устроилась на диване и принялась в очередном порыве раздумий созерцать убранство квартиры.

В прихожей – шкаф купе с зеркалом во весь рост и комод. На кухне – барная стойка, раковина, шкафы, посудомоечная машина, холодильник. В зале, который медленно перетекал в столовую стоял большой кожаный диван, жидкокристаллический телевизор, журнальный столик и любимое кресло мамы. Если идти прямо по коридору, то слева будет две двери: одна вела в родительскую комнату, другая – в комнату Шерри.

Шерри не нравилась ее комната. Она была слишком правильной и однообразной. Кремового цвета стены, односпальная белая деревянная кровать плотно придвинутая к стене, письменный стол такого же белого цвета, торшер, шкаф с многочисленными белоснежными полками и висящее на цепи круглое плетёное кресло. Из комнаты ей нравилось только висящее кресло, которое мама в шутку называла «гнездом». Конечно, не у каждого ребёнка в комнате висит персональное гнездо, но всё же. Свою комнату черноволосая представляла совершенно не так.

Девочке было пять лет, когда её родители решили переехать в новую квартиру. Узнав, о существовании своей собственной комнаты, маленькая Шерри нарисовала её. У комнаты были забавные фиолетовые стены и зелёный ковёр. Была огромная кровать с горой подушек и светильник в виде одуванчика. Также была красная горка, тряпичный домик…с нарисованным единорогом. Возможно половина нарисованного была совершенно нереальной, но Шерри хорошо помнила, с каким трепетом она отдавала рисунок маме, и с каким огорчением она в первый раз входила в свою комнату.

Мама с дурацким родительским наигранным сожалением сказала, что потеряла рисунок и забыла, о просьбе дочки. Но спустя несколько месяцев, Шерри нашла свой рисунок в маминых чертежах и документах. И с тех пор она знала, что если мама «забывает» о её просьбах, то она просто по каким-либо причинам не хочет их выполнять.

Как ни странно, но все тропинки мыслей в очередной раз привели к одному и тому же. Лева Афонин. И снова он! Вскочив с дивана и встряхнув головой, девочка быстро принялась за уроки. Взяв новые тетрадки и узнав домашнее задание в электронном дневнике, Шерри решила выполнить его до прихода мамы.

Мама не ругала за плохие отметки. Девочка сменила две школы с разным уровнем подготовки. И если в этой школе она учится на тройки и четвёрки, то в предыдущей школе она была бы почти отличницей. Не смотря на то, что мама была со своими причудами, как многие талантливые люди, у них все же получалось находить общий язык. Дело было в том что как и многие женщины, она была помешана на себе и на своём внешнем виде. Вечные диеты и погоня за новинками в моде иногда очень раздражали черноволосую. Раньше мама была невероятно зациклена на своей внешности и постоянно пыталась вовлечь свою дочь в чудесный круговорот трендов, моды и красоты, но Шерри вежливо отказывалась от покраски чёрных как смоль волос и наращивания ногтей подростку. Но с недавних пор, она ослабила свой пыл и не докучала дочери приставаниями.

Мама у Шерри была архитектором. Папа у черноволосой работал на телевидении. Он очень много путешествовал и вместе со съёмочной группой снимал телепередачу про культуру и традиции разных стран. Он очень мало бывал дома, но каждый раз, когда он приезжал, вся семья должна была принудительно провести вечер у телевизора взирая на очередное папино творенье. Каждый раз он привозил типичный сувенир – магнитик и подарок для Шерри. Один раз он привёз своей дочке её маленькую копию с фотографии сделанной на принтере.

Эти папины подарки украшали комнату Шерри и делали её не такой идеальной и правильной. Папина работа, в отличии от маминой, Шерри нравилась больше. Ездить по разным странам и знакомиться с другими людьми намного интересней, чем всю жизнь рисовать чертежи никому не интересных домов. И папа в отличии от мамы был намного веселее, нежели мама. Хотя, если бы мама была на месте папы, то она бы тоже скорее всего всегда была в хорошем настроении.

Усердно занимаясь домашней работой, Шерри переставала думать о всякой бесполезной ерунде. И, занимаясь делом, не так страшно думать, что скажет мама о утерянном рюкзаке.

Шерри не любила учёбу, потому что ей казалось, что всё это бесполезная информация, которая никогда не пригодится. Например изобразительное искусство. Кому из детей пригодится в жизни рисование куба? Кому из них нужно будет различать холодные и тёплые цвета? Если ребёнок этим увлекается, то его должны учить в специальной школе, предназначенной для изучения искусства. А ребёнку, который хочет стать программистом или переводчиком, эти бесполезные знания совершенно не к чему.

А музыка? Да, сейчас такое время, когда почти каждый человек слушает музыку. Вы вообще, видели сколько людей ходят по улице с наушниками в ушах? Наверное, всё же видели. Каждый пятый человек в наушниках, но это не означает, что этот человек или люди разбираются во всей музыке. Однозначно, молодёжь не слушает джаз или романсы. У нового поколения своя музыка, новые исполнители, совершенное фантастическое шипучее звучание. Так зачем же изучать каких-то Паганини, если каждый подросток знает биографию своего музыкального кумира наизусть. Он сам её изучил, потому что это ему интересно. А прослушивание древних симфоний и изучение жизни человека, который жил несколько веков назад, очень скучное занятие.

Так думала Шерри, и в чём-то она была права. Но если человек будет развиваться только в том направлении, в котором ему интересно, то он будет односторонней личностью, с которой можно поговорить только на одну, возможно далекую для собеседника, тему. Да и как узнать человеку к чему у него интерес проявится, если он не попробует во что-нибудь вникнуть, хотя бы слегка. Вот школа и показывает, какие науки бывают, чтобы повзрослев, у человека появился выбор пути. Даже если Шерри не пригодится изучение техники шитья одежды, то может быть когда-нибудь подойдёт к ней её ребёнок и попросит сшить для его куклы кофточку. И далёкое завалявшееся знание пригодится. Хотя, не факт!

Из прихожей послышался щёлкающий звук открываемой двери. Это пришла мама. Наспех дописав математику и сложив новые тетрадки в стопку, девочка, глубоко вздохнув, пошла встречать маму, которая уже вошла в квартиру и звала Шерри помочь отнести сумки с едой на кухню:

– Шерри Христофоровна, не хочешь мне помочь?

У папы Шерри тоже было чудное имя.

– Да, иду я, иду, – отозвалась девочка.

Мама в меховой жилетке стояла в прихожей:

– Ветер такой на улице, просто кошмар какой-то, – заметила она, посмотрев на панорамное окно в кухне. – Хорошо, что ты мой ангелочек сидишь дома и не суёшь свой нос в эту мерзкую погоду.

– Ну ма-а-ам, – недовольно закатила глаза девушка. – Я никакой не ангелочек. Не называй меня так.

– Ладно, мой, дьяволёночек, – хихикнула она.

– Как дела на работе? – угрюмо спросила Шерри, в очередной раз убедившись, что мама безнадёжна.

Не смея посмотреть на неё, девочка вытаскивала продукты из пакетов, и пыталась запихнуть их в уже и без того забитый холодильник.