Жизнь До некоторых пор жизнь только отдаёт: Греет, кормит, учит, охраняет, Но однажды день такой придёт, Когда она свой счёт тебе предъявит. И никто от этого не будет защищён, А там всего один простой вопрос, Один и тот же с незапамятных времён — Для чего ты на Земле живёшь? Он будет одинаково конкретным Для всех, без исключения, людей, А особо показательно-предметным — Для нищих попрошаек и царей. Нас изводили страхи и хворобы, А мы гуляли – только развяжись! И клятвы приносили для собственной утробы, И это тоже называли жизнь. А жизнь заставит заглянуть в себя: Что просто разбазарил, а что сумел собрать, И сколько время промотал зазря, И что теперь намерен отдавать? Жизнь нельзя ни завещать, ни подарить, И она сумеет каждому воздать. Её нельзя ни подменить, ни повторить, И только камни за собой осталось собирать. Закуска Закажу в китайском ресторане Фирменную утку по-пекински. И пусть у повара дракон на сарафане, Я водку разолью по-сахалински. Хорошо сидеть под опахалом, Когда кухня иноземная – острая и вкусная, И пусть мнение моё прозвучит скандалом, Но нет закуски лучше, чем кета семужная. Это там, где чайка прокричала: – Мир большой, иди в него смелей! И юность вслед рукою помахала. Ничего никто не выспорит у Родины моей. Изломанные морем берега, Песчаные обрывы и брусничные кусты. Здесь серым пеплом отливается вода Откуда-то из самой глубины. Двое из Сибири по груздям страдали, А другу с Украины жизни нет без сала. Все без ложной скромности о своём мечтали, А утка по-пекински на столе скучала. Надо помолиться за волю и терпение, Когда реальность злобна и капризна. Наступит день всеобщего смирения, И накормит всех иконописная Отчизна. Мутный шум Кому-то не хватило человечности, И он падшего мимоходом пнул, А другой, из собственной ущербности, Свечи поминальные задул. Кому-то в День благодарения Привели в подарок белого слона, А у кого-то лопнуло терпение, Когда вокруг сплошная срамота. У неё сегодня романтический приём, Она в красном пеньюаре заговор плетёт. А у него всё та же тема день за днём: Что делать, если медленно встаёт? Бесчеловечный и ущербный, счастливый и психованный, Всё в себе таскает человек, А ещё он интриган и сам собой закомплексованный, Но по-другому это был бы недочеловек. Не умея отличить дурного от хорошего, Этого нельзя ни разогнать, ни примирить, Много есть на свете непохожего, Это надо понимать и с этим надо жить. В бокал с шампанским капнула слеза, Пытается скрипач с ноты не сорваться, В мутный шум сливались голоса, И невозможно было в лицах разобраться. Не затоптать
Хочу, чтобы была поздняя весна, Уже пройдут дожди и половодья, Из земли пробьётся зелёная трава, И карась зайдёт на мелководье. Потихоньку уже мошки появляются, Лепят ласточки уютное гнездо, А яблони в саду друг другу улыбаются, И кажется, что утро и вечер заодно. Одинаково тепло в рассвете и в закате, Одна и та же парфюмерия в воздухе висит, И всё купается в этом аромате, И, взлетая, цапля крыльями шуршит. В туман распарашютились ромашки, И их глотает изумрудная трава, А на сирени закудрявились кудряшки — Вот это всё и есть природа естества. Пташки и цветочки нам могут указать, Как найти дорогу к естеству, Как друга верного искренней обнять, И как быть самим собой во сне и наяву. Надо очень нежно в этот мир входить, Чтобы ту поэзию хоть слегка понять, Но, когда придёшь благодарить, Опасайся что-нибудь случайно затоптать. Не хочу Разговоры ни о чём хлюпают, как слякоть, Мысли сонные плывут в ватных берегах. Впору бы напиться да поплакать, В тоске о не замоленных грехах. Возьмите меня в подмастерья К тем, что своды держат на плечах, Только пусть исполнятся поверья, Которые написаны в стихах. Не хочу сидеть за тем столом, Где за погибших будут рифмой говорить И рассуждать, как о деянии святом, Что мы весь мир сумеем победить. Не лучше ли покаяться в смирении За мёртвых и пока ещё живых, И перестать жить в страхе и в смятении, Разделяя людей на своих и чужих. У людского рода один лишь общий враг, Который всё добро до тени разлагает, И, сердце погружая в полумрак, Растлевает души и разум отнимает. Слепому укажите путь до родника И в кровавой жиже не дайте замараться. Застынут в ожиданьи города, И наступит время дома прибираться. |
