И мой неподражаемый двоюродный брат сдержал свое слово. Через неделю состоялась его отвальная по случаю отъезда в Штаты; я, по своей привычке, слегка опоздала – гостьи, которые приходят слишком рано, обычно вербуются помогать на кухне, а я не люблю там вертеться в нарядном платье. Громко играла музыка; Вахтанг, не дожидаясь, пока я приведу себя в порядок, потащил меня в гостиную:

– Познакомьтесь, кто не знает: это моя двоюродная сестричка Лидия, – и тут же он подвел ко мне высокого молодого человека:

– А это Эрик, брат моего одноклассника и лучшего друга Артура, которого ты много раз здесь встречала. Эрик, между прочим, частный детектив.

Я остолбенела, замерла от удивления, просто обалдела. Наверное, я в жизни не встречала мужчину красивее Эрика. К его высокому росту и стройной фигуре надо добавить поразительно четко вылепленные и идеально соразмерные черты лица – но в нем не было ничего женственного, как у Антиноя*2. Не было в нем и каменной неподвижности статуи – нет, он улыбался мне привычной улыбкой покорителя сердец, причем в этой улыбке участвовали и необыкновенно изящно очерченные губы, и огромные черные глаза – и волосы у него тоже были черные, выдавая его кавказское происхождение (армянское; я вспомнила фамилию Артура – Хачатрян); впрочем, кроме цвета волос и глаз, ничего восточного в нем не чувствовалось. Ему было года двадцать три – двадцать четыре, и короткая стрижка "ежиком" его не портила, а, наоброт, подчеркивала правильную форму головы. На его фоне мой любимый двоюродный брат с его отпущенными почти до плеч в духе ранних битлов волосами, черными тонкими усиками под прямым гордым носом и манерами всеобщего любимца как-то сразу потускнел – а ведь и я, и почти все знакомые мне женщины считали его красивым.

Но не красота поразила меня в Эрике, нет. Не могу сказать, чтобы с эстетической точки зрения я им не восхищалась – как восхищалась бы прекрасным творением великого художника. Меня поразило то, каким образом необыкновенная и такая броская внешность может сочетаться с его пока еще довольно экзотической у нас профессией. Увидев один раз, забыть его уже было невозможно! И не заметить его тоже было нельзя – при его росте он никак не мог затеряться в толпе.

Об этом я его и спросила, когда он, галантно пододвинув мне стул, уселся рядом.

– У вас превратное мнение о частном сыщике, Лида, – ответил мне он. – В духе Дэшила Хэммета*3

– А разве он не должен быть лысоватым, сероватым, незаметным и во всем средним – среднего роста, средних лет и так далее?

Эрик от души расхохотался; смех его был приятен для глаз и слуха:

– Лида, вы прелесть! Наверное, я бы действительно не смог незаметно следовать за подозреваемым – но я как-то об этом не задумывался, это не по моей части. Моя специализация – добывание информации, а нужными нашей фирме сведениями чаще всего владеют женщины, – и он победительно улыбнулся. Я поняла, что перед этой улыбкой не может устоять ни канцелярская крыса из какого-нибудь пыльного архива, ни зеленая девчонка из паспортного стола, ни разъевшаяся до безобразия по причине отсутствия мужского внимания дама из домоуправления и уж, конечно, ни одна пожилая дворничиха… Возможно, что и я, психиатр со стажем, через чьи руки прошли десятки несчастных жертв красавцев-соблазнителей, тоже не смогла бы перед ним устоять.

О деле мы с ним в тот раз не говорили. Когда после весело-печального застолья – пили не за отъезд Вахтанга и Юли, а за их скорое возвращение – и бардовских песен под гитару я вышла на балкон подышать свежим, не отравленным табачными парами воздухом, Эрик последовал за мной. Он не был ни наглым, ни чересчур настойчивым – он просто попросил разрешения не только помогать мне в расследовании, но иногда и встречаться со мной просто так. Кто бы мог в этом ему в этом отказать? Только не я, у которой в Москве практически не было знакомых, и, соответственно, поклонников. Я, правда, побаивалась, что он будет слишком напорист, и мне трудно будет удержать его в рамках невинно-дружеских отношений с поцелуем в щечку при расставании, а я не собиралась пока заводить никаких других – слишком дорого мне досталось освобождение от Вити, и я жаждала независимости. Но мои опасения не подтвердились: проводив меня в тот вечер до дома, Эрик, прощаясь, удовольствовался тем, что галантно поднес к губам мою ладонь. Одно из трех, думала я, заперев за собой дверь и с трудом вылезая из своего лучшего шелкового платья, как змея из старой кожи: либо я ему совсем не понравилась (маловероятно), либо очень понравилась, и он боится меня спугнуть, либо просто страшится Вахтанга.

Так двоюродный брат обеспечил меня частным детективом. Но он не удовлетворился этим и дал мне еще в придачу и личного охранника.

На следующий день после отвальной они с Юлькой завалились ко мне в гости. Я сразу поняла, что Вахтанг от меня чего-то хочет – причем, судя по некоторым признакам, это было очень крупное желание, не укладывавшееся в обычные рамки. Он пожирал меня глазами, как ненаглядную возлюбленную, он готов был уже грохнуться на колени… Я не дала ему признаться мне в любви по всем правилам, заметив, что это неприлично на глазах у родной жены, и попросила приступить сразу к делу.

– Но я совсем не возражаю, – пискнула Юлька, а Вахтанг подхватил:

– Я открою тебе семейную тайну, Лида, – проговорил он драматическим шепотом. – Мама наконец собралась замуж.

Я долго не могла понять, какая связь между тем, что тетя Лена выходит замуж и тем, что я живу одна в двухкомнатной квартире, пока до меня не дошло, что Вахтанг бессовестно подбрасывает мне своего добермана. Гриша – очаровательный пес, но невоспитанный до крайности. Он прекрасно все понимает, все знает, все умеет – но не делает. Подчиняется он только сильной мужской руке – Вахтангу, да и то не всегда. Года два назад Вахтанг пытался продемонстрировать мне его выучку. Со словами "Попробуй дать ему что-нибудь вкусненькое, и ты увидишь, что он у тебя ничего не возьмет – у чужих брать не приучен" он протянул мне колечко какого-то сухого корма; я предложила лакомство Грише, и он тут же, ничтоже сумняшися, его взял. Общий смех и громкое "Фу, как тебе не стыдно!" хозяина так смутили несчастного пса, что он даже не стал смотреть на еду, лег и закрыл морду обеими лапами. Но это был единственный случай на моей памяти, когда Грей пришел в замешательство. Тетя Лена была у него на побегушках, а двадцатилетнюю Юльку он вообще не считал за человека. Тем не менее этот наглец был так обаятелен, что обе женщины, и пожилая, и молодая, его обожали. Мне он тоже нравился – на расстоянии, но брать его к себе в дом? Хотя именно меня он почему-то слушался, я могла бы с ним гулять и без повадка, в собачьи свары он никогда не ввязывался. Но вид у него был устрашающий, поэтому поводок был нужен, чтобы люди от него в панике не шарахались.

– Лида, ты представь себе отставного генерала, маминого жениха, который приходит к молодой жене – и с него тут же срывают папаху! – Вахтанг в ужасе закатил глаза, а Юля тут же добавила:

– Или вообще сбивают его с ног!

Срывать шапку с головы – это излюбленный Гришин трюк. Впрочем, и опрокинуть человека ему тоже ничего не стоит: он переросток, рост его в холке – 78 сантиметров, могучая широкая грудь… Худым его назвать нельзя – талии почти не наблюдается, а зад по габаритам напоминает могучую корму ротвейлера.

– Ребята, вы с ума сошли: я никогда с Гришей не справлюсь!

Тут они заговорили в два голоса, могучий грузинский баритон оттенялся нежным Юлькиным щебетаньем. У меня такой характер, говорили они, что любая собака мне будет подчиняться, а не только такой послушный пес, как Гриша. Тем более что он меня обожает…

Это правда. У меня длинные ногти, и ему нравится, как я его чешу.

– Хотя бы на время сжалься над мамой, отпусти ее с генералом съездить в сентябре в Карловы Вары, – умолял меня Вахтанг.