– Где я? Что это за место?

– Это Джекира, – ответила девушка.

– Да?.. А который нынче год?

Они по-прежнему улыбались, но теперь явно чего-то ждали. Было очень тихо, лишь шелестела где-то листва. Один из юношей развернулся и ушел, неторопливо и бесшумно.

– У него дела, – объяснила девушка. – А ты, как вижу, на время отошел от дел. Меня зовут…

Прозвучало имя, похожее на «Серена».

Уэстон не ожидал столь невозмутимого приема. Начал объясняться, сыпать вопросами, но девушка перебила его:

– Мне тоже пора заняться делом.

Она отвернулась. Уэстон бросил растерянный взгляд на второго юношу и понял, что помощи от него ждать не стоит.

В полном смятении он последовал за Сереной. Девушка скрылась в одном из домиков. Удивительное место, подумал Уэстон: коридоры, разновеликие комнатушки, этажи-балконы, полупрозрачные стены – что внутри, что снаружи. Освещение зеленое, темно-синее и фиолетовое, напоминает океан на закате дня.

Догнав девушку, Уэстон увидел у нее в руках стеклянную сферу. Лишь когда они вышли на дневной свет, стало видно, что сфера наполнена дымом: тот сочился из отверстия наверху и растворялся за плечами у мерно ступавшей Серены.

Она опустила сферу на мох, не обращая внимания на Уэстона. Под ее пальцами вспыхнули огни – Уэстон не понял, в чем тут фокус, – а потом Серена уселась и стала рассматривать язычки пламени. Вот, похоже, и все ее дела.

Дважды Уэстон пробовал заговорить с девушкой, но та не отвечала. Тогда он отправился на разведку, но прогулка по поселку не дала новых знаний, и двое юношей не попались ему на глаза. Чего бы ни ожидал Уэстон, его ожидания расходились с реальностью.

«Почему они не удивились? – думал он. – Неужели путешествия во времени стали настолько обыденными? Или ответ кроется в чем-то другом?»

Всю вторую половину дня до наступления голубых сумерек Уэстон призраком шнырял по этим странным местам, чуждым и совершенно непостижимым. Наконец он увидел Серену и юношей: те сидели на мху возле одного из строений. Уэстон подошел и увидел, что они ужинают. Присоединился к трапезе. Это был невероятный ужин, ибо Уэстону прислуживала сама земля. У его ног появилось отверстие, в точности похожее на разинутый рот, наполненный чем-то желеобразным. Глядя на остальных, Уэстон зачерпнул эту массу ладонью, попробовал на вкус. Вполне съедобно.

Затем вокруг отверстия проклюнулись зеленые ростки – с почками, но без цветков; прямо на глазах воздушными шариками наливались плоды. Серена сорвала один и съела. Решив, что сейчас не время для вопросов, Уэстон последовал ее примеру.

Когда ужин подошел к концу, отверстие сомкнулось, а крошечные растения рассыпались по мху ярко-розовой пылью. Не обращая внимания на Уэстона, местные завели непринужденную беседу.

– Огни сегодня горели хорошо, – сообщила Серена, – и глина была податливой.

– А у меня не все так гладко, – проворчал один из юношей.

– Когда вы закончите? Скоро? – спросил Уэстон, и все трое воззрились на него со странным блеском в глазах.

– Я – да. Думаю, что да, – ответила Серена. – Ну а ты? Далеко продвинулся?

– У меня нет никаких дел, – услышал Уэстон собственный голос. – Я из другого времени. Это вообще не мой мир. Я… Я…

Он умолк, потому что собеседники теперь смотрели на него как на пустое место. Мгновением позже они возобновили разговор – с таким видом, будто Уэстон не сказал ни слова.

Темнело. В этом мире время текло иначе. Уэстон покинул Версаль на закате, а здесь оказался в полдень. Наконец Серена встала и проводила всех в рощицу высоких деревьев, к четырем поникшим ветвям, увенчанным четырьмя огромными закрытыми цветами. Цветы медленно раскрылись.

Серена приблизилась к цветку, ступила в мягкую чашу, легла и вытянулась во весь рост. Лепестки сомкнулись, ветвь поднялась. Двое юношей расслабленно улеглись в такие же фантастические гамаки.

Одинокий в сгущавшемся сумраке, Уэстон растерялся. За время пребывания в этом мире он не получил ни одного удовлетворительного ответа. Его попросту сочли за своего. Сам мир безболезненно принял его, и теперь в рощице четыре цветка – а вчера вечером, наверное, их было три.

Серена и юноши, скрытые в цветочных ложах, покачивались у него над головой. Уэстон глубоко вздохнул, развернулся и ушел к пруду – порталу, ведущему в его прежний мир, – но что-то помешало ему сделать последний шаг. Ведь такая возможность выпадает раз в жизни! Уэстон получил, что хотел. Он оказался в другом времени, в другом мире – да еще в каком! Кстати говоря – в каком? Вот бы это выяснить…

В конце концов он вернулся к ветвям и улегся в четвертый цветок. Над головой сомкнулись лепестки, пахнуло чем-то сладким и прохладным, колыбель легонько закачалась – и все, больше Уилсон ничего не помнил.

На следующий день юноши попытались его убить.

С первыми лучами рассвета цветки раскрылись, и все четверо искупались в озерце, полном сверкающей шелковистой воды, после чего во мху разверзся миниатюрный кратер-кормилец. Потом, игнорируя вопросы Уэстона, Серена ушла по своим делам. Юноши с холодным интересом смотрели, как Уэстон следует за ней.

К тому времени он уже понял: надо уходить отсюда, причем незамедлительно. А значит, у него остался последний шанс разгадать загадки этого мира, иначе они так и останутся загадками. Поэтому он не отставал от Серены ни на шаг, выпытывал, чем она занимается, что собой представляет ее мир и так далее, – задавал тысячи вопросов, но они, по всей очевидности, не имели для девушки никакого смысла. Иногда она откликалась, но по-настоящему полезный ответ дала лишь однажды:

– Об этом спроси у Знания.

И объяснила Уэстону, куда идти. Быть может, лишь для того, чтобы избавиться от его надоедливого присутствия.

Он последовал указаниям Серены, чувствуя себя невежественным ребенком в храме непостижимой взрослой мудрости. Но слово «Знание» звучало ободряюще. Наверное, это библиотека с говорящими книгами и картинами. Или радиоатомный мозг. Испытывая нарастающее волнение, Уэстон бродил по округе в поисках названного Сереной места.

Задача оказалась не из легких, поскольку у комнаты был самый обычный вид – конечно, если эти цветные комнаты, залитые прохладным светом, можно назвать обычными. Но через некоторое время один из юношей скользнул мимо Уэстона в дверной проем, пересек комнату и стал у дальней стены.

На ней проявился сияющий овал. Юноша всмотрелся в него, прислушался, потом развернулся и бесшумно вышел в другую дверь. Овал померк.

Уэстон приблизился к стене, и панель ожила снова. Да, вот оно, Знание. Эквивалент громадной библиотеки. Машина с радиоатомным мозгом, механический коллоид, наивысшая ступень развития мыслящих машин из времени Уэстона. Знание умеет отвечать на вопросы. Серена и ее соплеменники не могут обойтись без радиоатомного мозга, потому что давным-давно лишились одной из характерных человеческих черт.

Они утратили рассудок.

Они сохранили инициативность – способность к самостоятельным действиям, – но пользовались ею бездумно, словно растения или цветы. Знание поведало все это Уэстону, отвечая на его безмолвные вопросы.

Но Знание было всего лишь машиной. Оно не ведало всего, чем интересовался Уэстон. Он понял, чего не хватает в общении с этим нечеловечески мудрым устройством: человеческого понимания. Дружелюбия. Но искать его в сияющей панели было попросту нелепо. Радиоатомный мозг, запрограммированный на выполнение определенных функций, но лишенный инициативности, предназначался лишь для того, чтобы снабжать людей информацией. По мере необходимости.

Так или иначе, Уэстон получил свои ответы.

Через некоторое время он вышел наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Он увидел, как Серена и остальные возятся с загадочными огнями, а над головой у них сияет солнце. Долгий полдень человечества.

Да, полдень. Уже тысяча лет, как здесь полдень.

Трудно сказать, что Уэстон рассчитывал найти в будущем – но никак не то, о чем сообщило ему Знание. Он стоял, обливаясь потом и удивляясь своему нежеланию двигаться. Из близлежащих мхов донеслось шуршание. Уэстон услышал рев пламени, а потом два глубоких вздоха, похожих на первые вздохи новорожденного великана.