P.G.: Я всегда опасался этого, что и сюда докатятся, как волны цунами, волны европейской цивилизации. И они, похоже, уже докатились… худшие мои опасения сбылись. Белая раса людей, этот «высосанный из пальца», по вашим словам, золотой миллиард, вот что угрожает человечеству! Сначала они вторглись в Америку, они сожгли её огненной водой, они уничтожили индейцев, а вы знаете, что и во мне есть индейская кровь, Потом они покорили Австралию, оставив аборигенам резервации. Теперь они добрались и сюда и готовы взорвать атолл Муруа! Скажите, чем теперь европейцы отличаются так сильно от макак с ядерной бомбой? Это безумие! Я ещё 100 лет назад предсказал это: цивилизация прогнила! Куда теперь поэту бежать от столь жестокосердных и беспринципных людей? Это ведь похоже на блокаду поэзии.

S.I.: Это вы хорошо сказали – «блокада поэзии». Блокада правды, чистоты и духовности, блокада Евангелия и христианства, блокада совести, как главной химеры людей, – вот что теперь больше всего обсуждают в России.

P.G.: Похоже, что ваш Русский Север не так уж и плох, как о нём пишут. Похоже, что у вас в Росси ещё есть острова, которые необитаемы, или есть такие глухие места, где ещё можно укрыться художнику?

S.I.: Разумеется, есть. Например, Валаам, или Соловки. А недавно в неприступной тайге на Алтае нашли семью староверов, которая прожила вдали от людей 50 лет…

P.G.: 50 лет изгнания… 50 лет заточения или пустыни. А ведь по сути дела и я был обречён на это…Я такой же пустынник, как и ваши иконописцы. Как и ваш Рублёв и Феофан Грек, я искал ответы на вопросы своего времени.

S.I.: Поговорим ещё о Рублёве и о его «Троице». Вот ещё один великий поэт и художник, который задолго до вас пытался достучаться до мировой совести в одичавшем человечестве. Я вам уже говорил о нём и показывал его знаменитую «Троицу». Вы тогда в первый раз пришли в изумление… Что теперь, немного подумав, вы могли бы сказать современным европейцам и их ведущим специалистам по живописи.

P.G.: Для меня, как и тогда, так и теперь, ясно одно: великие и гениальные поэты (и художники в одном лице) как появлялись на земле, так они и будут появляться.

И это не зависит от их времени, эпохи, их философских воззрений, мироощущения и от Академий. Да, я теперь вижу, что и до меня моё поэтическое видение ваши иконописцы использовали! Они его направили совсем в другое русло, но от этого их иконы не стали менее художественными и поэтичными. Более того, они стали даже более выразительными, с глубоким философским подтекстом! Одна ваша «Троица» вобрала в себя и Византию, и раннее христианство, и раннее Возрождение! Рублёв умел забираться высоко в облака и обобщать! Пойди я этим путём, я бы не прошёл мимо Эль Греко. Для меня это ясно как дважды два. Я не подозревал, что так в древности можно было пользоваться цветом, его почти акварельной прозрачностью, графичностью, гармоничностью, философским подтекстом и насыщенностью. По-моему, яичные темперы Рублёва по звучности цвета больше даже ближе Винсенту Ван Гогу, чем мне. Но ближайший родственник Рублёву и Феофану Греку, разумеется, я. И это не обсуждается! Это же самое обо мне бы сказал и Рублёв! Он бы так же задумался, как и я, и так же, как и я, только развёл руками. Ответ на всё это сближение надо искать не у нас, а на небе. Это нам обоим дано, даже для нас это загадка… Наслаждайтесь этой загадкой, сближайте нас или разделяйте, но вы от этого уже не уйдёте никуда! Потому что наше художественно поэтическое видение нас породнило навсегда. И с этим уже ничего не поделаешь. Как там говорится в Библии:

Вот и у нас, как художников, много таинственного, поэтического, общего. Это трудно понять разумом, это надо просто чувствовать.

Мне приснился странный сон: яркий, красочный.

У меня захватывало дух от увиденного: вчера весь день я наслаждался книгой о Сезанне, я наслаждался его живописью. А ныне во сне мне всё повторилось, как в зазеркалье.

Мне приснился Прованс, городок Экс, гора Св. Виктории, мастерская Сезанна и, разумеется, его чудо-полотна. Мне приснились поля и прекрасные слова, принадлежащие, кажется, Амбруазу Воллару: «Когда едешь в городок Экс на юге Франции, начинает казаться, что ты едешь по полотнам Сезанна». Прекрасно!

Но мне в моём поразительном сновидении приснилась ещё одна вещь. Мастерская Сезанна с широкими окнами, его фигура (почему-то в берете), два или три яблока, неподвижно лежащие, как мумии, на белой скатерти, небольшой кофейник и какой-то слишком болтливый человек, неприятный голос которого нарушил тишину. Это был Альфред де Вильи, он вёл опрос знаменитого художника (а я почему-то присутствовал здесь и записывал). Есть у меня одна большая слабость: не надеясь на память, я всегда и всюду записываю… Теперь я стал записывать даже во сне! Но я рад, я почти счастлив тем, что мне пришлось увидеть Поля Сезанна хоть и во сне. Я хотел его обнять и объясниться в любви. Но Сезанн избегал всякого прикосновения к себе… Я совсем забыл об этой странности гения, отошёл, сел в уголке и продолжил записывать. Вскоре вопросы к Сезанну перешли в вопросы ко мне (к этому моменту я снова сидел в мастерской в Москве, в руках у меня была всё та же книга «Сезанн», и в конце её были те самые вопросы де Вильи и мои ответы на них…).Вот так накладка! Но чего только не бывает с нами во сне! (Не привожу ответы Сезанна, потому что они общеизвестны.)

1. В: Какой Ваш любимый цвет?

О: Синий. Но теперь я всё более склоняюсь к красному.

2. В: Ваш любимый запах?

О: Запах розы или лаванды, когда ими наполнена ванна…

3. В: Какой цветок вы находите самым прекрасным?

О: Розу, это самый благородный и самый отзывчивый на заботу рук, прекрасный цветок.

4. В: Какое животное вызывает у вас наибольшие симпатии?

О: Собака, но теперь я всё более склоняюсь к кошке, которая спит.

5. В: Какой цвет глаз и волос вы предпочитаете?

О: Чёрные, очень тёмные (светлые волосы и голубые глаза мне напоминают о предательстве).

6. В: Какая добродетель, на ваш взгляд, самая главная?

О: Преданность, благородство.

7. В: Какой порок вы ненавидите больше всего?

О: Мещанство, жадность, тупость.

8. В: Какое ваше любимое занятие?

О: Срезание мозолей или выдёргивание волос из ноздрей (другое пока не приходит в голову).

9. В: Какой способ расслабиться для вас приятней всего?

О: Прогулка на природе, дальняя прогулка, например в Серебряный бор.

10. В: Ваш идеал земного счастья?

О: Любовь, дружба, гармония.

11. В: Какая участь кажется вам наиболее плачевной?

О: Неизлечимая болезнь, типа лейкемии…

12. В: Позвольте спросить, сколько вам лет?

О: Я несоверш…(Без ответа.)

13. В: Какое имя вы стали бы носить, если бы вам предоставили возможность выбора?

О: Я его уже ношу, Виктор.

14. В: Какой момент вашей жизни самый прекрасный?

О: Детство.

15. В: Какой момент вашей жизни был самым трудным?

О: «Геморроиада» – период болезни после неквалифицированного вмешательства врачей с 1987 г., этот поэтический период в моей жизни, сравнимый с поэмой.

16. В: С чем вы связываете вашу главную надежду?