На часах было давно за десять, а Мария так и не появилась к ужину. Строя предположения о непредвиденных обстоятельствах, Лина несколько раз возвращалась на кухню и подогревала второе. Чем быстрее время приближалось к полуночи, тем сильнее Алексе становилось не по душе от отсутствия матери. В этой праздничной обстановке, где двое томились в ожидании третьего, было что-то пугающее. Нетронутый стол ломился от еды, от недогоревших свечей исходил дымок, наконец смолкла невыносимая музыка.

Внутри Алексы росла тревога. Параллельно тому, как на пушистой, пихтовой ёлке, украшенной яркими ажурными украшениями, то и дело вспыхивали маленькие лампочки, в ней возникали разного рода предчувствия. Предвкушающее ощущение праздника испарилось, как фата-моргана. В очередной раз девочка подошла к телефону и набрала мамин номер. В ответ послышались лишь монотонные противные гудки.

– Ну, что там? – спросила Лина, стараясь выглядеть невозмутимой.

– Не отвечает… – безнадёжно кинула трубку Алекса.

Алекса продолжала воевать с телефоном, но он по-прежнему оставался глух. Может, не слышит звонка? Потеряла телефон? Готовит им сюрприз? Бегает по магазинам? Эти версии казались слабыми и неубедительными, ведь если бы она потеряла телефон, то непременно связалась бы с ними другим способом. Что касается магазинов, то Мария ещё днём позаботилась о том, чтобы водитель привёз домой все необходимые продукты, напитки и сладости. Если же говорить о сюрпризе, то это вообще не было на неё похоже, в этом отношении она была более чем скрупулёзной, подходя к выбору подарков с особым вниманием, при этом учитывая даже самые незначительные пожелания и мечты дочерей. Именно поэтому она начинала подготовку презентов ещё задолго до праздника, становясь необыкновенно счастливой от того, как вскоре исполнит их очередную мечту. На часах было одиннадцать сорок пять. Пятнадцать минут до Рождества, а на улице нет даже намёка на подъезжающую машину. Мама ни за что на свете не пропустила бы этот праздник в окружении любимых дочерей. Может, что-то случилось? Как только Алекса допустила до себя эту мысль, в горле пересохло. Она беспомощно моргала глазами, глядя на сестру, но теперь и Лина была далека от невозмутимости, на её лице отчетливо читались растерянность и обеспокоенность происходящим.

Ещё несколько упорных попыток дозвониться, и трубка наконец-то отозвалась. От неожиданности Алекса застыла с открытым ртом, но быстро спохватилась и ответила тому, кто был на том конце провода.

– Приветики, Алексюш! А мы тут с вашей мамой помирились, – наигранно добродушным голосом сообщил ей Ларин.

То, что на звонок ответили, не могло не радовать, но то, что Мария вновь решила воссоединиться с так называемым мужем, заставляло сильно беспокоиться.

– А где мама? Я хочу с ней поговорить, – попросила Алекса.

– Не волнуйтесь! Ваша мамка со мной!

Первая волна беспокойства спала. Теперь они хотя бы знали, где и с кем их мама, и какова причина её опоздания. Алекса не держала на неё зла за то, что она устраивала свою личную жизнь, но ей было бы намного спокойнее, если бы она, наконец, появилась дома.

– Просто уже довольно поздно. В это время мы планировали уехать на турбазу.

– Всё сделаем в лучшем виде! – торопливо уверял он. – Мы уже к вам летим. А потом сразу рванём на турбазу.

– Ладно. Только не задерживайтесь, – жалостливо попросила Алекса.

– Ни в коем случае. Готовьтесь нас встречать! Всё, поцелуйки.

– Рассказывай, сестра! Где мама? – потребовала Лина, стоя у неё за спиной. – Кто это был?

– Чирик, – повернувшись к ней, отозвалась Алекса. – Сказал, что они едут вдвоём.

– А почему он с тобой говорил, а не мама?

– Сказал, что она чем-то занята.

– Ясно. А как тебе показалось по разговору, он выпивший?

– Не знаю, – ответила Алекса, чувствуя, как от сильного расстройства защипало в горле. Встретить праздник все вместе они уже точно не успевали.

– Что не знаешь?

– Голос не понравился.

– А что с голосом?

– Странный какой-то. Слишком весёлый.

– Ну, это само собой, если им удалось помириться, – произнесла себе под нос Лина и, опустившись в кресло, застыла, как чёрная мумия.

За окном уже стояла непроглядная тьма, прорезаемая парочкой уличных фонарей. Вцепившись в подлокотники кресла и ёрзая на месте, Алекса отсчитывала минуту за минутой.

– Звони ещё! – повысила голос Лина, и Алекса тут же метнулась к телефону.

Снова послышались гудки. Опять ей никто не отвечал. Гудки, гудки и снова гудки. Мерзкое ожидание с трубкой в ледяной руке и взбудораженный разум, повторяющий одно и то же: «Возьми трубку! Мамочка, пожалуйста, ответь мне». Наконец, в ухе прозвучал щелчок соединения, и её сердце сажалось. «Почему он снимает трубку? Почему мама до сих пор не может ответить самостоятельно?».

– Лёш, это опять я, – детским, покладистым голосом ответила Алекса. – Мне очень срочно нужна мама.

– Что такое?

– Я должна сказать ей кое-что очень важное! Это не может ждать. Пожалуйста, передай ей трубку!

Лина стояла рядом и, вплотную прижав ухо к телефонной трубке, пыталась вслушаться в то, что он говорит.

– Мама сейчас не может подойти к телефону, – фальшиво-ласковым голосом объяснил он, – но мы уже будем с минуты на минуту. Поболтаете при встрече.

– Но это всего на секундочку! – упрашивала она. – Я скажу ей только пару слов и всё! Леш, пожалуйста!

– Щас!

Казалось, на том конце провода происходило какое-то движение, потом послышалось шуршание, и через мгновенье Алекса услышала мамин голос.

– Мама! – вскрикнула Алекса. – Ты где? Почему ты до сих пор не приехала домой?

– Доченька, извини меня, я задержалась, – тихим, кротким голосом оправдывалась она, – но мы уже совсем скоро будем дома. Потерпите немножко. Договорились?

– Договорились, – в ответе слышалась нервозность.

– Я вас очень люблю, доченьки мои.

Как только Алекса в очередной раз положила трубку, она почувствовала ещё большее смятение, несмотря на то, что всё же смогла поговорить с мамой. Её смущали их голоса. Точнее, странные и даже неестественные интонации. Чирик активно обещался приехать и слишком нехотя передавал телефон маме, а она сама, хотя и старалась говорить, как ни в чем не бывало, казалась неестественно доброжелательной.

– Поговорила с мамой? – Лина смотрела на неё во все глаза. – Подъезжают уже? Что так долго?

– Скоро будут, сказали.

Ещё полчаса, проведённые в полумраке комнаты, и Лина словно сорвалась с цепи.

– Звони ещё!

– Может, лучше ты? – на глазах девочки выступили слёзы.

– Он ведь с тобой лучше ладит! Потребуй её к телефону. Спроси конкретнее! Что и как?!

– Сейчас! Сейчас, – пальцы судорожно жали на кнопки.

– Ох, и не нравится мне всё это!

Помимо того, что Лина высказалась об этом вслух, она больше не скрывала от Алексы своего панического состояния и, как никогда до этого дня, мельтешила по комнате.

– Есть гудки?

– Гудки есть! Никто не отвечает.

– Попробуй ещё! Может, ошиблась цифрой…

– Я не ошибалась, – многократно набирая номер, заводилась Алекса, – никто не берёт!

Вот уже несколько часов Алексу мучили нехорошие предчувствия, грудь непривычно жгло, а внутри кто-то бездушно дёргал за тонкую струну. И эта струна, издав жалобный стон, почти оборвалась, когда квартиру вдруг оглушила симфония Чайковского. В странном оцепенении девочки посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, бросились в прихожую. Почти бегом приближаясь к входной двери, Алекса трепетала в предвкушении встречи, но в то же время внутри что-то невольно ёкало. Как только дверь распахнулась, сёстры в ужасе отшатнулись назад. Алекса всё ещё пятилась, когда остро почувствовала, как сделанный вдох камнем провалился вниз и застрял где-то в области желудка.

С тёмной лестничной площадки, цепляясь руками за дверной косяк, вползала Мария. Её неестественно бледное лицо походило на маску: вытаращенные, будто невидящие глаза, болтающийся язык и почти загробные стоны, уничтожившие тишину Рождественской ночи. Лина была первой, к кому вернулась речь и способность двигаться. Следом, не понимая, что происходит, на помощь матери кинулась и Алекса. Они подхватили её под руки, взвалили на себя и потащили в сторону спальни. Ноги Марии с трудом волочились сзади, она буквально повисла на девочках, корчась и стоная от мучительной боли.