Некоторое время литературное послевкусие сохранялось в ней, но невыносимая тишина в доме всё же взяла над ней верх и стала выветривать последние капельки благоговения. Дома не было ни души, исключение составляли лишь животные. Обдумывая, как остановить неумолимо назревающую скуку, она схватила первую попавшуюся кассету и, вставив её в магнитофон, хрустнула кнопкой play. По квартире разлилась энергичная поп-музыка, создав ощущение оживления и чьего-то незримого присутствия. Тщательно вымыв руки и лицо жидким кокосовым мылом, запах которого не могла терпеть сестра, она взглянула на себя в подвесное ажурное зеркало и неожиданно расстроилась. Капельки воды еще дрожали на коже и скатывались, оставляя влажные дорожки.
«Почему я выгляжу именно так? – рассматривала себя Алекса, оттягивая пальцами прохладные щеки. – Почему у меня такое лицо? Именно такой нос, а не другой? А эти уши? И когда, наконец-то, я изменюсь? И изменюсь ли вообще?». Изучая своё отражение и строя уродливые гримасы, она не находила в себе ничего особенного и привлекательного. Разочарованная этими наблюдениями, она убрала волосы в хвост, переоделась в спортивный костюм и отправилась на кухню, чтобы приготовить какао. Пока в чайнике закипали пузырьки, она присела на тахту и, вытащив из чехла мобильный телефон, отправила маме нежнейшее сообщение. Несмотря на то, что они виделись совсем недавно, она успела крепко соскучиться. Перс, мирно лежащий до её прихода на кухне, словно по наитию, оторвал своё туловище от пола, поднял голову, уставился на неё гипнотическим взглядом и издал звук непонятного происхождения. И как у такого породистого, пушистого, королевского зверя с богатой родословной, с плоской надменной мордой и шерстью белоснежно-голубого оттенка, которая маленькими одуванчиками вальсировала по квартире, может напрочь отсутствовать какой-либо темперамент? Усмехнувшись над его мышиным писком, Алекса насыпала в металлическую миску горсть кошачьего корма. На кухне тут же послышались хруст и глухое мурчание. Открыв дверцу холодильника и бегло осмотрев его содержимое, она без зазрения совести захлопнула её обратно. Как обычно, она была абсолютно беспристрастна к еде и, как всегда, ей придётся уверять маму в том, что она обедала.
– Ну, иди же ко мне… Тэрри! Тэрри… – позвала она, заглянув к сестре в комнату.
Собака лежала в центре комнаты на персональном ворсистом ковре и, размахивая нечёсаным хвостом, шумно дышала, вывалив на бок свой розовый язык с тёмным родимым пятном. Замерев и прислушиваясь к тому, что она говорит, Тэрри медленно перевернулась на живот, лениво поднялась и, виляя мохнатым задом, двинулась к ней.
– Жарко тебе, моя хорошая! Хочешь гулять. Ну, подожди немного, скоро Лина вернётся и с тобой погуляет.
В отличие от совершенно предсказуемых глаз кота, выражающих лишь желание поесть, глаза ньюфаундленда менялись с каждым её словом – сначала в них проскальзывала надежда, потом радость, грусть и, наконец, чуткое внимание. Да уж… ни одно, ни другое животное не было наделено темпераментом, и теперь Алексу радовало хотя бы то, что собака не была обделена умом. Щедро намяв той загривок и погладив живот с торчащими сосками, она разместилась рядом и положила голову на разомлевшую собаку. Комната сестры была оформлена в тёмных тонах, но при этом здесь ощущались комфорт и нотки романтичной юности. Полукруглая коричневая тахта была усыпана множеством декоративных подушечек и выглядывала из-под шоколадно-кремового балдахина, свисающего сверху с золотого изощрённого крючка. Повсюду находились подарки ухажёров – плюшевые медвежата от самых маленьких размеров до самых больших. На отдельных полках ютились коллекционные слоны из фарфора, камня, стекла и даже металла. У одной из стен находился большой зеркальный шкаф, забитый сверху донизу модными вещицами. Возле него красовались высокие бра на ножках, перед тахтой находился круглый журнальный столик с глянцевыми изданиями, красивыми коробочками, импортной косметикой и бесподобными рисунками, которые сестра время от времени создавала с помощью простого карандаша. На стене висело эксклюзивное зеркало в рельефной раме с оставленным отпечатком губной помады, принадлежащим хозяйке комнаты. Вся эта обстановка говорила о том, что Лина была наделена дизайнерскими способностями, к которым примешивался безукоризненный вкус в мире музыки и стиля.
Продолжая лежать на собаке, извергающей горячее дыхание, она томилась вопросом, чем бы заняться. На улице было снежно и в то же время солнечно, поэтому сидеть дома за уроками совершенно не хотелось. В такие дни она предпочитала прогулки с друзьями по местным дворам и площадкам в поисках душевного клада. Подумав о том, как весело они проводят время, играя в догонялки и кувыркаясь с мальчишками в сугробах, на её личике заиграла лукавая улыбка. Из-за физической выносливости и невероятной прыткости её редко могли поймать, и она часто получала титул победителя, но с другой стороны, ей так хотелось быть пойманной тем, кто ей нравился, что она умело хитрила, попадая в руки догоняющему.
Теперь, когда она немного отдохнула, её вновь потянуло подвигаться. Обычно, если её здоровая энергия вдруг не находила какого-нибудь подходящего физического занятия, ей непременно была необходима ментальная деятельность, поскольку Алекса могла думать о чём-либо двадцать четыре часа в сутки. Но если же происходило так, что ей вдруг не о чем было порассуждать, она буквально испытывала голод и истощение так же, как и в эту минуту абсолютного бездействия. Ей непременно нужна была пища для размышлений, какое-то внутреннее движение, любое, даже самое крохотное событие, мимолетное потрясение. Встряска. Перемена. Что-то, что заставило бы её маленькую головку погрузиться в мыслительный процесс.
Заметив на столике игровую колоду карт, она взяла её в руки и, хорошенько перетасовав, раскрыла перед собой ровным веером. В голове вырисовывалась любопытная мысль, но потом она сбивалась, будто происходило короткое замыкание, мешающее ухватиться за неё и дать ей развитие. Нужно было сконцентрироваться, или, наоборот, отвлечься. Алекса взяла в руки две карты и, поставив их на пол, аккуратно соединила края, построив палатку. Ну вот и нашлось занятие, подумала она и соединила рядом еще пару карт. Алекса не отличалась усидчивостью и терпением, именно поэтому ей требовались огромные усилия, внимательность и сдержанность, чтобы карты с лёгкостью выстроились в небольшие пирамидки. Осторожно выполняя каждое движение, она старательно строила свой собственный карточный домик, но как только большая голова ньюфаундленда, недвижимо следившая за тем, что она делает, вдруг широко зевнула, хрупкая конструкция рухнула.
Сначала она с сожалением смотрела на разбросанные карты, а потом вдруг вытащила из общей кучи две. От пристального взгляда на двух валетов пиковой и бубновой мастей в ней вдруг проснулась нежность. И правда, на изображении под беретами были светлые и тёмные волосы, в точности, как у Дениса с Костей. «А что, если рискнуть, как в игре в рулетку, зажмурить глаза, протянуть руку, довериться судьбе и вытянуть только одного из них?». Алекса раздумывала… Интересно, на кого из мальчиков ей укажет это шуточное гадание? А что, если под карточной рубашкой окажется тот валет, который не вызовет у неё чувства облегчения и радости? Что, если она пожалеет о выборе? До сих пор ей было сложно определиться в своих чувствах, ведь, выбрав одного, ей бы не хотелось ощущать холод и дефицит внимания от другого. Почему ей нравятся оба? И почему Юльке нравятся оба? Как вообще можно делить одно сердце на двоих? Или оно имеет свойство вмещать гораздо больше любви, чем кажется?..
Глядя на червового валета, лежащего в стороне от колоды, в её голову закралась шаловливая мысль, и глаза вспыхнули, будто в них зажглись искорки. «Что, если этот червовый валет – вовсе не Денис и не Костя, а кто-то, кто совместит в себе лучшие черты, присущие этим двоим?..». Фантазировать на эту тему было крайне увлекательно, а верить в то, что когда-то в её жизни появится человек, который перевернёт её мир, было крайне волнительно. Она искренне надеялась, что со временем её тонкая косичка превратится в длинные, волнистые, блестящие волосы, какие бывают у сказочных русалок, лицо приобретёт привлекательные черты, а плоская фигура – соблазнительные формы. И тогда они обязательно встретятся в толпе глазами, и таинственный незнакомец остановится, как вкопанный, не в силах отвести от неё взгляда, став заложником вспыхнувших чувств. Он будет прикован к ней, и только к ней. Этот кто-то из миллиарда подрастающих мальчиков!
