Вот он и узнал, что на свете дураков немало, а есть и такие, что почище его невесты и ее родителей. И джентльмен вернулся домой и женился на дочке фермера.

И если они после этого не зажили счастливо, то кто-кто, а уж мы с вами тут ни при чем.

Есть в Англии морской залив Солент. А на берегу его стоит старинный городок Ньютаун. Теперь он уютное, спокойное. А некогда его улицы полнились пронзительным писком-визгом: в городке развелось множество крыс, их набралось столько, что людям хоть бросай дом и беги куда глаза глядят. Крысы прогрызали двери, стены, пол, залезали во все кладовые, закрома и сундуки, съедали дочиста все, что попадалось, — муку и сыр, крупу и сахар. И даже пивом-медом угощались!..

Но наиболее досаждали горожанам вечная крысиная беготня и мерзкий писк. За тем писком люди не слышали друг друга и не могли спать ночью. А матерям приходилось глаз не отводить от детских люлек. А как только какая утомится и смежит веки — в колыбель уже крыса залезла — сидит и рассматривает младенца!

Вы спросите: неужели в этом городе не было котов? Были. И пытались ловить крыс. Но все напрасно: тех было столько, что коты, наконец, бежали.

А крысоловы?

Приглашали и их со всей страны. Но те не могли ничего сделать против такой напасти.

Мэр города и советники с утра и до вечера ломали головы в городской ратуше, но зря. И неудивительно: головы у них большие, а ума нет.

Вот как-то сидели, размышляя, что же делать, когда вбежал городской стражник и к мэру:

— Извините, ваша милость, вас хочет видеть какой-то странный парень.

— Ну, пусти его, — говорит мэр.

Парень зашел. Действительно, странный какой-то: одежда из пестрых лоскутов — синих, зеленых, красных; в руках свирель, сам высокий, худощавый, глаза пронзительные, острые, говорит:

— Я — фокусник-свирельщик. Слух идет, что у вас развелись крысы. Хотите, за пятьдесят золотых я вам их выведу, ни одной не останется.

Мэр и советники обрадовались, но взялись торговаться: скупые были, хоть и богаты. Но парень стоял на своем. Пришлось им согласиться.

Вышел парень из ратуши, приложил к губам свирель — и как заиграет! Поплыла над городом неслыханная музыка — грустная, аж за душу берет. Пошел по улицам. А из дворов, из подвалов, из всех нор и дырок начали крысы выскакивать. Выбегают — и вслед за свирельщиком. Большие и малые, старые и молодые — все идут за ним строем. Подняли морды — все как один слушают свирель! А парень пройдет немного и остановится: ждет, чтобы крысы не отставали.

Прошел он по Серебряной улице, повернул на Золотую. В конце Золотой улицы — пристань, далее протянулся залив Солент.

Мещане сгрудились у окон, дыхание затаили — смотрят: что же дальше будет? А крысы спешат за тем парнем!

И вот уже и берег. Свирельщик вскочил в лодку и поплыл на глубину, и играет-играет! Крысы, будто зачарованные, ничего не видят, только ту дудку и слышат: как она сладко играет, как зовет их за собой. Бросились в воду. А тут как раз отлив наступил — вода спала — увязли крысы и пропали.

Начался прилив. Причалил свирельщик, вышел из лодки на берег. Горожане выбежали на улицы, кричат: "Слава!" И на радостях шапки вверх кидают. Колокола в церквах звонят. Еще бы: ни крысы в ​​городе не осталось!

Пришел парень в ратушу, а там его уже мэр и советники ждут. Переступают с ноги на ногу, чешут затылки: жаль им пятьдесят золотых отдавать. Через тех крыс городская казна, мол, совсем обеднела. Где же их взять, тех пятьдесят золотых? И за что их платить? Что он такого сделал, этот парень? Поиграл на свирели и покатался на лодке! Ну и что? Это и мы, мол, сами могли бы сделать. Вот мэр и говорит:

— Ты же видишь, парень, которые мы бедные. Пятьдесят золотых — это слишком большие деньги. Бери двадцать. Более ты не заработал.

А парень ему:

— Вы пообещали пятьдесят. Платите, как договорились. Иначе я вам такое сыграю, что не по вкусу будет.

— Ничего он нам не сделает, — тихо говорит мэр к советникам. — Крысы все утонули, их уже не оживить.

Потом повернулся к парню и как гаркнет:

— Ах ты негодяй! Ты еще и пугать осмеливаешься! Вон из нашего города, бродяга!

Улыбнулся парень.

— Ладно, — говорит, — я пойду.

Вернулся, приложил к губам свирель и ушел. Опять спела свирель, только уже весело, живо, как звала к танцу, к игре. И в этот голос отовсюду начали выбегать дети — из дворов и с домов, большие и маленькие, школьники и подмастерья.

Смеясь и подпрыгивая, выкрикивая и пританцовывая, мальчики и девочки, взявшись за руки, бежали за свирельщиком. А тот прошел по Золотой улице и свернул на улицу Серебряную. Та вела к большому дремучему лесу. Там росли могучие дубы и раскидистые буки, и тянулся тот лес без конца. Именно туда и направился свирельщик, все наигрывая на своей свирели. А за ним спешила шумная толпа детей. Вот они уже и в лесу. Еще некоторое время между деревьями мелькала пестрая одежда и слышался веселый детский смех. Но вот все исчезло, шум отдалился, а после и вовсе стих в лесной чаще.

Тут-то и ужаснулись, как проснулись, жители Ньютауна! Тут-то они и пожалели, что так опрометчиво поступили со своим спасителем…

Напрасно они вглядывались в лес, бесполезно прислушиваясь, не зазвучат ли оттуда детские голоса. Никогда больше не пришлось им увидеть ни своих детей, ни странно одетого парня с очаровательно звучащей дудочкой.

В доброе старое время — а оно и в самом деле было доброе время, хотя было то не мое время, и не твое время, да и ничье то время, — жила на свете девушка. Звали ее Розмари. Девушка она была добрая, хотя не очень умная, и веселая, хотя и не очень хорошенькая. Но все бы ничего, да попалась ей злая-презлая мачеха.

И вот, вместо того чтобы наряжаться в новые платья, есть сладкие пышки да болтать с подружками, как делают все девушки, Розмари приходилось с утра до ночи хлопотать по хозяйству. То мачеха заставляла ее мыть каменный пол, и Розмари ползала на коленках и терла его щеткой. То велела ей стирать, и Розмари засучивала рукава повыше и стояла весь день у корыта.

Но чем лучше Розмари работала, тем хуже обращалась с ней мачеха и только пуще ее ненавидела. Если девушка вставала рано, мачеха ворчала, что ей не дают спокойно поспать. Когда Розмари готовила обед, мачеха говорила, что его есть нельзя.

Бедняжка Розмари! Весь день она трудилась, и все было плохо.

А в один прекрасный день мачеха надумала и вовсе от нее избавиться. Подозвала она Розмари к себе и говорит:

— Возьми решето и ступай к Источнику-на-краю-света. Набери в решето воды, да смотри принеси его сюда полнехоньким, не то тебе плохо придется!

Мачеха думала, что девушке ни за что не найти Источника-на-краю-света. А если и найдет, то разве донесет она воду в решете?

Так-то вот. И девушка отправилась в путь и каждого встречного спрашивала, где найти Источник-на-краю-света. Но никто не знал, и она думала да гадала, как же ей быть.