Гигантские обледенелые ели и сосны смотрели на обмороженных, худых солдат. С трудом шли, утопая в снегу, драгунские и казацкие кони.

Но корпус неуклонно делал в день по 25 верст.

Князь Голицын ехал в кавалерийском авангарде. Все сведения передовых разведывательных отрядов сходились к нему.

Когда подошли близко к расположению шведов, разведка взяла «языков». И Голицын узнал, что у Армфельда около 8000 штыков и сабель да еще 5000 финских ополченцев. Стало быть, силы противника намного превосходят русский корпус.

Но знал Голицын и другое. Знал он, что шведы устали воевать и в победу уже не верят, а согнанные насильно и кое-как вооруженные финские крестьяне серьезной боевой силы не представляют.

Он решил идти вперед и атаковать. Он писал Апраксину: «Ежели неприятель будет отдаляться, буду за ним следовать и около Вазы велю разбить». Голицын не написал: «велю вступить в бой». Он написал: «велю разбить». Он не сомневался в победе.

А в шведском лагере было совсем другое настроение. Сам Армфельд считал необходимым дать бой, чтобы поднять дух полков. Но его офицеры, предвидя поражение, настаивали на отступлении. Командующий их не послушал. Но вдохнуть в них уверенность не мог. Он и сам понимал, что Швеция войну проиграла и одним даже очень удачным боем дело не спасешь…

Армфельд вывел свои войска из Вазы на реку Стор-Кюро возле деревни Лаппола. Шведы встали на большой поляне, через которую проходила дорога на Вазу. Поляну перерезала замерзшая река.

Трое суток шведские полки стояли в снегах, ожидая подхода русских. Наконец дозоры донесли, что Голицын приближается.

Армфельд выстроил войска так, чтобы перекрыть и дорогу и реку. Ведь по замерзшей реке двигаться в лесах удобнее, чем по узкой дороге.

Но Голицын не собирался атаковать в лоб. Он хотел не просто выиграть бой, но уничтожить врага. Для этого ему надо было отрезать шведам пути отступления.

Русские колонны — левая пехотная, правая конная — рано утром 19 февраля двинулись в сторону Лаппалы. Но, не доходя 1,5 версты до позиций Армфельда, Голицын вывел батальоны и эскадроны на правый берег реки и глубоким обходом повел во фланг и тыл шведам. На реке были оставлены 3 драгунских полка и казаки — прикрывать обоз.

Путь русских батальонов и эскадронов лежал среди скал, по замерзшим болотам и чащам. Огромные сугробы вставали выше человеческого роста. Медленно, но неуклонно солдаты шли за своим генералом. Голицын, высокий, худой, ехал на выносливой казацкой лошади. Щеки его, как у большинства солдат, были обморожены, а длинные светлые усы обледенели. Мороз стоял трескучий.

Шведская разведка донесла Армфельду о русском маневре очень поздно. Он быстро отвел свои войска на левый берег и начал их перестраивать.

Вскоре из леса на противоположной стороне поляны показались первые русские роты.

Шведская артиллерия открыла огонь. Но пушек у шведов было мало. Особого рвения артиллеристы не проявляли. И когда Голицын выдвинул вперед свои орудия, шведская артиллерия и вовсе замолчала. Она сделала всего 64 выстрела.

За это время Голицын успел построить свои войска для боя.

В первой линии встали 5 батальонов пехоты, во второй — 3 батальона. По принятым в то время правилам на флангах должна была стоять конница, а артиллерия рассредоточиться по всему фронту.

Голицын — истинный ученик Петра — все сделал «не по правилам». Он расставил войска так, как того требовали условия, а не военная наука.

Пушки он собрал на флангах. Конницу в эскадронных колоннах поставил позади пехоты в шахматном порядке. Любой эскадрон в случае надобности мог быстро выдвинуться вперед.

Военная наука того времени требовала построения в две линии, а Голицын построил свой корпус в четыре. Он понимал, что Армфельд будет стараться сбить его с позиции и оттеснить в леса и болота. Другого пути для отступления не было. А в лесах не очень-то сохранишь боевой порядок, не очень-то сможешь отбивать атаки преследователей. Для Армфельда был только один выход — опрокинуть русских. Иначе ему грозила полная гибель. Ведь Голицын своим маневром прижал его тылом к поросшим густым лесом скалам. Правый фланг шведов был теперь открыт для атаки по реке — там стояли драгуны и казаки, прикрывавшие обоз. А левый фланг упирался в лес. Отступать организованно в случае поражения Армфельд не мог.

Чтобы не дать шведам прорвать свой боевой порядок или опрокинуть его, Голицын и построил войска в четыре линии. Это было глубокое, мощное построение.

Около полудня шведы пошли вперед, перешли реку. Все передвижения и шведов и русских в тот день совершались медленно — по колено, а то и по пояс в снегу. Подойдя к русским на расстояние ружейного выстрела, неприятельская пехота открыла огонь. «Сколько воевал, а такого сильного огня не видел!» — говорил потом Голицын.

Шведы стреляли и шли вперед. Подпустив их поближе, русская пехота дала залп. Но ряды русских батальонов первой линии уже сильно поредели — шведы были хорошие стрелки.

Армфельд решил, что пришло время для решительного удара. Правое крыло его пехоты бросилось в штыки. Русские батальоны подались, но во фланг атакующим пошли два драгунских эскадрона.

Шведы откатились.

Армфельд тут же бросил вперед два эскадрона и финское ополчение. Дважды атакуя в одном и том же месте, шведы плотно утрамбовали снег перед русским фронтом, затратив на это много сил. И теперь русские пошли в контратаку по этому утрамбованному снегу.

Кавалеристы и необученные, плохо вооруженные финны не выдержали ответного удара и побежали. С левого и правого русских флангов стали разворачиваться драгуны и охватывать противника. Их поддержала сосредоточенная на флангах артиллерия…

Голицын отдал приказ — и по реке в тыл Армфельду, дробя копытами лед, галопом пошли свежие драгунские полки и казацкие сотни.

Большинство шведской конницы, командир которой генерал Ла-Барр не одобрял действий Армфельда, ускакало, не приняв боя.

А с пехотой случилось то, чего так боялся шведский генерал, — ее оттеснили в лес, в глубокие снега, где она оказалась беспомощна.

Бригадир Чекин со своими драгунами около двух верст гнал и рубил бегущего противника. Но и драгунские кони быстро выбивались из сил в сугробах. Погоню пришлось прекратить. Да в ней и не было особой надобности.

В снегах вокруг Лапполы коченело 5133 убитых шведа и финна. 535 человек попало в плен.

Голицын потерял 421 солдата убитыми и 1047 ранеными.

Бой был жестокий, потери тяжелые.

Но задачу свою генерал-лейтенант выполнил блестяще. Шведский корпус в Финляндии перестал существовать.

К весне 1714 года Финляндия была в руках Апраксина. Або снова был занят русскими. Аландские острова лежали рядом. Можно было думать о десанте в Швецию.

Но шведский флот господствовал на Балтике. И это очень затрудняло действия.

Русский галерный флот все возможное время крейсировал вдоль побережья — перевозил припасы, перебрасывал войска. Но галеры непрерывно находились под угрозой — на свободном от шхер участке залива шведы могли неожиданным ударом своих кораблей перехватить и уничтожить их. В открытых водах галера не могла тягаться с большим парусным кораблем. Корабль способен был просто раздавить ее.

В мае корпус Голицына сосредоточился в Або. Но подвозить туда провиант и порох по суше было далеко и трудно. Галеры получили задание — пробиться к Або морем. Без этого войскам Голицына грозил голод.

19 июня Апраксин повел галеры из Гельсингфорса на запад.

Вскоре после выступления русское командование получило известие, что шведский флот стоит у мыса Гангут. Район Гангута был самым опасным для галер — шхер там почти не было. Год назад Боцис так и не смог, несмотря на свою находчивость и храбрость, прорваться мимо Гангута.

Но в этот раз надо было принимать решительные меры. Иначе снабжение армии морем срывалось и высадка десанта в Швецию становилась невозможной.