В Европе между тем разгорелась война, которую историки называют войной за Испанское наследство.

Война между французским королем Людовиком XIV и австрийским императором началась еще в начале 1701 года — в Северной Италии. Но только в середине 1702 года, когда на стороне Австрии выступили Англия и Голландия, война охватила всю Европу.

Дело было в том, что умер испанский король Карл II и завещал свои владения внуку Людовика XIV — Филиппу Анжуйскому, Испания в то время владела Нидерландами, Южной Италией, значительной частью Северной Италии, островами Сицилией и Сардинией и обширными территориями в Америке.

Людовик XIV, вынудив Карла II отдать Испанскую империю Филиппу Анжуйскому, фактически распространил свою и без того огромную власть и на все испанские земли. Австрия, Англия и Голландия ни за что не желали допустить такого усиления Франции, которая, объединив свою армию с испанской, стала бы хозяйкой Европы.

Армии союзников, которыми командовали замечательные полководцы принц Евгений Савойский и английский герцог Мальборо, стали теснить французскую армию. Но Франция была сильна. Война затянулась на многие годы.

Война шла и на суше, и на море. Так что сильнейшие европейские державы никак не могли вмешаться в борьбу России и Швеции ни на той, ни на другой стороне.

Петр был этим обстоятельством весьма доволен. Он опасался, что морские державы Англия и Голландия не захотят, чтобы Россия утвердилась на Балтике и стала конкурировать с ними. «Хоть бы подольше продлилась», — писал он о европейской войне.

Несмотря на нарвское поражение Петр приказал Шереметеву не ждать новых нападений шведов, но действовать против них решительно и энергично.

Летом 1701 года русские кавалерийские отряды несколько раз совершали рейды в Лифляндию, где стоял уже произведенный Карлом в генералы Шлиппенбах с семитысячным корпусом. Отразив очередной налет русского отряда, Шлиппенбах привел свои полки к деревне Эрестфер в 50 верстах от границы и встал там лагерем.

В декабре Шереметев узнал от захваченного в плен шведского драгуна, что шведы, расположившись на зимние квартиры, разместили полки по разным деревням. Шереметев решил напасть на Шлиппенбаха.

Зима была морозная и снежная. Дороги заметены. Но Шереметев собрал две тысячи саней и посадил на них свою пехоту. Драгунские части и вспомогательная конница — казаки, калмыки, татары — двигались за санным поездом. На санях везли и 15 орудий.

Появление русских войск было для Шлиппенбаха полной неожиданностью. Он не сразу понял, что имеет дело с целой армией, и выслал вперед небольшие отряды, которые были Шереметевым уничтожены. Тогда Шлиппенбах, собрав несколько батальонов, утром 29 декабря ударил на русский авангард и отбросил его. Затем он отступил, остановился в двух верстах от Эрестфера и стал срочно стягивать туда свои полки.

Но не прошло и двух часов, как показались батальоны Шереметева. Шведы снова пошли в контратаку и после жестокого рукопашного боя снова отбросили русских. И в то время как Шереметев уже потерял надежду удержаться и готов был отойти, подоспела запоздавшая артиллерия.

Развернув орудия, артиллеристы Шереметева стали бить картечью в упор по наступающим шведам. Шведы отступили.

Тогда Шереметев быстро выстроил свои смешавшиеся было полки в боевой порядок. Правым флангом командовал генерал Чамберс, левым — сын Шереметева Михаил, а сам командующий повел центр.

Первыми пошли в атаку драгунские полки Кропотова, Зыбина и Гулица. Драгуны не теряли времени на ружейный огонь — сходились вплотную и рубились палашами.

Затем двинулась пехота.

Четыре часа продолжался бой. Стало смеркаться. Шлиппенбаху доложили, что у его артиллерии осталось по четыре заряда на орудие. Русские батальоны уже обошли его фланги и вышли в тыл.

Шлиппенбах понял, что надо срочно отступать. Он подозвал адьютантов.

— Пехоте и артиллерии сниматься с позиций и отходить к Эрестферу! — скомандовал он. — Конные полки остаются на местах и сдерживают неприятеля!

Адъютанты поскакали к полковым командирам.

Но как только пехота оставила позиции и весь натиск русских пришелся на кавалерию, Карельский драгунский полк шведов, состоявший из рекрутов, в панике поскакал за пехотой. Увидев это, остальные три конных полка бросились вслед карельцам. Шведские драгуны смяли собственную пехоту и помчались дальше в тыл. Этим воспользовались кавалеристы Шереметева — шведская пехота была изрублена.

Русская конница преследовала бегущих шведов около 30 верст. Сам Шлиппенбах едва спасся.

31 декабря Петр получил сообщение о победе. Первая победа. Он так ждал ее!

— Мы можем бить шведов!

Он произвел Шереметева в генерал-фельдмаршалы, пожаловал ему орден Андрея Первозванного — первый русский орден. Все офицеры и солдаты, участвовавшие в сражении, были награждены.

В Москве в честь победы били целый день 100 пушек, гремели колокола. На Красную площадь выкатили бочки с вином, медом, пивом.

— Мы можем бить шведов!

Нарвский урок не прошел даром.

Весной 1702 года в спасенном от шведов Архангельске были спущены на воду два фрегата. Сам Петр руководил их постройкой.

Начался северный флот.

А с запада приходили плохие вести. Карл XII захватил столицу Польши Варшаву. Август умолял о помощи.

Ни упоенный победами Карл, ни испуганный Август не знали, что фельдмаршал Шереметев готовит новое наступление.

15 июля авангард русского корпуса прошел мимо Эрестфера, вокруг которого все еще валялось изломанное оружие, брошенное шведами в прошлогоднем сражении.

Части Шлиппенбаха отступали, не принимая боя.

Три драгунских полка под началом полковника Кропотова и вспомогательная конница — казаки, татары, калмыки — следовали за шведами по пятам, не давая им покоя.

Но вдруг Шлиппенбах остановился и быстро занял боевые позиции возле местечка Гуммельсгоф.

Для полковника Кропотова это было неожиданностью. Когда его драгуны, привыкшие к долгому преследованию, широкой рысью вылетели на равнину перед Гуммельсгофом, они, к изумлению своему, увидели стройные синие ряды шведской пехоты и на флангах кавалерию, готовую к атаке.

Кропотов понял, что отступать опасно: шведы могут ударить в тыл. Да и не хотелось отступать. Он знал, что следом за ним идет форсированным маршем Преображенский полк и два драгунских полка. Он решил атаковать.

— Начнем бой, утомим шведа, а там подойдут другие и закончат дело! — сказал он адъютанту, оглядывая с пригорка шведские боевые порядки. Кропотов был одним из героев прошлогоднего сражения, и снежное поле под Эрестфером, по которому его драгуны гнали бегущих шведов, стояло у него перед глазами. Вот бы и сейчас так!

И он приказал казацким, калмыцким и татарским отрядам отвлечь шведскую кавалерию, а два драгунских полка послал на пехоту в центре.

Один драгунский полк оставил при себе, в резерве.

Разгоряченные погоней драгуны стремительно пошли вперед, а с флангов донеслись крики и завывания калмыцких и татарских всадников, широкой лавой охватывающих неприятельские конные полки.

Но очень скоро полковник Кропотов понял, что поступил опрометчиво.

Русские драгуны, встреченные убийственными ружейными залпами и картечью, смешались. На флангах шведская кавалерия ударила навстречу нападающим, рассекла лаву и рассеяла ее.

Кропотов выхватил палаш и, приказав резервному полку следовать за собой, поскакал навстречу своим драгунам, в беспорядке отступающим. Драгуны, заметив кропотовский полк, стали забирать влево и вправо, чтобы очистить полку путь для атаки. И скоро полковник Кропотов увидел перед собой синие ряды шведской пехоты, увидел горячий блеск штыков, увидел дымное пламя ружейных залпов. Грома выстрелов он не успел услышать: его ударило в грудь, он выронил палаш и стал валиться с лошади. Он был тяжело ранен. Скачущие рядом драгуны подхватили его. Полк повернул и поскакал вслед отступающим. Шведская кавалерия преследовала их.