Дивизия генерала Вейде, отрезанная от остальной армии, тоже дралась храбро. Раненый Вейде остался в строю. Видя бегство соседних полков, он успел перестроить дивизию и хладнокровно встретил атаку шведского генерала Веллинга. Веллинг отступил.

В центре русских укреплений пять пехотных полков солдатского строя оставались на своей позиции.

Гвардия, дивизия Вейде и центральное укрепление сражались до вечера. С темнотой шведы прекратили атаки.

Шведские генералы окружили короля. Они поздравляли его с победой, но многие были смущены. Победа не была такой полной и окончательной, как они надеялись. Они знали реальную численность своей армии и опасались завтрашнего боя.

— Ваше величество! — сказал один из них Карлу. — Перед нами остались значительные силы русских. Наши солдаты изнурены переходами и тяжелым боем. Нас мало. Если русские генералы решатся ударить на нас всеми оставшимися силами, мы не сможем отразить их атаку…

Восемнадцатилетний Карл даже не взглянул на говорящего…

В расположении русской гвардии, в землянке, освещенной несколькими свечами, совещались русские генералы — князь Яков Долгорукий, царевич Александр Имеретинский, который командовал артиллерией, генерал Автоном Головин и генерал Бутурлин. Они были в растерянности. Они твердо знали только то, что гвардейские полки и солдатские полки Головина готовы продолжать бой. Но их — всех вместе — не более 10 000. Судя по стрельбе, которая доносилась днем, Вейде тоже держался. Но в каком состоянии его дивизия, может ли он с утра возобновить бой?

Генералы, как известно, считали, что шведов 30 000. Если бы они знали, что им противостоят 8000 усталых солдат, то, быть может, все было бы по-другому.

— Надо спасать армию, — сказал Бутурлин. — Завтра нам со шведом не совладать… Если не уйдем — завтра армии конец…

И генералы поручили ему отправиться для переговоров в лагерь Карла.

Шведские генералы обещали Бутурлину, что русские полки получат возможность отступить с оружием и знаменами.

Бутурлин вызвал Долгорукова, Головина и Александра Имеретинского.

Их повели по шведскому лагерю к шатру короля. Мокрый снег, выпавший днем, растаял. Ледяная грязь хлюпала под сапогами. Было темно. Горевшие кое-где костры не могли рассеять мрака этой сырой ноябрьской ночи.

У королевского шатра стояли гвардейцы с пылавшими факелами. Ветер разносил искры, и они с шипением падали в грязь.

Карл вышел из шатра навстречу русским генералам.

Он стоял перед ними, освещенный светом факелов, худой, с непокрытой коротко остриженной головой.

Он не ответил на поклон и молча смотрел на побежденных, продлевая их унижение. Наконец губы его разжались.

— Я знаю условия, — резко сказал он. — Я согласен. Утром вы уйдете.

Его слова тотчас перевели русским генералам.

Александр Имеретинский выступил вперед.

— Ваше величество! — сказал он. — В условиях не было речи об артиллерии…

Карлу перевели. Он махнул рукой.

— Вы потеряли вашу артиллерию. Забудьте о ней!

После этого шведский генерал Веллинг послал парламентеров к Вейде с сообщением о договоре. Вейде не поверил. Он был готов наутро возобновить сражение. Тогда ему передали письмо от Бутурлина.

Делать было нечего. Сражаться в одиночку, когда вся армия отходила, Вейде не мог. Он написал Веллингу: «Отделенные от армии, мы готовы биться до последней капли крови; но можем заключить договор, и, если условия будут приемлемы, я согласен».

Карл прекрасно понимал, что произойдет, если утром русские генералы поймут истинное положение дел. И он приказал своим саперам срочно, в темноте, восстановить разрушенный мост через Нарову, чтобы противник мог отступить.

На рассвете гвардейские полки и дивизия Головина в полном порядке, с оружием отступили за Нарову и двинулись к Новгороду.

Но когда к мосту подошла дивизия Вейде, шведы окружили ее, заставили сдать оружие, ограбили солдат. Сопротивляться Вейде не мог: стоящие в плотных колоннах под стволами шведских орудий его полки были бы немедленно уничтожены.

Дивизия Вейде ушла без оружия и знамен.

Но шведы и дальше нарушили договор. Всех русских генералов, которые еще оставались в шведском лагере, они объявили военнопленными…

Через несколько дней в Новгород из-под Нарвы стали прибывать уцелевшие части, и Петр узнал о размерах катастрофы.

Вести о нарвском поражении не были для Петра неожиданны. Он понимал, чего можно ожидать при столкновении испытанной, обученной, уверенной в себе шведской армии с наспех собранными русскими полками. Удивительно было не то, что шведы победили, удивительно было то, что русские так долго и ожесточенно сопротивлялись.

Ведь армия, пришедшая под Нарву, вовсе не была рассчитана на генеральное сражение. Она предназначалась для осады небольшой крепости и движения на помощь Августу. Никто не ожидал, что Карл так быстро расправится с датчанами и явится на театр военных действий.

Петр сразу понял, что нарвское сражение — это не конец борьбы, а ее начало.

Немедленно генералу князю Никите Репнину велено было привести в порядок отступившие в Новгород разбитые и уцелевшие полки.

Генералу князю Борису Голицыну велено было приступить к формированию драгунских полков. Под Нарвой стало ясно, что старая дворянская конница, плохо обученная и недисциплинированная, для современной войны не годится. Регулярные драгунские полки должны были стать важной частью армии. В драгуны было «приказано принимать всякого чина людей, не исключая и крепостных, если они хотели, от 17 до 30 лет».

Особое внимание обращалось на артиллерию. Был назначен специальный надзиратель артиллерии — думный дьяк Виниус. Петр отдал приказ, потрясший страну: «Со всего государства, с знатных городов, от церквей и монастырей, собрать часть колоколов на пушки и мортиры». Виниус оказался настойчивым и деятельным исполнителем царской воли. В мае 1701 года — через шесть месяцев после поражения — в Москву свезено было до 90 000 пудов меди. А к годовщине Нарвы было уже отлито 300 орудий. Русская армия получила новую артиллерию.

России все это обходилось куда как дорого, ведь добровольно явившихся служить в армии было недостаточно и по стране пошли рекрутские наборы. Молодых здоровых людей забирали в солдаты. Набор шел за набором. Вооружение и обучение армии требовало больших денег, стало быть, увеличивались налоги.

Солдат, и конных и пеших, тоже надо было кормить, добывать для них припасы. На крестьян ложилось новое тяжкое бремя. Местности, в которых стояла армия, разорялись.

Петр все это знал, но выбора у него не было. Армия была необходима для существования государства. Чтобы создать боеспособную армию, он готов был пожертвовать чем угодно.

Страна жаждала передышки, и Петр попытался с помощью Англии и Голландии заключить перемирие со Швецией. Из этого ничего не вышло.

Стали доходить упорные вести, что Турция, узнав о нарвском поражении, готовится напасть на Россию с юга.

В июне 1701 года из шведского порта Готенбург вышли в море две шнявы и четыре галиота. Было объявлено, что корабли эти идут для промысла китов к берегам Гренландии. И только капитаны знали, что идут они в Белое море, к Архангельску.

Карл решил пресечь русскую торговлю. Закрыть даже те длинные и неудобные морские пути в Европу, которые у России были…

24 июня в устье холодной, прозрачной реки Двинки ловили рыбу Иван Рябов, монастырский работник, и Дмитрий Борисов, переводчик при военной заставе.

Они выехали еще ночью, но рыба ловилась плохо. Рыбаки замерзли и собирались домой. Но тут заметили заросшую водорослями бухту — в Двинку впадал ручей. Рябов и Борисов решили пройти бухту с бреднем. Рябов пошел, по пояс в ледяной воде, вдоль берега, держа один конец сети, а Борисов с другим концом забрался поглубже, по плечи. Они шли, шумно всплескивая и перекликаясь, стуча от холода зубами… И вдруг Рябов, случайно оглянувшись, застыл. Из-за покрытого кустами мыса к ним неслась шлюпка, полная вооруженных людей. Не успели рыбаки прийти в себя от неожиданности, как нос шлюпки вырвал бредень из их рук, а с бортов на них уставились ружья.