— Ближе к делу, Эр-Рхиб, — повторила я. Он уже должен понять, где мы находимся. Нужно возвращаться, вырываться из сна.

— Я уничтожу магию в этом мире, разрушу все дары ваших богов. Ты ничего с этим не сделаешь, увы. Но можешь спасти тысячи душ прежде, чем я сотру их в пыль. Ты должна отдать себя мне. Тогда остальные смерти будут предотвращены.

Я бы отдала, если была уверена, что Эр-Рхиб исчезнет из этого мира. Но скорее всего он станет только сильнее, его амбиции возрастут и уже никто никогда не остановит его. Народ, брошенный богами, проклятый богами, не спасется. У него не будет магии, не будет сил сражаться против него… Боги, что еще может произойти, когда этот безумец уничтожит магию. И как он это сделает? Разве это вообще возможно?

— Если я соглашусь, ты остановишься?

Садр-Эр-Рхиб улыбнулся. Коготь, который царапнул мою щеку, коснулся его губ. Они тут же растянулись в мерзкой улыбке.

— Теперь все закончится только через кровь, — загадочно проговорил он.

— Чью? — спросила я, настороженно наблюдая за тем, как Эр-Рхиб встает с трона.

Не думаю, что он говорит о своей смерти. Было бы странно услышать от него подобное. Очередная загадка? Или глупое желание уставшего полубога?

Тьма потянулась ко мне, я не успела ничего сделать, как за плечи кто-то схватил, вытаскивая из этого сна.

— Твою, — услышала прежде, чем открыть глаза.

***

— Существует множество способов убить тело, зачем усложнять? — Нави бесилась, когда я рассказала о том, что виделась с полубогом. Однако Мерак и я узнали очевидный и наверняка единственный способ убить полубога. Такая же царапина, что оставил полубог на моем лице, была у Мерака, когда я очнулась.

— Да, запрещенное заклинание смерти, которое не сработает на древнем существе? — злился Морриус, постукивая костяшками по столу. — Он поглощает тела и души, глупая ты…

Сдержанный кашель Лойтара заставил волка замолчать. Они обменялись злобными взглядами, а Нави как будто не заметила и продолжила:

— Стоит убить тело, он проявит свою сущность. Как долго он может находится в своем настоящем теле?

Никто не знал ответа, поэтому этот вариант мы отмели. Огромный змей был бы в разы опаснее, чем человек. Но полубог не был человеком. Он — древнее существо, которое каким-то образом связано еще и с Бриэльзой. Эту мысль я хотела разделить с Мераком, но наедине.

Циртон настаивал на изготовлении оружий, Мерак соглашался, а я молчала. Наше спасение казалось в одном, но от этого легче не становилось. Меня вполне обрадовала бы собственная смерть, если она заберет с собой тело, душу и что там еще у Эр-Рхиба. Но мой истинный был против.

— Если я соглашусь, ты остановишься?

Глаза напряженно вглядывались в горизонт за морем, будто там была подсказка. А что, если Эр-Рхиб прав и моя смерть спасет сотни, тысячи жизни других? Но нужно знать наверняка, ставки слишком высоки. И я вовсе не боялась за себя — не хотелось становиться бездумной жертвой во имяничего. Однако самое страшное то, что я верила в другой вариант. В тот, о котором Мерак предпочитал молчать.

— Ты все еще думаешь об этом?

Он появился рядом, оперся спиной о стену возле зубцов башни. Убывающие серпы трех лун освещали небо достаточно, чтобы видеть в белесых глазах беспокойство. Как бы он себя ни вел, было видно, что он переживает.

С трудом отвела взгляд от его лица, воздух, о котором я постоянно забываю, сам сорвался с губ тихим выдохом.

— Я не хочу тратить жизни воинов на то, что можем сделать мы.

Спокойное море, в котором отражались три луны и тысячи звезд, походило на плотное черное покрывало с яркими вкраплениями. Хотелось укутаться в него, спрятаться. Совсем скоро прибудут союзники, Мерак намерен объявить меня подобающе своему статусу. Этикет никто не отменял, да и воины пойдут за женой принца, короля без королевства, с большим воодушевлением, чем за безымянной дамой. За ведьмой, которая по пророчеству должна принести страдания и мир, как бы нелепо это ни звучало.

Моей правой руки коснулись пальцы Мерака. Они поглаживали кожу, обрубок на месте отсутствующего пальца. И в этих действиях было больше интимности, чем в плотских утехах. Больше тепла, доверия и заботы, чем в словах. И чувство сожаления о произошедшем, которое я успела закопать глубоко в себе, но остатки все равно прорывались наружу.

Он корил себя за содеянное. Что бы я ему ни говорила, всегда мое лицо, тело, голос будут напоминать о том, что он делал со мной. Стереть воспоминания можно, но кто из нас на это согласится? Точно не я.

— Хорошо, что левый безымянный на своем месте, — попыталась улыбнуться, не в силах чувствовать немую боль Мерака.

— Мы могли бы жить счастливо. Долго и счастливо.

Комок подступил к горлу, помешав мне ответить. Вампиры умеют плакать, но это настолько ненужная, а главное ослабляющая вещь, после которой необходимы литры крови, что я сдержалась.

— Думаю, я была бы плохой матерью.

Теперь промолчал Мерак, отчего мне захотелось проглотить ком и дать волю слезам. Я никогда не мечтала о детях, не видела себя в роли веселой, заботливой или докучающей матери. Но проблемы приходят внезапно, а другого способа, кроме как дать ребенку жизнь — у меня не было.

— Ты рождена для другого, — спокойно ответил он, сжимая ладонь. — Возможно, когда-нибудь Моррия простит нас.

— И Ламирса, — вспомнила имя его первой дочери. Ее безумная мать умерла при родах, это ждало и меня, если бы не Финэй, точнее Эр-Рхиб в его облике. Не хотелось думать о том, что они обе останутся без родителей. Возможно, Силерин найдет для них семью каких-нибудь эльфов, позволит взрастить вдали от войны и смертей. Не хочу думать о том, что им будет грозить опасность. Сейчас самое страшное, что может случиться со всеми детьми этого мира — победа полубога.

— Кайлин говорила, что ты убьешь меня.

Я сомневалась в словах видящей, но теперь все становится понятно. Против судьбы, против ее насмешек идти бесполезно. Может, она говорила о полубоге, но что-то подсказывало, что точку в моей жизни должен поставить мой истинный.

— Я не смогу на это пойти, даже ценой мира для всех, Элен.

— Нам придется.

— Если я найду другой способ, то сделаю все, чтобы уберечь тебя.

Но другого способа не было, мы оба это знали. Мы связаны не только ритуалом, но и душами. Умрет один — умрет другой. Это истинность. Но если один из нас будет ранен, то другой прочувствует всю боль, раны окажутся на его теле в том же месте, что и раны пары. Нелепо, жестоко, и теперь я понимала, почему Эр-Рхиб, Кайлин и многие другие считали истинность — проклятием.

Возможно, это и хорошо, что полубог разрушит эти связи. Здесь нет однозначно черного и белого цветов. Но уничтожение всей магии не остановит его от завоевания всего мира. Не остановит от мести ведьмам — он найдет их всех, найдет нашу дочь, дочь Тэяты. Этого допустить нельзя.

Я поделилась мыслями о Бриэльзе. Но все, что знал Мерак, знала и я. Мы пока не понимали, могло ли это хоть немного помочь нам. Ночами я помогала в строительстве крепости: приносила нужные предметы, проверяла магию камней. Иногда тренировалась с Мераком. Жаль, наши способности не передались друг другу, но уворачиваться от ударов и выпадов стало проще — опыт истинного, который участвовал в войне, был бесценным. Днем пересматривала книги, стараясь найти нужные ответы, помогала Навиадоре делать яды, пряталась от солнца.

Моя сила росла и, пожалуй, это настораживало не только Мерака. Мы рассказали, что произошло. А Морриус догадался о ритуале единения душ. И хорошо, что он ничего не сказал остальным.

И только потом спустя дни я вспомнила, что моя смерть, а следовательно смерть Мерака, порвет цепочку среди истинности ведьм. Ведь когда-то давно две знакомые мне ведьмы, Мойрэль и Мисаари, пытались это сделать. Мерак видел могилу одной из них, поросшую белыми цветами. К сожалению, я тогда не знала, что для конечного результата, для завершения ритуала разрыва нужны три пары. Две уже есть. И неважно, как умерла первая или вторая. Важен был результат — смерть от чьих-то рук, не от старости или болезни.