– Остынь, Кэт! Я же говорю, ты молодец!

– Так что вы о нем думаете?!

– Я думаю, он псих.

– Псих?! Мне так не показалось, Илья!

– Он не из буйных просто! Знаете же про тот тест с вагонетками? Макс не знает! Короче, суть в следующем: человеку одевают очки виртуальной реальности, там узкий мост, одна железнодорожная колея и две вагонетки, несущиеся навстречу друг другу. В одной десять человек, в другой – двадцать, тебе показывают их лица, их ужас, чтобы ты успел испытать эмпатию. У тебя есть возможность – переключить стрелки и пустить одну из вагонеток с моста. Так вот, Макс, нормальные люди теряются и не решаются дернуть ни первый, ни второй рычаг. В итоге все погибают, но обычному челу проще допустить большую трагедию, чем осознанно кого-то убить. А психи, вернее психопаты, те не колеблются!

– Ты думаешь, он бы сделал рациональный выбор?

– Да, но я при этом думаю, что наш красавчик не стал бы дергать рычаг, и что именно это и был бы его рациональный выбор! Не подсознательный, а именно рациональный!

– А вам не показалось странным, что он ничего не сказал сестре про обыск?! Ведь у него был шанс дать ей подготовиться, а он этого не сделал!

– Либо ему действительно нечего бояться, либо он блефует!

– Или верит в камеры?

– Нет, он сказал же, что не верит…

– Было такое?

– Да, иди, Макс, переслушай. И Киру отправь!

– Мы неверно подходим к анализу.

– А?! О чем ты, Жан?

– Надо исходить из того, что он умнее нас. Мы недооцениваем его, а он, судя по всему, правда гений.

– То есть?!

– А я согласна с Ваней! Меня не покидало чувство, что он все мои вопросы знал заранее!

– Как гипотеза – он знает, что наркота – только повод, понимает, что мы копаем под его исследования. Однако ляпнуть про обыск открыто – значит, спугнуть нас, заставить действовать быстро. «Что-то предпринять» – это может быть шифр, чтобы сестра начала уничтожать улики. Возможно, она уже этим занимается…

– Блядь! Вот только этого нам не хватало! Надеюсь, ты не прав, Жан…

– Если они держат подопытных, их надо будет срочно умертвить и вывезти трупы. Или просто вывезти. Но я бы поставил патруль на выезде…

– И как вы так лажанули с дроном?

– Трындец, Илья! Мы, значит, лажанули! И должны были знать, что он в полшестого пописать пойдет и что у него в сортире окно панорамное! А ты, значит, когда распорядился комп хакнуть, белый и пушистый!

– Давайте лучше подумаем, как выйти на доказательство.

С этими словами галдеж затих. В маленьком кабинете повисло молчание.

– Не ссыте. Еще ничего не потеряно! У меня есть запасной план.

– Что за план?

– Пока еще рано для него. Макс, дружище, ты сегодня дежуришь у их фазенды. Если кто-нибудь выедет, организуй местных ребят. С утра тебя сменим.

– Принял!

– Кэт, завтра ему скажешь, что судя по камерам он не виновен. Проявишь все свое очарование, чтоб он не подавал на нас в суд. Подвезешь домой, разговоришь, а если получится, напросишься к ним в гости.

– У него же машина здесь.

– Эвакуируем!

– Илья, ты думаешь, он клюнет?

– Уверен! Он, может, и гений, но ты видела, как он на твои титьки пялился?

– Фу, Илья!

– Жан, ты расскажешь шефу ситуацию.

– Я?!

– Ты. Так надо! Объективно расскажи как есть. Он тебя любит, ругаться сильно не станет.

– А я всегда думала, он меня любит!

– Тебя он не любит, на тебя он любуется!

– Хорошо, Илья, сделаю.

– Добро! Ты, Макс, мчи в их деревню, а мы пока внимательно запись изучим…

Утром пятницы – последнего отведенного им дня, Катерина не слишком надеялась на благополучный исход этого дела. И срок, установленный для решения, был, по ее мнению, мал, и Северский оказался слишком скрытным и слишком умным, и Зайцев действовал слишком грубо и слишком прямолинейно.

«Впрочем, как и всегда», – не без нотки злорадства отметила Катерина, накладывая в миску овсяную кашу.

Бросив в нее пару долек зеленого яблока и захватив ранее приготовленный кофе, она отправилась за столик к Лебедеву. Завтракать они условились вместе.

– Завалим, как думаешь? – села напротив Катерина.

– Вероятно, – согласился он, медленно ковыряя свой омлет. – Было бы еще дня три, я думаю, мы бы вышли на доказательство…

– Ага, я тоже так думаю.

Внимательно смотря на своего коллегу, Солнцева не могла понять, есть ли у нее какие-то чувства к нему, или их все же нет. Стоило ей вспомнить то дружеское согревание в деревенском поле, как ей казалось, что они есть. Но абстрагируясь от них, глядя на Ивана здесь и сейчас, она почему-то не чувствовала к нему тяги.

«Может быть, дело в Северском?» – спрашивала себя Катерина.

В ходе вчерашнего допроса этот мужчина смог сильно ее впечатлить – своей безграничной силой ума и неколебимой уверенностью, на фоне которых его взъерошенная прическа и живые карие глаза приобретали особое очарование и шарм. Когда же позже, в попытке расшифровать по записи его эмоции и мысли, она поняла, что тот и вправду засматривался на нее, Солнцева стала бояться, что может в него по-настоящему влюбиться.

И теперь, в преддверии скорого завершения дела и предстоящей с ним встречи, Катерину это нисколько не пугало, и даже наоборот, радовало. Она ощущала, как легкий выброс адреналина распространяется по ее кровеносным сосудам, как по ногам ее пробегают приятные мурашки, как сердце учащается в ожидании чего-то особенного.

Из задумчивости Солнцеву вырвал звонок телефона – любимый ею «Come, Gentle Night» из современного саундтрека к «Ромео и Джульетте».

– Да, Илья! – ранний звонок Зайцева немало ее удивил.

– Кэт, я облажался!…

– Чего?! – глаза ее наполнились тревогой.

Чуть отвернув от лица телефон, она поманила пальцем Лебедева, чтобы тот тоже мог слышать голос коллеги.

– Облажался я! – чуть не заорал Илья, так что ей пришлось прикрыть пальцем динамик.

– Как облажался? – шепотом спросила она. – Говори потише, мы здесь на завтраке с Ваней!

– Я в их ебучем подвале!…

– Трындец… – прошептала Катерина, переглядываясь с Лебедевым.

– И мне пиздец как херово, Кэт…

– Да что с тобой?! Говори внятно!

– Я оступился на гребаной лестнице. Кажется, ногу сломал… Может, и не сломал, один хрен, встать не могу! И башкой долбанулся крепко, в кровищи все… Короче, спасайте, братцы! Только шефу не говорите!

– Ты че, все-таки туда полез? – глаза Солнцевой округлились.

– Да, полез, Кэт. Но все б нормуль было, если б не чертово масло на ступеньках…

– Ну ты дебил, Илья! – не смогла удержаться Катерина.

– А что в подвале?

– Это самое смешное, Жан! Тут дизель-генератор! Как можно было не додуматься, а?!

– Ладно, держись там, мы едем!

Напрочь забыв о еде, незакрытом деле и душевных переживаниях, они синхронно встали и чуть не бегом ринулись на выход.

– Ну дебил, ну дебил, – бурчала себе под нос Солнцева, ведя машину по направлению к Сне. – Есть мысли, что ей скажем?! Вань!

– Ты чего кричишь? – вырванный из задумчивости, улыбнулся ей Лебедев.

– Я нервничаю так!

– Тогда ясно. Сначала извинимся, попросим. Не поможет, тогда припугнем. Когда ее брат под следствием, ей нет смысла самой нарушать закон.

– Тогда говорить будешь ты! Я не в себе от его тупости!

Прибыв на место, Лебедев долго жал на кнопку видеофона, однако ответ так и не последовал.

– Звони ей, – обернулся он к Солнцевой, после очередной неудачной попытки.

– Я?

– Да, – он казался невозмутимым, – слишком умная и слишком интеллигентная следователь, которая приглянулась ее брату.

– Ладно, – подобрела Солнцева. – Так и быть, позвоню. Вот же дебил… – продолжала ругаться она, слушая в динамик длинные гудки.

– Слушаю, – отозвался хрипловатый голос на той стороне.

– Полина Евгеньевна, доброе утро! Меня зовут Катерина Солнцева, я веду дело о задержании вашего брата, он вчера звонил вам с моего телефона.