На звонки он не отвечает. А значит я должна еще раз попытаться увидеться с ним. Дурацкое желание услышать все от него лично, гложет изнутри. По-другому я просто не смогу идти дальше. Пусть скажет мне все в лицо. Причину, по которой мы вдруг должны расстаться. Я хочу ее знать.

Утираю сопли и слезы. Иду к двери. Мамино встревоженное лицо бьет в самое сердце. Не хочу ее волновать. Ее жизнь, итак, сплошные испытания. Еще я тут с внеплановой беременностью и проблемами на личном фронте.

— Прости, — шепчу сквозь вновь проступающие слезы.

Ну, что за нюня? В жизни столько не ревела. Даже когда мама в ту страшную аварию попала, едва не унесшую ее жизнь. Сразу действовать начала. А сейчас сижу, себя жалею. Наверное, беременность так влияет.

— Ну, что ты, глупенькая, — мама шутливо треплет за щеку, — нашла из-за чего переживать. Я не буду тебе говорить, что мне твой Марат никогда не нравился. Ты и сама это прекрасно понимаешь. Может он и не самый плохой человек на Земле, да только такие на обычных девушках, если и женятся, то и в любовницах себе не отказывают. Деньги и власть меняют людей. Но сейчас не об этом.

Мы проходим комнату. Садимся на кровать. Мама ставит поднос с едой на мои колени, и я начинаю есть. Просто набрасываюсь на еду. За все это время я действительно проголодалась.

— Если ты доведешь себя до голодного обморока, никому легче не станет.

Киваю. Все так. Ее нравоучения сейчас даже не раздражают. Похоже, я выросла из того возраста, когда слова родителей воспринимаются в штыки. А может опять же беременность так сказывается.

Она делает мой характер более мягким. Словно подготавливает к встречи с малышом. К тому что придется теперь часто идти на уступки. Хотя бы первые годы жизни ставить потребности ребенка выше своих. И даже если Марат меня бросит, у меня не будет морального права раскисать. Опускать руки. Закрываться в собственной ракушке. А хотелось бы. Не скрою. Ой, как хотелось бы. Ведь этого жестокого мужчину я успела полюбить всей душой. И как же я переживу разрыв.

Но все же, может быть это ошибка? Крошечка надежды тлеет маленьким угольком внутри.

Заканчиваю с едой. Мама гладит меня по голове. Рассказывает что-то о нашем детстве. Я улыбаюсь. Наверняка воспитывать двух детей одной было отнюдь не сказкой. Но она вспоминает лишь хорошее.

Как ездили в детский парк, где Сашка чуть не потерялся. Но я вовремя успела схватить его за руку. А в зоопарке уже я испугалась ослика, решившего подать голос, именно когда мы проходили мимо его изгороди. Тогда уже брат успокаивал меня. Много таких моментов. Моментов нашей семьи. Они моя поддержка. Они моя опора. И только эта мысль не дает скатиться в полное отчаяние.

— Маленькие дети — настоящее чудо, — заканчивает она и кладет руку на мой живот. — Я очень жду своего внука. Пожалуйста, позаботься о нем.

Я снова плачу. Утыкаюсь маме в плечо. Дурацкие гормоны. Так нельзя. Но ничего поделать с собой не могу. Только пообещать, что с ребенком ничего не случится. Теперь я буду сильной. Обязательно поговорю с Маратом. И если он сделал такой выбор, я его приму.

Несколько моих неудачных попыток штурмовать офис Марата заканчиваются провалом. Но я не сдаюсь. Засовываю гордость очень далеко. Сажусь на скамеечку возле огромного высотного здания и собираюсь ждать. Когда-нибудь он выйдет. Я не могу просто так отступить. Я хочу знать, что произошло.

Эта потребность жужжит внутри назойливой пчелой. Мешает сосредоточиться на обыденных делах. Думать мешает. Я должна ее удовлетворить. Иначе сойду с ума. Должна быть причина такого его поведения. Я хочу ее знать.

Конец лета. Солнце уже в зените. Жарко. А у меня даже воды с собой нет. Прячусь в тени. Взираю на блестящую поверхность огромного небоскреба. Там, на самом последнем этаже, офис Марата. Наверное оттуда, сверху, город кажется шумным муравейником. А люди в нем ничтожными козявками. Неужели и я стала для него одной из них.

Прикрываю глаза. Слабый ветерок шелестит в кронах деревьях. Мягко ласкает кожу. Скользит по обнаженным ногам в открытых босоножках без каблуков. Я очень люблю лето. А вот зиму нет. Но она обязательно придет. И возможно быстрее, чем это можно представить. Чувствую, как сердце покрывается корочкой инея, при мысли что больше никогда не увижу Марата.

Не услышу мягкий звук его голоса, когда он, лаская мое тело, шепчет в раскрасневшееся ушко: мышь, ты меня с ума сводишь. Ты не мышь, а ведьма настоящая.

Не почувствую нежные касания сильных мужских рук. Больше никогда не смогу уткнуться носом в полы его рубашки. Вдохнуть только его такой сладкий аромат. Мозг от которого сразу прекращает функционировать. А тело готово стечь в лужицу возле его ног.

Я так привыкла ко всему этому. Как я смогу без этого жить?

Гоню прочь мрачные мысли и вздрагиваю, едва темная фигура перекрывает свет. Она большая. Похоже мужская. Внутри все немеет от сладкого предвкушения. Неужели заметил? Неужели пришел? Неужели…

Распахиваю глаза и ахаю.

— Ты чего тут расселась? — мужской, но чужой голос, приводит в чувство.

Я не успеваю скрыть вздох разочарование. Это не Марат. Он не пришел. Наверно, пора привыкать к жестокой реальности. Меня действительно бросили. Беременную. Сначала наобещав с три короба. А после даже толком не объяснившись.

И, наверно, будь это другой мужчина, не Марат, я бы сейчас не билась головой об стенку. В принципе в жизни такое бывает. Мужики оказываются козлами. Например, как мой отец.

Только вот с Маратом такая отговорка не срабатывает. Я не могу себя убедить. Виной ли тому наша история. Непростая. Временами тяжела. Запутанная. Совсем не похожая на обычные отношения. Помню ту лютую ненависть, которую в начале к нему испытывала.

Но совершенно не помню тот момент, когда все переменилось. Когда ненависть и неприязнь к человеку, который, по сути, купил, стала любовью. Болезненной. Злой. Совершенно ненужной. Ни ему. Ни мне. По крайней мере я так считала. И взаимность Марата, обрушившаяся на меня внезапной лавиной, стала настоящим чудом. Чудом, в которое не веришь. Чудом, которое так и не произошло.

Глазами моргаю. Пытаюсь взгляд сфокусировать. Мужчина, склонившийся передо мной, кажется смутно знакомым. Светлые волосы золотятся на солнце. На нем пиджак и классические брюки. Явно не обычный прохожий. И точно не мой знакомый. Только тон, которым он обращается, не оставляет сомнений. Мы где-то виделись. Вспомнить бы где.

И опережая вопрос, он произносит:

— Между прочим, однажды из-за тебя я чуть не словил пулю. А ты даже вспомнить меня не можешь. Вот она женская благодарность.

— Игнат?! — с трудом припоминаю знакомого Марата в невероятно красивом блондине с хищным прищуром глаз. — Что ты здесь делаешь?

— Просто мимо проходил, — машет он рукой и внезапно мне в щеку тычется прохладный пластик, — жара такая. Пить хочешь?

Я не отказываюсь. Потому что действительно жарко. А беременность выносливости не добавляет. Скорее наоборот. Хватаю бутылку и жадно делаю несколько глотков. Чувствую, как тошнота медленно отпускает. У меня нет токсикоза. Но нервы и жара сделали свое дело. Сколько я здесь просидела на этой скамейки? Пускай и в тени. Час или два?

Игнат плюхается рядом. Словно я его приглашала. Хотя это не так. А вдруг Марат все же придет. Увидит меня в такой компании. Что подумает? Я по-прежнему тешу себя надеждой, что все можно решить. Поговорить. Вернуться к тому, что было. Что та глупая смс, всего лишь ошибка. А самоуправство охраны не более чем чья-то халатность. Мне просто надо увидеть Марата. И все вернется на круги своя.

— Спасибо за воду, конечно. Но тебе лучше уйти.

— Что? Вот так, сразу?

— Да.

— И не расскажешь, зачем здесь сидишь одна в таком интересном положении?

На мой живот косится. Заметил все же. Какой внимательный. Даже удивительно для мужчины. Может я просто поправилась немного. Почему сразу на беременность подумал? К Игнату я отношусь с недоверием. Может после того шоу, что в прошлом устроил Марат, с пальбой по колесам и прочими спецэффектами. Он тоже его недолюбливал. И мне это передалось.