- Кишку наружу.

- Да-да-да. И я с этой кишкой наружу всё ещё живу. Это здорово меня ограничивает.

- Надо думать.

- Так сказать, весьма. Потому что в остальном я прекрасно себя чувствую. Но висит этот вот мешочек, - ничего интересного. Так я доскажу. В ЦКБ хотели меня принять только в понедельник, до которого я бы не дожила. А тут, в пятницу, стал ещё названивать мне районный онколог и доставал меня тем, что я, вместо того, чтобы бегать по больницам, должна была приехать к нему и оформить до конца, то есть продлить больничный лист. Я ему вежливо ответила: «Знаете, мне сейчас как-то не до этого».

- А сам он этого не понимал?

- «У вас будет нарушение». Ха-ха-ха! Потом, когда в «Отслюнявь-Клинике» мне выписывали больничный лист, они мне сказали, что один день у меня пропущен. Поэтому будет нарушение. Я спрашиваю: «И что? Ну вот, что? Ну, нарушение. И что?».

- Мы живём в каком-то зазеркалье. Такой диагноз. Онколог, как врач, не мог не знать, что это такое. К тому же ты его известила о своём состоянии и обстоятельствах, при которых попала в больницу. Всё это побоку, вместе с состраданием и врачебной этикой. Человек превратился в машину, у него на уме только один этот день, который не будет вписан в бюллетень.

- Да, плевать! Поставьте мне прогул! Господи, боже ты мой. Не знаю чего… Ну, не оплачивайте мне этот день. И что? Или за свой счёт его дайте. И что?

- Ладно. Чёрт с ними, с этими бюрократами от медицины. Ты мне скажи, что твои лечащие врачи говорят. Как они объясняют, что не ставят кишку на место?

- Слушай, всё не так просто. Я же забралась на всякие сайты и читала. От трёх, до шести месяцев.

- А у тебя сколько месяцев после операции прошло?

- Нет ещё и трёх месяцев.

- Понятно, что тебе неудобно, но тут уж надо потерпеть.

- Куда тут денешься. Раз заговорили об этом, пожалуюсь тебе. Вчера я проснулась от того, что спина у меня болит, саднит позвоночник. Ну, что делать? Пошла заниматься. Весь день занималась, пока не перестало у меня болеть. Я же мало двигаюсь, в основном валяюсь и мышцы атрофируются.

- А тебе можно заниматься? Или ты делаешь специальные упражнения?

- Делаю лишь такие упражнения, которые могу делать.

- А на улицу не ходишь гулять?

- Я бы хотела пойти, но ты понимаешь, у меня ослабленный иммунитет. Могу ещё какую-нибудь заразу подхватить.

- Конечно. Что ж я, дурак, говорю. Надо тебе поберечься.

- Я тебе говорила о том, что у меня исчезли все папилломы?

- Ну да, говорила. Хотя, у тебя их, по-моему, никогда и не было.

- Были-были. Ты их не замечал.

- Ты мне скажи, как ты себя чувствовала после последней химиотерапии? По стенке не ходила? Давление не скакало?

- Объясняю. Пока я нахожусь под химиотерапией, меня пичкают всякими лекарствами, капельницами добавляют. Под капельницами я чувствую себя великолепно. И на другой день я себя чувствую хорошо. А вот потом… Видимо, эти лекарства, их действие заканчивается, и я на целый день выпадаю в осадок. Мне не хочется кушать, у меня упадок сил, мне хочется спать. Я целый день, если так можно выразиться, отдыхаю. Потом опять в себя прихожу и всё нормально. Хотя вчера, как я тебе уже сказала, у меня всё болело.

- «Болело» - это всё-таки не сравнить с тем, как ты говорила давление сердечное сто десять и ходила, держась за стенку.

- А-а, но это первая химия с «хомячками». Но дело в том, что о побочных явлениях я рассказала онкологу, он компенсировал негатив дополнительными капельницами. Поэтому в этот раз «хомячков» я перенесла легко.

- Молодцы врачи! Надо отдать им должное, прислушиваются. Могли бы сказать: «Ну, милая моя, хочешь лечиться – терпи».

- Генка мне сказал: «Надо написать благодарность». Я ему на это ответила: «Я всегда делаю это по результату. Не в процессе, а по результату. Цыплят по осени считают».

- Подумать только, до чего мы дошли. Врачам за их хорошую работу, за выполненный ими свой долг, - благодарность. Хотя, казалось бы, это нормой должно быть.

- Слушай, они там здорово зарабатывают. Они же заинтересованы, чтобы пациент жив остался и продолжал платить. Опять же, я читала на сайте отзывы про онколога, который меня лечит. Понятно, что в «Отслюнявь-Клинике» будут только положительные отзывы писать или пропускать. Но это всё процесс, а главное – результат.

- Результат.

- Ну, собственно говоря, я только и хотела сказать, что никакой колоноскопии в «Отслюнявь-Клинике» нет.

- Видимо, это отживающие методы исследования человека, когда всё на ощупь.

- Когда я поступила в «Отслюнявь-Клинику», со мной была одна бабушка. Ей семьдесят девять лет. У неё было предынфарктное состояние. Сосудики, которые снабжают кровью сердце, стали тоненькими. Так вот, ей поставили три стенда около сердца. Поставили их ей через вену в руке. То есть её привезли в операционную. Её окружили хирурги, вкололи ей определённый анестетик, но она ни сознания не потеряла, ничего. За всей операцией бабушка со стороны наблюдала. Врачи ей объясняли, что, чего и как. И на экране она следила, как эти самые стенды через вену проходили к этим самым узким местам и их расширяли. Таким образом её от инфаркта спасли. А то у неё были бешеные боли в груди. Она, соответственно, пришла в палату довольная, ничего не болит и на другой день её выписали. Нормально?

- Нормально. Не нормально, что в городских больницах у нас всё не делается.

- Это безобразие. То есть, частные клиники, конечно, их цель – зарабатывать деньги, это правда. Но они зарабатывать могут только профессионализмом. Взять меня. С каждым разом размещали во всё более комфортабельной палате. Последний раз это была уже супер-пупер палата. Помнишь, я тебе рассказывала про всякие там «косяки», которые я подмечала.

- Да, помню.

- Такого больше нет. Прибегают, спрашивают, нет ли у меня замечаний или пожеланий. Здорово?

- Здорово.

- Это в городской больнице лежи и помирай. Понятно, что эти зарабатывают.

- Видишь, хорошие врачи есть, только им почему-то денег не платят в государственных больницах. И поэтому нет никакого стимула им там работать.

- Опять же аппаратура. Они закупают самую современную, самую совершенную аппаратуру. Я тебе говорила, когда меня в «Отслюнявь-Клинику» привезли, то мне собирались поставить в руку, для анестезии, какую-то фигню. И ассистент у врача спрашивал: «Какую ей ставить, синюю или красную?». И врач ему отвечает: «Самую лучшую».

- А что это за фигня, которую тебе собирались ставить?

- Боже ты мой. Это иголочка, которая в вену вставляется, через которую анестезия прокапывается.

- Капельница?

- Что-то вроде этого. Но дело в том, что капельницу тоже надо куда-то втыкать. А предварительно вставляется иголочка с расширителем, куда уже капельница втыкается.

- Расширитель?

- Ну, типа этого. И мне тогда понравились слова врача «самую лучшую». И на этих словах я вырубилась. Я так была довольна, что мне самое лучшее ставят. Я счастливая уснула, счастливой проснулась.

- Молодцы. Даже если у них это такая игра – всё равно молодцы. Пациент всегда должен быть в хорошем настроении. «Какую?», - «Самую лучшую». Какую же ещё? Врач в платной клинике не может сказать: «Ставь, какую похуже».

Искра закатилась своим звонким, как колокольчик, смехом.

- Ты смеёшься, а в нашей поликлинике я у такого горе-врача зубы лечил. Мало того, что она руки не мыла. Пришла с улицы и грязными руками полезла ко мне в рот. Она просверлила отверстие в зубе и говорит медсестре: «Намешай фосфатную». А та ей отвечает: «А я совсем другой состав сделала», - «Ну, ничего страшного, давай сюда». Замазала мне этой гадостью отверстие в зубе и предупредила: «Если пломба вылетит, придёшь завтра, я тебя без очереди приму». Только вышел я из её кабинета, пломба у меня вылетела. Пришёл я к ней на следующий день и обнаружил, что таких, как я, у которых сразу же пломба вылетела, шесть человек. Так что из тех, кто должны были войти без очереди, снова образовалась очередь. Ну что это за работа?