- Почему я так думаю? Я разговаривала с разными людьми не в той городской больнице, где я лежала, а в других медицинских учреждениях. Так вот, колоноскопию сейчас делают при обезболивании.

- Но я это предполагаю. Зачем же пытать людей, мы же не во времена инквизиции живём.

- Почему ты так думаешь: «не при инквизиции»?

- Я на это надеюсь.

- Может, они удовольствие от этого получают.

- Что получают удовольствие, это несомненно. Врач, который не испытывает удовольствие от того, что делает, долго не проработает.

- Ладно, ты меня прости, просто завтра я еду к онкологу местному. Одним словом, надо подготовить всякие выписки, бумажки.

- Конечно, давай, собирайся.

- Так что я займусь этим. Мы с тобой сегодня хорошо поговорили.

- Ты, главное, не волнуйся. Собери всё, что им надо, не ругайся там с врачами лишний раз.

- Нет, не буду. Я о чём хочу сказать. Ты хочешь стать выдающимся человеком?

- Ну…

- Не спорь со мной. Для этого ты должен внести новый элемент. Заметь, что в гимнастике прославляются те, кто внёс в программу выступлений новый элемент, хотя бы один. То есть надо обязательно внести что-то новое. Потому что плохое оно, хорошее, убогое, совершенное, несовершенное, - это новое. Любое новое производит эффект.

- Это правда. Я постараюсь. Ты меня всё время напутствуешь, направляешь.

- Используй. Понимаешь, я искренно хочу, чтобы созидалось тобой что-то новое. Ладно, давай говорить друг другу «до свидания». Мы сегодня с тобой продуктивно, а главное, душевно поговорили. Я послушала твой голос, красивый, волнующий, родной. Я тебя немножко поучила, высказала, как мне кажется, полезные мысли. Надеюсь, что ты что-то необычное напишешь.

- Буду стараться. У тебя голос повеселел, и настроение заметно улучшилось. А в самом начале разговора голос был слабенький. Я не стал на этом акцентировать твоего внимания, но совсем как у умирающего лебедя. А сейчас ты ожила, смеёшься, и мне весело вместе с тобой.

- Понимаешь ли, в чём дело? Мне надо общаться. Когда я делюсь новостями, мыслями, размышлениями, желаниями, эмоциями, то от этого испытываю прилив чувств. Как там сказано? «Сердца без практики ржавеют»? Ладно, надеюсь, что мы с тобой созвонимся и поговорим ещё. Хорошо?

- Обязательно.

Не успел я закончить разговор, как в комнату вошла бабушка и поинтересовалась:

- О чём она тебе рассказала?

- Процедуры принимает, - без особой охоты стал отвечать я. - Лежала в больнице четыре дня, в той самой, «Отслюнявь-Клинике». Ей там в вену закапали сначала обычную химиотерапию, уже четвёртую по счёту. А затем тех самых «хомячков». Говорит, что нашла аптеку, где эти яйца хомячков дешевле в десять раз цены, озвученной лечащим врачом. А завтра она едет становиться на учёт к нашему местному онкологу.

- В аптеке продаются «яйца хомячков»?

- Да.

- Значит, ей не просто подсунули чёрт знает что? Долго ты с ней разговаривал.

- Хочется ей пообщаться.

- Ну, а как же, Коля, конечно. Опять же ты большую роль в её выздоровлении играешь.

- Можно и так сказать, хотя эта роль, бабушка, тобой очень преувеличена.

- Что она ещё говорит?

- Говорит, химиотерапию нормально переносит. А вот «хомячков» очень тяжело.

- И всё же, кто за ней ухаживает?

- Никто не ухаживает, сама за собой ухаживает. Соседи ей продукты приносят. Говорит, хотела пол помыть, я ей посоветовал нанять кого-нибудь. Деньги у неё есть.

- Пусть об этом даже и не думает. Ещё свернёт себе кишку, ни в коем случае. Ни-ни-ни-ни. Это опасно! Это не надо. Это ни в коем случае.

- Она говорит: «Хотела с постели встать без помощи рук и почувствовала, что в животе что-то заболело». Тяжело переносит этих «хомячков». Давление поднимается, сильное сердцебиение. Плохо это лекарство на её организм действует.

- Да-а? Может быть, и не надо его?

- Куда деваться, если лечащие врачи тебе это прописывают.

- Какие врачи?

- Врачи-онкологи, у которых она лечится. Взялись за неё основательно.

- Коля, это такое испытание у неё физическое и психологическое.

- Ну, конечно.

- Это очень тяжело.

- Ну да. Потом она всё-таки бегала на берег, закалялась, занималась гимнастикой. Здоровье хорошее там приобрела. Но, видишь, бабусь, при всём при этом человек не застрахован от таких вот вещей.

- Онкология – страшное дело. Тут питание правильное должно быть. А у нас все питаются кое как.

Глава 8 Патологоанатом

Двадцать седьмого января звонила Искра.

- Аллё, привет, - скороговоркой начала разговор она, - я только одной мыслью хочу с тобой поделиться. Я залезла на свою личную страничку в этой «Отслюнявь-Клинике». Ну, и соответственно, ползала, смотрела. Обнаружила бонусы, скидки, а главное, нашла такую вещь. Седьмого числа одиннадцатого месяца, когда меня привезли и сразу отправили на операцию… Тут имеется такая вот статья «Незавершённые программы», «предоперационная подготовка». Не было никакой предоперационной подготовки, меня сразу же увезли на операцию. Ты представляешь ли?

- Приписки обнаружила, чтобы денежку с тебя…

- Нет никакой приписки! В том-то и дело, что… То есть они ничего за это с меня не взяли.

- Не взяли, а зачем тогда обманывать, писать, что провели?

- Они не обманывали. Они не провели её. Тут как раз об этом и написано, что не было этой предоперационной подготовки. Но главное, вчера мы с Генкой на его машине катались к нашему участковому онкологу местному, который ко мне с больничными листами приставал. Мы его посетили, показали результаты выписки, показали всё. Заодно я посмотрела, кто подписывал бумаги по результатам моей операции. Догадайся, кто подписал?

- Ну, не знаю, кто мог, кто там имеет право, - смущаясь, ответил я, - подписывать такие бумаги.

- Ты не поверишь. Тебе в голову такое не придёт.

- Ну, не томи, говори.

- Патологоанатом!

- Патологоанатом подписал?

- Ага, - сказала Искра и засмеялась.

- А что за бумаги, уточни. С которыми повезли тебя на операцию?

- Нет. Дело в том, что они провели операцию седьмого числа, вырезали опухоль. Всё мне это самое сотворили. И вот описание того, чего у меня там было, как, что, куда вывели.

- И под этой бумагой подписался патологоанатом?

- Совершенно верно, - подтвердила Искра и снова засмеялась.

- А как это визуально выглядело? «Смирнов В.В.» в скобочках – патологоанатом, да? Как ты узнала, что он патологоанатом?

- А это его профессия. Прямо на бумаге я могу сейчас пойти, достать её и прочитать, - Искра опять расхохоталась.

- Возможно, мы с тобой необразованные. Может, патологоанатом не только с мертвецами работает, а более обширными делами занимается?

- Слушай, дело в том, что ведь известна такая штука. Во всех криминальных вещах причина смерти, то да сё, подписывает патологоанатом.

- Ну, тут всё понятно.

- Я чего думаю. Там целая бригада хирургов была, но заключение сделал патологоанатом. Возможно, он самый опытный из них. Он же постоянно разбирается, режет и так далее. Остальные, я не думаю, чтобы они так могли копаться.

- То есть, он тот единственный, кто до конца провожает человека. Последний врач, который занимается человеком.

- Ну, в принципе, да. Соответственно, как я понимаю, именно поэтому он присутствовал на операции и следил за всеми процессами.

- Может, его как раз и не подпустили к тебе, - попробовал я пошутить, - а в конце он рассердился и со злостью на бумагах расписался.

Искра мою шутку не поняла, отвечала очень серьёзно.

- Ты понимаешь, он мне написал там всё крайне положительное.

- Молодец. Значит, в этой «Отслюнявь-Клинике» существует и такой специалист, как патологоанатом?

- Как я понимаю, самая большая практика именно у него. Так сказать, он уже ничего не боится и может посмотреть и то, и это.

- Заглянувший за черту.