Затем он резко выбросил руку вперед, мертвой хваткой вцепился в кисть ее руки и сорвал кольцо. Она отшатнулась и, глядя в его лицо, захныкала, слишком поздно сообразив, что была лишь инструментом в его руках, орудием, которое сделало свою работу и в котором теперь не было уже нужды.

Она исчезла!

Хигболд бережно держал кольцо в ладонях, сложенных лодочкой, и зловеще смеялся.

Вскоре после этого в Таверне вспыхнул пожар. Загорелось все сразу с такой зловещей быстротой, что никто не мог ничего поделать с пламенем, пожиравшим то, что магия Древних вызвала к существованию. Снова Калеб оказался на улице, не обладая ничем. Ничем, кроме своей железной воли.

Он не терял времени в сожалениях и бессмысленных причитаниях по поводу собственного легкомыслия, из-за которого он потерял свое сокровище. Он повернулся спиной к пожарищу и двинулся в путь. Когда он дошел до определенного участка дороги, то свернул с обычного людского пути. Хотя снег слепил его и резкий, холодный ветер как нож бил ему в спину, он шел к Топи…

Снова прошло время. Никто не восстановил таверну ни с помощью магии, ни обычным образом. И в положении Хигболда произошли перемены. Самые его заклятые враги вдруг стали его сторонниками, тех же, что упорствовал, начали преследовать несчастья и беды. Леди Избел затворилась в своих покоях и жила затворницей. Ходили слухи, что она больна и что больше года ей не протянуть.

В Нагорном Холлаке никогда не было короля, поскольку знатные лорды считали, что все они равны друг другу. Никто бы не поддержал человека, пытающегося возвыситься над всеми. Но Хигболд был не из их компании, и вопрос стоял так: или всем объединиться против него, или признать его лидерство. Однако те, от кого ожидали самого упорного сопротивления, вели себя до странности неуверенно и не предпринимали ничего, чтобы предотвратить последнее.

Тем временем прошел слух о человеке, живущем на границе Сорновой Топи. Он приручал диких животных и некоторых из них продавал на ярмарках. Некий предприимчивый торговец необычным и уникальным был в достаточной степени заинтригован этими слухами, так что в своем путешествии сделал крюк, чтобы проверить все на месте. Оттуда он прибыл в Клавенпорт с тремя странными зверушками.

Они были маленькие, однако имели облик свирепой снежной рыси. Но в отличие от рыси они были ручными и настолько безобидными, что быстро покорили сердце жены купца, понравились и другим городским дамам. Скоро все повально загорелись желанием приобрести и себе таких зверьков. Еще два раза торговец возвращался к границам Топи и привозил оттуда других кошек. Он заключил сделки к своему удовольствию.

Потом ему понадобилось разрешение на экспортные сделки, и он вынужден был обратиться к Хигболду. Он появился у Хигболда, согласно обычаю, с «подношением», и «подношением» служил один из таких котят. Хигболд не был из тех людей, что души не чают во всяком зверье. Его лошади были для него всего лишь средством передвижения, и он не держал собак, кроме как для охраны. Но он принял подношение и велел отнести котенка леди Избел. Возможно, он решил, что давно не оказывал ей никаких знаков внимания, и подарком заглаживал вину.

Вскоре после этого его стали преследовать кошмары. К тому времени в его прошлом набралось много такого, что могло бы обеспечить плохими снами не то что одного человека, а целую армию. Однако его ночные ужасы относились не к прошлому, а скорее к настоящему, или даже, возможно, к темному будущему. Потому что в каждом из этих снов (а они были настолько реальны, что он просыпался с криками, в холодном поту и требовал, чтоб принесли свечи), он терял кольцо, которое принесла ему Эльфра — кольцо, с обладанием которого были связаны его планы.

Он носил его тайно от всех на прочной цепочке вокруг шеи, скрывая под одеждами. Однако во всех его кошмарах кольцо исчезало, как бы надежно он его не стерег. Теперь даже во сне он сжимал его в руке.

Но в одно утро он проснулся и обнаружил, что кольца действительно нет. Ужас объял его, и он дрожал всем телом, пока не обнаружил потерю в складках простыней. Под конец страх довел его до того, что, ложась спать, он прятал кольцо под язык. Его настроение было таким ужасным, что тот, кто близко общался с ним, трясся за свою жизнь.

Под конец настала ночь, когда снова появился кошмар, и на этот раз он оказался необычайно реальным. Нечто карабкалось по ножке его постели, а затем стало медленно, крадучись продвигаться вдоль его тела от ног к голове. Он не мог пошевелиться, только лежал, обливаясь потом.

Внезапно он чихнул и пробудился от своего кошмара. Кольцо при чихе вылетело из его рта и лежало на одеяле. Около него изгибала туловище странная кошка, чьи глаза сверкали так, что он мог присягнуть, что это совсем не кошка, а нечто иное, более разумное и враждебное, нечто, что смогло воплотить себя в маленькое кошачье тело. Тварь смотрела на него холодно, злобно, оценивающе, и под этим взглядом он закоченел и не мог шевельнуться, не мог даже протянуть руку, чтобы схватить кольцо. Затем кошка спокойно взяла зеленое с красным кольцо в зубы, спрыгнула с постели и помчалась прочь.

Хигболд закричал и бросился за ней. Но создание уже было у дверей комнаты и проскочило мимо стражников, сбежавшихся на крик своего господина. У дверей возникла толчея, и Хигболд со страшными проклятьями расшвыривал мешавших ему стражников.

— Кошка! — заорал он, переполошив весь замок. — Где кошка?!

Был как раз тот предрассветный час, когда приходит самый сладкий сон. Ошарашенная дворня только бессмысленно моргала и бестолково суетилась.

Хигболд понимал, что существуют сотни, да нет — тысячи мест, где может спрятаться маленький зверек. И миллионы мест, куда он может навеки упрятать драгоценную пропажу. Эта мысль довела его до бешенства, и он как безумный рвался в разные стороны, выкрикивая угрозы и приказывая искать кошку.

Тут появился стражник, стоявший у ворот, и доложил, что он видел кошку, перепрыгнувшую через стену и убежавшую в открытое поле, прочь от замка и от города. Хигболд ощутил в себе жуткий холод, как будто его коснулось леденящее дыхание смерти. Это сулило конец его планам. Если в замке столько возможностей спрятаться или спрятать кольцо, то что же говорить о чистом поле?

Он молча вернулся в свою спальню, сраженный величиной своей потери. Здесь он колотил голыми кулаками в каменную стену, пока боль не вернула его к действительности. Теперь он снова мог мыслить более или менее ясно.

Животное можно выследить. А в его псарнях есть охотничьи псы, хотя он не любил тратить время на псовую охоту: это любимое развлечение благородных лордов. Кошку ожидает охота, которой никто никогда не видывал в Нагорном Холлаке. Придя в чувство, он отдал распоряжения таким тоном, что все вокруг него, задрожав, опустили глаза и старались держаться от него так далеко, как могли осмелиться.

За час до рассвета охота была в разгаре, хотя за пределы замка выехала только небольшая группа. Хигболд взял с собой лишь псаря со связкой лучших гончих, умеющих хорошо держать след, и своего управляющего.

Поскольку след был свежим и ясным, гончие ровно неслись вперед. Через некоторое время они свернули с большой дороги и помчались по полю. Всадники отстали от псов, и свора вырвалась далеко вперед. Только временами слышен был ее лай и рычание, свидетельствующие о том, что она все еще держит след. Хигболд теперь контролировал свой страх, загнав его глубоко внутрь. Он подгонял коня, и по напряженности, с какой он держался, можно было заключить, что, вырасти у него крылья, он бы помчался вперед со скоростью пущенной стрелы.

Местность становилась все более дикой и труднопроходимой. Лошадь управляющего захромала и осталась сзади. Хигболд даже не оглянулся. Поднялось солнце и осветило расстилающуюся перед ними зеленеющую гладь болотной страны. Леденящий холод подступал к самому сердцу Хигболда. Если убегающая кошка углубится в Топи, никакая погоня ее уже не настигнет.

Когда они достигли внешних границ этого ужасного царства, след свернул под прямым углом и пошел вдоль края, как будто тварь добровольно решила облегчить задачу погоне.