Чужак сказал на скверном итальянском:

— Я бы хотел видеть сьора Марино Гольдини. По делу…

Привратник рассматривал его с сомнением. Сквозь дверное окошечко он окинул взглядом одежду пришельца.

— По делу, сьор? — Он колебался. — Возможно, сьор, вы изложите мне суть вашего дела, чтобы я мог доложить Вико Летта, секретарю эчеленца…

Он вопросительно глядел на незнакомца.

Тот немного поразмыслил.

— Это, — ответил он, — имеет отношение к золоту.

Он извлек руку из кармана и открыл ладонь, на которой лежало с полдюжины желтых монет.

— Один момент, люстриссимо, — быстро проговорил слуга. — Прошу извинить меня. Ваш костюм, люстриссимо…

Он не окончил фразу и исчез.

Через несколько мгновений он появился снова, широко распахнув дверь.

— Добро пожаловать, люстриссимо, эчеленца ожидает вас.

Он провел чужака сквозь сводчатый зал во внутренний двор. Миновав фонтан, они направились к тяжелой внешней лестнице, которая поддерживалась готическими арками и была ограждена резным парапетом. Поднялись наверх, свернули к темному дверному проему и вошли в слабо освещенный коридор. Здесь слуга остановился и осторожно постучал в толстую деревянную дверь. Изнутри послышался голос, слуга открыл дверь и придержал ее, пропуская визитера. Потом, закрыв за собою дверь, удалился.

За грубо сработанным дубовым столом сидели два человека. Старший был крепыш, с лицом холодным и непроницаемым, второй — худ, высок и держался непринужденно. Он учтиво поклонился, сделал жест ладонью и сказал:

— Эчеленца сьор Марино Гольдини.

Пришелец неуклюже поклонился в ответ и пробормотал с явным затруднением:

— Меня зовут… мистер Смит.

Наступило молчание. В конце концов Гольдини прервал его:

— А это мой секретарь Вико Летта. Слуга сказал нам, что речь идет о золоте и о каком-то деле, сьор.

Странник извлек из кармана десяток монет и положил их на стол. Вико Летта взял одну и с любопытством осмотрел.

— Мне незнакома эта чеканка, — сказал он.

Его хозяин без тени усмешки искривил лицо.

— Я поражен этим, мой добрый Вико.

Он повернулся к гостю.

— И каковы будут ваши пожелания относительно этих монет, сьор Мистер Смит? Я, признаться, в замешательстве.

— Я хочу, — сказал Мистер Смит, — чтобы вы поместили эту сумму в своем банке.

Вико Летта неторопливо взвесил монетки, пользуясь самыми маленькими гирьками. На короткое мгновение он задрал глаза к небу, подсчитывая результат.

— Все десять стоят примерно сорок девять цеххини, эчеленца, — пробормотал он.

Марино Гольдини сказал нетерпеливо:

— Сьор, вряд ли стоит такому заведению, как мое, беспокоиться из-за такой ничтожной суммы. Одно только ведение книг…

Чужестранец прервал его:

— Вы не поняли. Я понимаю, что сумма мала. Однако я хотел было запросить с вас 10% в год, обязуясь не изымать свой вклад в течение… ста лет.

Оба венецианца в удивлении задрали брови.

— Сто лет, сьор? Возможно, вы недостаточно знакомы с нашим языком… — предложил вежливо Гольдини.

— Сто лет, — настойчиво повторил незнакомец.

— Но ведь, — запротестовал Гольдини, — через сто лет никого из нас троих не будет в живых. Все в руце божией — возможно, и от дома Гольдини останутся одни воспоминания.

Вико Летта, явно заинтригованный, произвел быстрые подсчеты.

— Через сто лет, учитывая обещанный вами десятипроцентный прирост, на вашем счету будет значиться около семисот тысяч цеххини.

— Даже чуть больше, — уверенно подтвердил чужак.

— Приличная сумма, — кивнул Гольдини, который начал заражаться от секретаря его взволнованной заинтересованностью. — И весь этот период все решения, касающиеся вложения этой суммы, будут приниматься моим домом?

— Совершенно верно. — Странник достал из кармана листок бумаги, разорвал его на две части и вручил одну половинку венецианцу. — Когда вашим наследникам будет предъявлена моя половинка этого листа, то ее предъявитель окажется владельцем всей этой суммы.

— Идет, сьор Мистер Смит! — сказал Гольдини. — Странная сделка, но я ее заключаю. 10% в наши дни это немного.

— Этого достаточно. А теперь, могу я дать вам несколько советов? Вы знакомы с семейством Поло?

Гольдини нахмурился.

— Я знаю сьора Маффео Поло.

— А его племянника Марко?

Гольдини ответил осторожно:

— Речь идет о юном Марко, который попал в плен к генуэзцам? А почему вы, собственно, спрашиваете?

— Он сейчас пишет книгу о своих приключениях на Востоке. Для торгового дома, интересующегося восточными рынками, это станет кладезем ценнейшей информации. Но это не все… Через несколько лет в Венеции будет произведена попытка государственного переворота и вскоре после этого сформирован совет десяти, который постепенно возьмет в свои руки всю полноту власти в республике. Поддержите его с самого начала и сделайте все, чтобы ваш дом был представлен в совете.

Оба изумленно глядели на него. Марино Гольдини незаметно перекрестился.

Чужак сказал:

— Если вы решили прибыльно вложить деньги за пределами Венеции, советую вам присмотреться к торговцам ганзейских городов и их Лиге, которая скоро будет создана.

Они все так же молча и завороженно глядели на него, пока наконец незнакомец, испытывая явную неловкость, сказал:

— Я пойду. Ваше время дорого.

Он подошел к двери, сам открыл ее и вышел.

Марино Гольдини фыркнул.

— Этот брехун Марко Поло!

Вико кисло отозвался:

— Откуда он знает, что мы рассматривали возможность распространения нашей деятельности на Восток? Мы об этом говорили только друг с другом?

— Государственный переворот, — сказал Марино Гольдини и снова перекрестился. — Может, он намекнул, что наш заговор раскрыт? Вико, не следует ли нам выйти из заговора? Еще не поздно…

— Возможно, вы правы, эчеленца, — пробормотал Вико. Он снова взял в руки одну из монет и дотошно осмотрел реверс, и аверс.

Нет ведь такой нации, — проворчал он, — хотя монета великолепно отчеканена.

Он взял в руки оторванную половинку листа и посмотрел на свет.

— И бумаги такой, эчеленца, я тоже никогда не видел. И такой странный язык не слышал, хотя сразу он мне показался немного похожим на английский.

Дом Летта-Гольдини размещался теперь в районе Сан-Тома, это было внушительное сооружение, в которое стекались прибыли от рискованных сделок, заключаемых в сотнях стран.

Рикардо Летта оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на своего ассистента.

— Так он действительно появился? Будьте добры, Лио, принесите мне бумаги, касающиеся этой, гм, сделки. Мне надо минут десять, чтобы освежить в памяти все детали, а затем можете впустить сьора ко мне…

Праправнук Вико Летта, глава дома Летта-Гольдини, элегантно поднялся, поклонился, описав полукруг рукой, как было принято в те дни, и сказал:

— Ваш слуга, сьор…

Пришелец, отделываясь от ритуала приветствия, дернул головой и сказал:

Мистер Смит.

— Кресло, люстриссимо? А теперь прошу прощения за свою невежливость. Но когда речь идет об ответственности за такое предприятие, как дом Летта-Гольдини, то долг…

Мистер Смит извлек из кармана клочок бумаги. Его итальянский был ужасен.

— Соглашение, заключенное с Марино Гольдини ровно сто лет назад.

Рикардо Летта взял бумагу. Она была новая, чистая и свежая, что заставило его недоуменно нахмурить высокий лоб. Он достал пожелтевшую от времени свою половину и, положив на стол, совместил оба фрагмента. Совпадение было полным.

— Удивительно, сьор, но как это получилось, что мой фрагмент пожелтел от старости, а ваш выглядит таким свежим?

Мистер Смит прокашлялся.

— Скорее всего были использованы разные методы для их хранения.

— Несомненно, — Летта расслабился в своем кресле и рассеянно скрестил кончики пальцев рук. — И, конечно, вы желаете теперь изъять свой капитал и наросшие проценты? Что ж — сумма накопилась приличная, сьор, нам придется снять ее с различных счетов.