Он засмеялся несколько зловеще и игриво ткнул Иоахима под ребро символом своей профессии — магическим жезлом.

— …ты окажешься слишком уж рассеянным по всей стране, трудно будет тебя собрать.

Он глубоко задумался, ковыряя в зубах большим пальцем.

— Я полагаю, корова — хорошая приманка только для крестьянина. — Он оценивающе вглядывался в Иоахима. — А с лошадями мы уже достаточно поработали — вдруг там окажется кто-нибудь с хорошей памятью… Ага!

Он стукнул жезлом по скале.

— Обученный охотничий сокол, такой, что один его вид развяжет мошну самому скупому лорду!

Иоахиму все это было не по душе. Что правда, то правда, до сих пор все трюки Сайстрэпа проходили гладко. Он без особых затруднений выбирался из хлевов и конюшен, когда заклинание переставало действовать. Но поместья и замки охраняются гораздо сильнее, и ускользнуть оттуда будет нелегко. Затем он подумал о своей тайне. Конечно, в назначенное время он перестанет быть соколом, но это еще не значит, что он обязан превращаться в человека — фигуру слишком заметную.

Ярмарка в Гарт Нэйгисе была из важных. Иоахим в обличье сокола жадно глядел по сторонам со своего шестка, притороченного к Сайстрэпову седлу. Прекрасную птицу заметили, и торговцы подходили поторговаться. Но Сайстрэп заломил настолько высокую цену, что все только качали головами, хотя один или два зашли так далеко, что даже пересчитали серебряные монеты в своих кошельках.

Около полудня к Сайстрэпу подъехал всадник, на одежде которого красовался герб лорда Танхефора — Крестообразный Ключ.

— Прекрасная птица, пожалуй, в самый раз для нашего лорда. Хозяин, думаю, будет не прочь поглядеть на нее.

И Сайстрэп поехал вслед за слугой к той части поля, где стояли палатки, воздвигнутые для удобства, благородных посетителей ярмарки. Сюда они вызывали к себе торговцев с нужным им товаром.

Лорд Танхефор оказался человеком среднего возраста, и у него не было сына, которому можно было бы оставить после себя родовой щит. Но его дочь, леди Джулия, сидела по его правую руку. Поскольку она была наследницей огромного состояния, то в ее распоряжении находилась неплохая коллекция юных лордов, роившихся вокруг и претендующих на ее внимание. Она же была обходительной со всеми и никого не выделяла.

Она была маленького роста, хрупкая, и не будь она наследницей, возможно, никто и не усмотрел бы в ней красоты. Но ее улыбка могла согреть сердце мужчины (даже если он забывал про золото и земли, стоящие за ней), а ее глаза интересовались всем, что ее окружало. Как только Иоахим глянул на нее, он уже не мог глядеть ни на что другое.

Это же относилось и к Сайстрэпу. В его мозгу молнией полыхнула мысль, что, кроме утомительных заклинаний, есть и другие пути, с помощью которых можно заполучить поместье или замок. Одним из таких способов была женитьба. Он не сомневался в том, что, получив доступ к юной леди, он завоюет ее расположение. Разве он не был чародеем, знакомым с тонкостями, о которых и не подозревают вздыхающие вокруг нее болваны?

Запланированное им надувательство тоже можно будет пустить в ход. Ведь если он продаст Иоахима ее папаше, а птица, ясное дело, исчезнет и вернется к нему, то тогда у него будет предлог быть допущенным в собственные покои леди — в качестве благородного возвратителя потерянной птицы, ну а дальше последуют иные трюки. Под предлогом возвращения заблудшей птицы он сможет открыть все двери.

— Отец! Посмотри, какой сокол! Это царская птица! — воскликнула леди Джулия, как только увидела Иоахима.

Он ощутил в себе гордость, хотя она видела его в птичьем облике, но все равно такая оценка была приятна. Затем его настроение круто изменилось. Если только она увидит его в настоящем обличье, она быстро отвернется.

Лорду Танхефору птица понравилась не меньше, чем его дочери, и он быстро сговорился с Сайстрэпом о цене. Перед тем как пересадить сокола на кожаную перчатку сокольничего лорда Танхефора, колдун быстро прошептал птице на ушко:

— Этой же ночью быстро возвращайся!

Иоахим все еще глазел на леди Джулию и не обратил на этот приказ должного внимания. В тот миг он рассуждал о том, почему ему не хочется прибегать к новым трюкам с преображениями, чтобы иметь возможность приблизиться к леди Джулии. Он не долго любовался девушкой, ибо сокольничий отнес его в замок. Иоахим сидел на шесте в вольерах и ничего не видел, потому что на голову его надели колпак, как обычно делают, дабы птица в темноте привыкала к новому месту и ощутила его как свой дом. Он мог слышать беспокойную возню других ястребов и шум большого хозяйства. Он размышлял о том, как это Сайстрэп представлял себе — каким образом можно выбраться из такого места в человеческом облике. Может быть, у него был в запасе какой-нибудь план со всякими магическими штучками?

Иоахим попал в точку. Колдун знал, что его превратившийся в человека сокол не сможет так же легко вырваться из вольеров, как из крестьянского сарая. Он не верил, что у его ассистента хватит мозгов придумать какой-либо толковый план. И вообще, нужно быть предельно осторожным в деле освобождения Иоахима. Нельзя позволить, чтобы в то время, как он собрался очаровывать леди Джулию, поползли бы всякие слухи про колдовство. Сайстрэп укрылся в рощице близ замка и ожидал появления Луны.

Однако к закату на небе собрались облака и стало ясно, что Луны этой ночью не будет. Сайстрэп понял, что задуманное им колдовство срывается, но оставалась надежда использовать в своих целях надвигающуюся грозу. Если бы только точно знать, когда произойдет превращение. До сих пор время трансформации его не интересовало. Если бы это не затрагивало его планов покорения леди Джулии, то ему и вообще было бы плевать, что там станется с Иоахимом. Деревенских дурачков можно набрать сколько угодно. Но в данном случае речь шла о его собственной шкуре. Если у лорда Танхефора возникнут подозрения насчет колдовства, он тут же обратится к какому-нибудь могущественному чародею с просьбой о защите.

Сайстрэп, несмотря на все свое самоуважение и всю свою самовлюблённость, нисколько не заблуждался относительно того, насколько ужасен для него будет такой вариант.

Он не мог усидеть спокойно и нервно расхаживал туда-сюда, пытаясь угадать нужный момент. Слишком поспешить будет так же гибельно, как и опоздать. Заклятие для транспортного облака не может держаться долго, и если Иоахим сразу не попадет под его покров, то, значит, этой ночью Сайстрэпу его уже не вытащить. Он грыз ноготь на большом пальце, мысленно проклиная начавшийся дождь.

В службах замка этот же дождь вынудил слуг перенести клетки с соколами во внутренние помещения. Иоахим услышал шаги в вольерах, голоса сокольничьего и его помощника. Время превращения приближалось. Он беспокойно заерзал на шесте, и привязанные к его лапкам колокольчики зазвенели. Шаги приближались и приближались и… — превращение свершилось!…

Внезапно он обнаружил себя стоящим на своих двоих и мигающим от яркого света фонаря, который держал перед ним сокольничий. Последний широко раскрыл рот, явно намереваясь поднять тревогу. Иоахим сконцентрировался на своем обратном заклинании.

Перед сокольничим извивалась, рыча, снежная рысь, и он, не потеряв присутствия духа, запустил в страшного зверя фонарем. Затем оба бросились в разные стороны. Иоахим огромными прыжками пытался добраться до внешней стены замка. Она была слишком высока, чтобы ее перепрыгнуть, и он помчался вверх по лестнице, ведущей к узкому карнизу у вершины стены, предназначенному для защитников замка. Слышались крики, кто-то бросил в него факел и чуть не попал. Иоахим прыгнул на стражника, нацеливавшего в него копье, сбил его с ног и помчался дальше. Но впереди себя он увидел целую группу охранников с натянутыми до упора луками. Он сконцентрировался…

На стене больше не было рыси — вообще никого! Вооруженные стражники поспешили вперед, тыча копьями в каждую тень, все еще не веря, что зверь исчез.

— Колдовство! Быстро доложите господину! Здесь колдовство!