Кайсон и Линн снова безмолвно переглядываются. На их лицах отчетливо читается беспокойство за подругу. Сложно сказать, верят ли они вообще в эту историю.

– Мне кажется, Шон куда-то влез, – признается Джордан. Пряди волос падают на глаза, но девушка даже этого не замечает. Она словно наполовину присутствует в реальности. – Что если Шон кого-то шантажировал? Это могло бы объяснить, почему кто-то пробрался в его квартиру и обыскал ноутбук. Мы уже знаем, что у Шона были проблемы с деньгами.

Джордан говорит все это так быстро и беспокойно, что Линн приходится ее остановить.

– Хватит! Это уже похоже на сумасшествие!

Кружка с грохотом приземляется на стеклянный столик. Капли горячего чая разлетаются по поверхности, медленно приближаясь к краю, а потом падают на белый пушистый ковер, но никто этого даже не замечает. Джордан вскакивает на ноги, и в ее глазах беснуются искры безумия.

– Мой брат пропал! Кто-то забрался в его квартиру и капался в ноутбуке! У меня есть чертово право, чтобы побыть сумасшедшей!

– Тогда может посмотрим, что они искали?

Спокойный голос Кайсона действует на девушек отрезвляюще. Две пары глаз – карие и голубые – впиваются в парня. Не дожидаясь ответа, он одним нажатием пальца включает ноутбук.

Самоубийцы попадают в ад. Это единственная фраза, которую сказал отец в тот день, когда Риз впервые поделился своими мыслями. Сейчас юноша понимает, отец просто растерялся, не каждый найдет правильные слова, когда его ребенок заявляет, что не хочет жить. Однако дни шли, превращаясь в года, но Николас Роял так больше никогда и не вернулся к этому разговору. Возможно, взрослым так проще – притворяться что ничего не было. Ведь есть известная истина – ничего не существует, пока ты не произнесешь это вслух.

Так Николас и жил. Ходил на работу, смотрел футбол по субботам, лечил пациентов, уставших от серости жизни и никогда не вспоминал, что его собственный одиннадцатилетний ребенок хотел умереть. Для Николаса этого откровения не существовало, ведь он никогда не говорил о нем вслух.

Но Риз уже произнес те слова, и ответ отца твердым гранитом вырос в его памяти. Самоубийцы попадают в ад. Со временем эта фраза даже стала веселить Риза. Подумайте, вот ирония – чтобы попасть в ад и обречь душу на вечные мучения, нужно сначала прожить в прижизненном аду. Это наводит на мысль, что смысл человеческого существования – страдание. Так почему бы так и не написать в предсмертной записке – «я не умер, просто сменил локацию»?

Риз торопливо зачеркнул эти строки в блокноте. Нет, никто не поймет эту причину. Нужно что-то еще.

В последнее время юноша все больше времени проводил в размышлениях о последнем слове. Он хотел оставить после себя такие строки, которые не только помогут родителям понять его, но и утешат, снимут груз вины с плеч.

«Мой ангел хранитель принял крысиного яда, потому и не уследил. Пока»

Риз торопливо зачеркивает написанное, пока не исчезает каждая бука. Теперь ничего не разобрать.

Ты циничный идиот, Роял. Неужели родители не заслужили нормальной записки?

Юноша пробует снова и теперь на листе бумаги видны следующие строки: «мама, папа, в том, что случилось нет вашей вины». Впрочем, они исчезают также быстро, как и предыдущие.

Чтобы я не сказал, они все равно будут чувствовать свою вину. Я достаточно хорошо их знаю, чтобы это понять.

Риз захлопывает блокнот и откидывает голову на спинку компьютерного кресла. Обычно в его голове роятся сотни мыслей, которые со скоростью света сменяют друг друга, но стоило юноше сесть за написание предсмертной записки, голова тут же становилась на удивление пустой.

Может это мой защитный механизм? Так мозг пытается оттянуть неизбежное?

Короткое жужжание известило о входящем сообщении. Всего два слова, но от них Риза бросило в жар.

«Прогуляемся? Джордан».

***

Джордан стояла под высоким тополем. Щеки раскраснелись от холода, словно спелые вишни, но девушка упрямо не надевала шапку. Подойдя ближе Риз вытащил из темных волос несколько пожухлых листьев и произнес: – Классная прическа. Так и было задумано?

Он повертел вытащенный из волос листок между пальцами, прежде чем пустить его по ветру.

– Не мог идти еще быстрее? – с упреком произнесла Джордан. – Я почти превратилась в ледышку.

– Да, ты мастер выбирать деньки для прогулки, – улыбнулся Риз, – Зайдем в теплое место?

Джордан отрицательно покачала головой, вытаскивая из рюкзака кучу бумаг. Замерзшими пальцами она разделила стопку пополам и протянула Ризу. С листовки смотрел улыбающийся юноша, а ниже надпись – «Вы видели Шона?».

Девушка поймала взгляд Риза и с извинением улыбнулась, точно ей стыдно просить помощи.

– Да, работки на пару часов, – без упрека заметил молодой человек. Быстрым движением он свернул свою стопку в рулон и запихнул в нагрудный карман зимней куртки. Затем снял с себя шапку и прежде чем Джордан успела запротестовать, одел на нее.

– Раз уж собираемся дышать свежим воздухом, нужно одеться потеплее.

Джордан наградила его улыбкой, в которой читалась огромная благодарность. Не только за шапку, но и за понимание, помощь и главное – отсутствие лишних вопросов. Риз не заставлял ее просить помочь расклеивать объявления, не спрашивал почему она позвала именно его, а не друзей, с которыми знакома с самого детства. Он просто делал то, что необходимо, и это поразило Джордан до глубины души. С этого момента Риз Роял занял в ее сердце почетное место.

Расклейка листовок по многолюдным местам города заняла два с лишним часа. Несмотря на ледяной ветер, пробивающий до костей и одеревеневшие пальцы, ребята расклеили все до единого. Замерзшие и уставшие они вошли в первое попавшееся кафе и заняли свободный столик у панорамного окна. Грузная официантка очень быстро принесла заказ, поставив перед молодыми людьми две гигантские кружки с дымящимися напитками.

Выбор Джордан пал на какао с соленой карамелью, а Риз предпочел кофейный напиток, украшенный целыми килограммами маршмеллоу – не меньше.

Увидев кружку, стоявшую перед Ризом, Джордан мило захихикала: – Думала, такое пьют только девчонки!

– Что за сексизм? – рассмеялся юноша и сделал глоток из огромной лиловой кружки. На его губах осталась белая пенка от растаявших маршмеллоу, которую Риз с наслаждением слизнул. На его лице отразилось столько удовольствия, что Джордан не удержалась и подвинула кружку к себе.

– Ладно, дай попробую.

Она аккуратно сделала глоток, смакуя сладкую жидкость на языке. Потом еще один.

– Меняемся! – вынесла вердикт девушка и пододвинула к Ризу свой напиток.

– С тобой всегда нужно быть начеку да, Джордан?

– Абсолютно! – в очередной раз рассмеялась девушка. Этот звонкий смех прервал телефонный звонок. Все время, пока ребята расклеивали объявления ей не переставал названивать один и тот же номер. Однако неизвестный все время молчал. Это порядком надоедало, поэтому теперь, когда Джордан вновь взяла трубку, она грубо закричала: – Да что тебе черт возьми нужно?

– И тебе привет, куколка! – послышался голос Кайсона.

– Прости, я не увидела, что это ты, – тут же принялась извиняться Джордан. Ее голос поразительно изменился от разозленного и презрительного к теплому и любящему. Риз удивился, как сильно это ему не понравилось.

– Мы с Линн подумали, что тебе нужно отвлечься от всего, что произошло, поэтому решили вывести тебя отдохнуть. Где ты? Я тебя заберу.

Джордан бросила на Риза задумчивый взгляд и только потом произнесла: – А у нас есть свободное место?

Загородный домик семьи Кайсона повидал десяток девушек. Еще до того, как он обзавелся собственной квартирой, юноша привозил сюда каждую особу, с которой только-только начинал встречаться. Однако для Джордан это все равно особое место. Дом, где прошло их летнее детство. Дом, где она разбила коленку, которая конечно зажила, но шрам остался с девушкой навсегда. Дом, где Кайсон и Джордан впервые поцеловались, а потом поняли, что никогда не хотят повторять это снова.