Несмотря на то, что байки о Тени ходили несколько лет, новую Тень восприняли едва ли не наступившим апокалипсисом. До этого она являлась к заключённым или накрывала плащом ночных прохожих, но отныне она похищала магов! Действуя ночью, Тень породила жуткие истории о страшном часе полуночи, когда тьма сгущалась к середине ночи и проникала холодом страха в самые сокровенные глубины души; тогда же открывались врата в мир Духов и страшные твари, что прятались в складках безграничного плаща мрака, высасывали жизнь из простых людей. Негласно Тень окрестили Полуночной.

Полуночная Тень. Если бы только знали простые люди, что это не призрак мира Духов, а обычный оборотень, который днём принимал ипостась человека и мирно бродил среди них.

Во время очередного убийства мага, на этот раз участвовавшего в охоте на гарпий, Реми заметил некоторые закономерности в поведении своей собственной тени. Предвосхищая мысли своего хозяина, она меняла очертания, пульсировала и протягивала щупальца, а иной раз силуэты кривых рук с когтями, к жертве. Когда в прозрачные серые лапы попадала чужая тень, ноги человека окутывали чёрные путы, заставляя замереть.

Реми пытался отдавать тени мысленные приказы, пока в один момент не осознал, что тень подчинялась не словам, но чувствам, желаниям убийцы. Эмоции стали ключом к управлению тенью. Иногда у оборотня получалось по своей прихоти, вызывая нужные чувства, заставлять силуэт под ногами увеличиваться в размерах или тянуть руки-щупальца в нужном направлении. Каждая попытка подчинить себе тень вытягивала из Реми огромные силы, не физические, но моральные. Единственное, что удавалось парню практически интуитивно – оборачиваться тьмою, словно пологом, скрываясь в её прохладных объятиях.

Работая с Карасу, приговаривая к смерти настоящих злодеев, подчиняя собственную тень, Реми вновь почувствовал себя живым, он словно нашёл цель. Он стал частью большого плана по изменению мира, он мог добиться справедливости, он помогал ущемлённым. Кровь шестнадцатилетнего юноши кипела, когда он ходил по острию, убивая могучих магов Воздуха. Он чувствовал себя всемогущим, великим и бессмертным. Полуночной Тенью – легендой, единственным убийцей, способный застать мага Воздуха врасплох. Эмоции, глубоко запрятанные в гильдии убийц, поднимались со дна и жаждали большего, Реми жаждал большего. Он наконец-то почувствовал себя живым, и испытывал наслаждение, когда забирал жизнь очередного ублюдка, возомнившего себя выше других. Почти такое же самозабвенное наслаждение, как когда мучил Хаарта.

Реми благодарил Персефону за то, что поставила на его пути Карасу. Маг открыл перед убийцей двери в новый мир, в мир перемен, в мир, где Реми почувствовал себя нужным.

По началу Карасу без перерыва отправлял убийцу на задания, словно много лет копил и пополнял список будущих жертв. Реми исходил половину надгорного края, выслеживая магов, леторонов и фесов. Но с приближением осени пыл мага поиссяк. Оборотень всё чаще скучал в замке, развлекая себя дрессировкой собственной тени.

Вернувшись с последнего задания, Реми не узнал замок Карасу: в коридорах сновала прислуга с пустыми, точно рыбьи, глазами; в прихожей на мягком диване разместились два человека и гнол, циклоп сидела рядом и читала – Реми считал их дикими варварами; в столовой поедали запасы провизии горгульи и кошки-оборотни, что зашипели на убийцу, и тот поспешил убраться; на балконе мило общался с человеческой женщиной и парнем яша, его вертлявый хвост закручивался узлами; рядом со скалой кружил алконост и птица Рух. Такое оживление в замке, такое количество разнообразных рас Реми видел впервые. Когда его по дороге в кабинет Карасу едва не сбил ползущий змеелюд, оборотень перестал чему-либо удивляться. Он проводил длинный, удаляющийся по коридору змеиный хвост, и отбросил лишние мысли. Парень замечал, что сторонников Карасу становится больше, но не ожидал, что они так скоро заполонят весь замок.

Значит маг на правильном пути! Иначе он не собрал бы столько сподвижников. Все хотят изменить этот прогнивший мир, даже расы, населяющие другие страны.

Появились в замке не только представители разных рас, но и люди, другие убийцы, а также выходцы гильдий – разбойников, охотников, торговцев, кузнецов и писцов. Они не задерживались: приходили, решали нужный вопрос и тут же уходили. Реми не заметил, чтобы они оставались и жили вместе с остальными.

Начиная с нуля, к осени Карасу собрал значительное число сторонников. Создавалось впечатление, что к магу тянулись все, летели, словно мотыльки, на его глубокий, хорошо поставленный голос и речи, затрагивающие струны души. Как иначе объяснить рвение настолько разных рас в одном порыве – справедливости. Они, те, кто привык остерегаться людей, власти и в частности магов, сами шли за магом и безропотно выполняли его поручения? Реми поражался таланту Карасу убеждать.

Удивляло убийцу ещё и то, что Карасу пребывал в курсе практически всех дел, как в Аэфисе, так и в других странах. Его сеть шпионов, которых никто никогда не видел, исполняла свою работу безукоризненно: никаких слухов, передающихся из уст в уста, и теряющих по дороге всю правдивость и детали, только точные сведения и самые полные показания; никаких перебежчиков и предателей, что нашли хозяина щедрее; никаких несчастных случаев по дороге, когда шпиона убивали, не дав донести важные сведения до Карасу. Иной раз казалось, что в каждом прогремевшем событии, он принимал участие собственной персоной, или наблюдал из первых рядов. Карасу раскинул по всему миру по-настоящему совершенную сеть. В эту сеть угодили многие, что восхищало и пугало одновременно. Страшно представить, чего добьётся маг через несколько лет.

– Ты представляешь? – громогласно начал Карасу, сидевший за письменным столом.

Скучая, Реми забрёл в его комнату, в надежде попытать счастье и получить новое задание. Приближалась зима, а юноше хотелось совершить ещё что-нибудь стоящее, взбудоражить кровь, заставить внутреннего волка рычать от восторга, ощутить остроту эмоций.

В комнате Карасу всегда клубился полумрак, разгоняемый лишь небольшой лампой на письменном столе. У окна стоял чёрный лакированный рояль, на крышке ни пылинки – уборщицы знали своё дело. Выполненные в тёмных тонах стены, шторы, и даже пастельное бельё добавляли интерьеру роскоши, но вгоняли в тоску. Всюду валялись длинные чёрные перья, на подоконнике каркали три чёрных ворона. Карасу всегда сопровождали вороны, точно домашние питомцы. Подкармливает он их что ли, думал оборотень. Его не смущала дружба мага с птицами, но Реми, выросшему в деревне, собаки и кошки казались в роли питомцев привычнее.

– Что? – безучастно спросил Реми для поддержания беседы. Сидеть в своей комнате и гулять по лесу около скалы наскучило оборотню. Общаться с другими сподвижниками мага убийца не хотел: чем меньше его здесь знали, тем лучше. Он не доверял новоприбывшим, любого из них могли взять в плен и пытать. Реми на себе испытал пытки стражников и знал, что никто не сможет молчать и терпеть, а чем меньше его знали, тем меньше смогут рассказать. Единственный с кем общался оборотень – это маг, разговорив которого, порой оборотень узнавал что-то интересное. Реми сел в кресло напротив и откинулся на спинку, обитую мягким тёмной велюром.

– Этот сопляк Правитель, передал дела совету! – Карасу злобно швырнул газету на стол, поднялся со своего места и принялся ходить по комнате. – В газете всё написано! Да он в своём уме? Тупоголовый малолетний идиот!

Взмахом руки, он прогнал воронов с подоконника, и сел за рояль. Нажимая клавиши, маг извлекал из инструмента громоподобные, зловещие звуки, сильные и долгие.

В газете на первой странице толстыми чёрными буквами выделялся заголовок «Поднебесный Правитель передал дела совету». В статье рассказывалось о том, что юный Поднебесный Правитель дал власть Совету решать дела государства без его, Правителя, непосредственного участия, тем самым, снимая с себя ряд полномочий, в том числе необходимость личного свидетельства на документах государственной важности. Отныне все законы выдвигались, рассматривались и принимались членами совета без обязательного присутствия на собраниях юного Поднебесного Правителя. Мальчик облегчил себе жизнь одним указом, но полностью развязывал руки советникам. Хорошо это или плохо, Реми, не сведущий в политике, сказать не мог.