– Где мой сын?! – теперь мужчина окончательно озверел.

– Я не…

– Послушай-ка меня, девчонка. Я сегодня весь день на ногах, я не ел около двенадцати часов, хочу спать и очень, ну просто очень устал. Сейчас вопрос не в том, убили бы тебя они, а убью ли тебя я, если ты не ответишь на поставленный вопрос. Так что я советую тебе, пока по-человечески, не искушать судьбу и моё терпение, а оно, мать твою, уже на исходе!

Вика надеялась, что кто-нибудь прервёт этот ужас и не позволит ей остаться в беде.

Но никого не было. Никого и ничего, кроме блестящих глаз.

***

Артёма ослепила вспышка света, хоть он уже давно и не спал. Его разбудил шум за дверью, торопливые шаги и взволнованный голос похитителя. Сейчас Валентин стоял возле выключателя и потерянным взглядом смотрел на стол, где приветливо улыбалось лезвие ножа.

– Ушла, – это слово далось Федотову с такой тяжестью, что он еле его выговорил. – Виктория ушла.

Артём молчал, не подавая эмоций. Он всё равно труп, а кто сделал бы дело уже не было его проблемой.

– Почему? Почему она покинула меня? Моя Виктория… где мне теперь её искать? Куда она пошла?

– Если ты спрашиваешь у меня, то брось это дело заранее: я всё равно не знаю.

Валентин кинул на него печальный взгляд.

– А-а, это ты… я не заметил, что не один в комнате. Даже забыл как-то… а ведь точно.

– Ты ведь сам меня тут уже чёрт знает сколько времени держишь. Как можно такое забыть?

– Да-да, я помню… наш уговор… ты ведь ещё не согласен?

– Связанные руки не помогают принять решение в твою сторону. Скажу, что это скорее играет против тебя.

Он какое-то время смотрел на Артёма пустыми глазами, затем подошёл к столу и аккуратно зажал в руке нож.

– Тогда и чёрт с тобой, – Валентин направился в сторону юноши, как вдруг из глубины коридора донёсся скрежет.

– Виктория?! – убийца замер с выражением, как ни странно, испуга на лице. – Вика! Это ты?

Из темноты ничего не было слышно, Федотов тяжело дышал, перебивая даже изрядно надоевшую вентиляцию. Он медленно подошёл к двери, ступая так осторожно, как это только было возможно, напряг слух и задержал дыхание.

– Это не Вика… – лицо его исказилось неподдельным ужасом. – Это не она… мы ведь оба знаем, что это…

– Если не Вика? О, я уж точно знаю! Это правосудие, профессор. Время пришло.

– Нет, ещё не время! Они не могли найти нас так просто! Где Вика?!

Учёный бросился к столу, схватил стакан мутной жидкости, которой заправил лежащий здесь же шприц и в один прыжок очутился у Артёма, поднося иглу к руке.

– Твоя смерть отложена. А пока предлагаю поспать. Концентрация небольшая, ты уже через шесть часов проснёшься, если, конечно, я тебя не убью раньше, – игла медленно прошла через кожу, разгоняя содержимое по венам. – А мы пока погасим свет, да? Нам ведь не хочется, чтобы тебя и меня нашли так быстро? – он рассмеялся и щёлкнул выключателем.

– Пошёл ты! – снотворное быстро действовало, глаза закрывались уже сами по себе.

– Темнота, Артём. Она спасает людей своей высокой ценой. Погрузись во тьму, стань её продолжением, дай ей наполнить тебя своим дыханием и пусть сердце разгонит новую чёрную кровь. Жить в темноте – значит видеть всё даже тогда, когда никто ничего не видит даже перед своим носом. Это дар и проклятие одновременно, жертва и подарок, жизнь после смерти. Смерть вовсе становится лучшей участью, когда ты перестаёшь контролировать это чёрное полотно. Не отказывайтесь от Возможности. Это Ваш шанс стать чем-то большим.

Тёмная фигура захихикала и всё в минуту стихло, затухло, исчезло в темноте. В ней появились тени, шныряющие из стороны в сторону, ни на секунду не перестающие шептать на непонятном языке. По ногам побежал холод, словно туман опускался на всё вокруг, подсвечивая очертание пола, шелестящего под действием тумана, где-то близко раздался треск, не поддающийся какому-то описанию. Вдруг подул ветер и в глазах защипало. Артём зажмурился и принялся свободными руками растирать глаза, как только с этим было покончено, перед ним уже сидел Сущность в потрёпанном пиджаке с оторванными пуговицами, бессмысленно тычущий палкой в небольшой костёр.

– Ты вовремя, в каком-то смысле. Ждать тебя не приходилось, но всё же я даже рад, что ты нашёл дорогу без моей помощи.

Сущность выглядел грустно, однако натуральнее, чем обычно. В нём не ощущался тот пафос, с каким он обычно приходил к Артёму, движения были обычные, лицо не такое насыщенно-белое, оттого больше похожее на физиономию не выспавшегося офисного менеджера, так и не получившего кофе. Даже костюм был таким, словно его носили не первый год и за всё это время его ни разу не стирали.

– Посмотри в огонь. Что ты там видишь?

Артём, как того просил Сущность, переключил взгляд на пламя. Игра его языков завораживала, когда дух ударял по большому полену в центре, оно взрывалось искрами, мгновенно тлеющими в прохладном воздухе. Прозрачный дым, уходящий ввысь, растворялся в чистом небе, он был не такой густой, как туман, охвативший поле, упирающегося во все стороны горизонта, с востока уже бледнело утреннее солнце.

– Угли, наверно? Это самый обычный костёр. Будь у тебя зефир, могли бы поджарить его.

– Угли… – двойник грустно улыбнулся. – Там больше пепла, чем углей. Реальная картина всегда не такая красочная при детальном рассмотрении. На первый взгляд даже самые печальные люди смотрятся яркими личностями.

– И всё же, – это обычный костёр.

– Да, – Сущность пожал плечами, – самый обычный костёр… такой обычный, а всё равно красиво, да?

– Он спокойный. Даже звуков почти никаких нет. Я будто оглох.

– Думаешь, глухим спокойно живётся?

– Я сейчас думаю только о том, что вид хороший.

– Я знаю. Ты назвал меня трусом, когда я тебе не ответил.

– Извини.

– Ты был прав, Артём. Если я полностью противоположен тебе, то и взамен твоей безрассудной смелости, я получил осмотрительную трусость… мне было страшно. Я просто боялся конца, боялся смерти, а кто из нас умрёт, не так важно: меня в любом случае ждёт забвение, это и пугает – неизбежность, – он встал с места и кинул палку в костёр.

– Перемены неизбежны.

– Перемены… в твоей голове уже идут перемены, я чувствую их. И знаешь, что они сулят для меня?

– Полагаю, ничего хорошего?

– Ничегошеньки. Это и пугает. Куда я денусь, когда эти перемены придут? Я ведь, считай, вирус, ошибка отлаженной системы, внешнее вмешательство. Чёрт… как я до сих пор существую? Не надо, молчи. Это был риторический вопрос.

– Я бы и не ответил.

– Я знаю… я знаю, что моё время уходит. Плевать эти перемены хотели на меня, ибо я здесь лишнее звено, а лишние детали из механизмов выбрасывают для достижения совершенства. Это ведь глупо, разве нет?

– Почему? Это логично.

– Это логично и глупо одновременно! Почему нельзя оставлять те детали, которые удовлетворительны для механизма? Которые косвенно влияют, скажем, на настроение?