А потом нас с Гошей ждал приятный сюрприз. Да-да, они и в казематах бывают! Охранники отошли от нас шага на четыре, переглянулись и стали шептаться:

— Каждого в отдельную камеру?

— Да так-то надо бы. Но надо ли? На одну-то ночь.

— Ну да. И смотреть тогда за двумя придется.

— А если в одну посадим — то за одной только.

— Можем по очереди: ты смотришь, я сплю, а потом поменяемся.

— Ну, давай так. Где тут с двумя лежанками?

— Вот эта. Отпирай!

Раздался звон ключей, лязг замка, скрип несмазанных петель. Один из охранников махнул нам:

— А ну, заходи!

Мы подошли. Перед нами была распахнутая во тьму дверь.

— Свет-то включите, — буркнула я. — В смысле, зажгите.

— А ты что, вышивать собралась? — загоготали тюремщики.

— Завещание писать. Кому из вас платье, а кому шузы оставить.

— Не разговаривай с ними, — процедил мой любимый. — Слишком много чести.

— Они-то тут ни при чем, — вздохнула я и шагнула во мрак последней в моей жизни обители.

Перед тем как нас запереть, наши руки освободили от браслетов с цепями, уже хорошо. Какое-то время мы сидели, обнявшись, в полном молчании — переваривали произошедшее. Затем Гоша сказал:

— Прости, что я тебя в это втянул.

— Никуда ты меня не втягивал, — еще сильней прижалась я к любимому. — Нам бы все равно никто, кроме короля, не помог. Кто же знал, что он на этой складке не такой, как твой отец.

— Да в общем-то, такой же, — вздохнул мой милый принц. — Просто я привык, что он со мной по-другому общается, а оказалось, что когда я не его сын, а непонятно кто в странном наряде, то и отношение совсем иное. Я его даже понимаю: пришли два оборванца, один из которых говорит, что он где-то там его сын, а другая — вообще ведьма, и требуют перенести их на другую складку, где такого же короля кто-то собирается свергнуть, а то и убить. Вот ты, будь ты в здравом уме, поверила бы, услышав такое?

— Ты хочешь сказать, что сейчас я не в здравом уме? — разжав объятия, обиженно отодвинулась я от Гоши.

— Нет-нет! — нащупав в темноте мои руки, сжал он их в ладонях. — Я не это хотел сказать! Я имел в виду, будь ты на месте здравомыслящего короля.

— Я пол менять не собираюсь, чтобы быть на месте короля, — проворчала я, уже оттаивая. — А на месте королевы в такой ситуации я бы сначала попыталась во всем разобраться, а не рубила бы с плеча… Во всех, кстати, смыслах. Вот за что нам завтра головы отрубят? За то, что мы его же спасти хотели? Пусть не совсем его, но почти ведь. Да если бы даже не его… За попытку спасти чью-то жизнь — жизней лишат нас. Где логика, где справедливость?

— Я говорил тебе, чтобы ты ничего не боялась, когда я рядом с тобой? — бережно взял в ладони мое лицо любимый. — Так вот, я рядом. Ничего не бойся!

Он приблизил свое лицо, я почувствовала на своем его горячее дыхание, а потом наши губы соприкоснулись, и мы слились в долгом, очень сладком поцелуе. А когда мы оторвались наконец друг от друга, я шепнула:

— Ты рядом, да. И оставшиеся несколько часов своей жизни я ничего не буду бояться. Особенно если ты постараешься меня хорошенько отвлечь.

Сказав это, я почувствовала, что жутко покраснела, и впервые порадовалась окружающей нас темноте.

— Тебе остались не часы, — судя по звуку, вскочил на ноги Гоша. — Ты проживешь еще долгие годы, я хорошо постараюсь!

— Хочешь сказать, эти часы мне покажутся годами? — печально улыбнулась я. — Хвастунишка.

— Нет, я выведу тебя из каземата! Я прекрасно запомнил все повороты, когда нас сюда вели. Если ты сможешь открыть замки́ и зачаровать охранников, то мы отсюда выберемся!

— Мне лестно, что ты считаешь меня медвежатницей, — хмыкнула я. — Вот только в самом-то деле я не большой спец по взлому замков.

— Я думал, для ведьм это — плевое дело.

— А, ты в этом смысле… Все время забываю, что я ведьма. Хорошо, я потом попробую.

— Когда потом?! — воскликнул Гоша. Но вспомнив, что нас могут услышать, убавил громкость: — Не потом, а прямо сейчас! Зачем терять время?

— Давай сначала дождемся, когда нас покормят, — жалобно сказала я. — Очень хочется кушать. Тебе разве нет?

Словно в ответ на мои слова наши желудки в унисон заурчали.

— Вот видишь, — сглотнула я слюнки. — Давай подождем? Все равно казнь только завтра. А устраивать побег вообще лучше ночью — когда все спят и вообще темно.

— Здесь и без того темно, — проворчал любимый. — Но ты права, поесть не мешало бы, силы нам понадобятся. — И он закричал: — Эй, вы там! Мы хотим есть! Даже приговоренных к смерти нельзя морить голодом! Его величество говорил, что будет присутствовать на казни, я ему на вас пожалуюсь!

— Я тоже! — крикнула я. — И пожалуюсь, и присутствовать буду! И даже участвовать, — добавила тише.

— Ни на кого не надо жаловаться, — послышался из-за двери голос. Не сказать, что сильно испуганный, но и не особо спокойный. — Чего расшумелись? Сейчас вам принесут еду.

Еду и правда вскоре принесли — и даже вполне приличную. Конечно, поговорка о том, что голод — лучший соус, права, но на ужин у нас и в самом деле была не какая-то баланда, а вполне себе наваристый суп — даже с не очень маленькими кусками мяса. И с картошкой. Или что там вместо нее плавало — эта… как ее?.. кертука. На второе была жареная рыба. Очень вкусная. Жаль, что одна рыбешка всего. Но мой Гоша поделился со мной половинкой. Хороший мальчик. Не зря я его полюбила.

Я поела и сразу почувствовала себя лучше — во всех смыслах. Даже поверила, что Гоша меня спасет, с моей, разумеется, помощью. Правда, я не была еще уверена, что умею открывать замки, но ведь пока не попробуешь — не узнаешь. И когда охранник забрал у нас через окошечко в двери тарелки, я сказала любимому:

— Сейчас самое время. Пока один относит посуду, я обездвижу второго, и можно будет экспериментировать с замком.

— Ну давай, — сказал Гоша.

И вот тут у меня случилась заминка. Чтобы представить охранника обездвиженным, я должна была его видеть. Можно, конечно, было просто вспомнить его и представить, но беда заключалась в том, что я не знала, который именно из двух охранников остался.

— Придется замораживать обоих, — вздохнула я, вкратце объяснив причину.

— Тогда поспеши! — поторопил меня Гоша. — Будет очень неудачно, если тот, кто ушел, замрет где-нибудь на кухне.

Я закрыла глаза — скорее, по привычке, темней мне от этого все равно не стало — и представила обоих наших охранников замершими. Еще и проговорила для верности:

— Пусть наши тюремщики как можно дольше не сумеют шевельнуться! — и повернулась в Гошину сторону: — Как думаешь, сработало?

— Эй, ты! — крикнул Гоша. — Принеси мне вина!

— Нашел время, — проворчала я. — Может, сначала спасемся, а уже потом будем отмечать?

— Тс-с! — произнес любимый шепотом. — Это проверка.

Мне стало стыдно. Могла бы и сама догадаться, что Гошенька не пьянствовать собрался. И я подключилась:

— А мне сигару!

— Что это такое? — удивился мой принц.

— А что, у вас не курят? — удивилась я. — Какие вы молодцы. Еще бы казни запретили — они, между прочим, тоже сильно вредят здоровью.

Как бы то ни было, на наши скромные просьбы так никто и не отреагировал. Это могло говорить как о том, что мое колдовство сработало, так и о том, что охранник просто очень крепко заснул. Но поскольку это было все равно никак не проверить, я решила рискнуть и представила, что замок нашей камеры открыт. Раздался металлический щелчок.

— Попробуй открыть дверь, — шепнула я Гоше.

Заскрипели несмазанные дверные петли. Если охранник все-таки спал, то сейчас неминуемо должен был проснуться. Мы замерли и прислушались. Ничего. Тишина, как в погребе. Гоша взял меня за руку и вышел из камеры.

Привыкшие к темноте глаза невольно зажмурились даже от света редких факелов на стенах. Но адаптация прошла быстро, и вскоре я уже смогла увидеть застывшего в нелепой позе охранника — он, видимо, собрался почесать спину. Впрочем, любоваться на это было некогда, нужно было пользоваться моментом, пока за нами не следили. И Гоша, не выпуская моей руки, быстро и уверенно пошел вперед. Мой любимый принц и правда хорошо запомнил все повороты этого подземного лабиринта — вел меня по нему, не задумываясь. Мне лишь оставалось открывать своей ведьминской силой замки встречающихся на пути к спасению решеток.