Я киваю, а он добродушно усмехается.

– А теперь шуруй, а то Маринка опять начнёт твердить, что у меня работа превыше всего.

Теперь уже настает моя очередь усмехаться, – в голове всплывает воспоминание о том, когда жена Виктора Николаевича, после его задержки с нами на тренировке, пришла в зал и экспрессивно отчитала его, нисколько не смущаясь своих невольных зрителей. Тренер снова подбадривающе хлопает меня по плечу и убирает руки. На сердце становится легче. Может, Виктор Николаевич прав, и мне все-таки удастся уговорить Людмилу Александровну пустить меня на соревнования.

Инара

Я здесь никогда не была. Нас с детства запугивали этим местом. И не зря. Здесь жутко, будто кто-то осенью остановил время: листья на деревьях грязно-коричневые и сухие, но не опадают, землю устилает засохшая жёлто-коричневая трава, и она шуршит под ногами, создавая иллюзию кого-то крадущегося за моей спиной. Небо все время серое, от чего я не могу понять сколько времени здесь брожу. Может сейчас всё ещё день или уже ночь, может вообще наступило утро?

И, что хуже всего, я не знаю, что мне делать. Сесть и ждать, пока придёт Тезурия, или идти, пока она не появится? Из рассказов других Избранных я знаю, что она может появиться в любое время, так как каждый раз являлась по-разному. А вдруг она вообще не придет?

После очередного часа (а, может, больше) бесплодного блуждания среди деревьев, в груди расползается страх, постепенно перерастающий в панику.

Я не знаю, что мне делать! Вокруг лес и я одна. Тут нет даже насекомых! А вдруг Людор ошибся, и там написано не моё имя? И тогда Тезурия вообще не придёт. И я не смогу вернуться, ведь еще никто из Избранных не возвращался без Инвентума! Никто. И я не буду первой. Но что мне тогда делать, если Тезурия не придет? Я не могу сидеть здесь, пока не умру с голоду. А что если она просто забыла, что я должна прийти? Я просто…

Так. Все! Я должна успокоиться. Я должна взять себя в руки. Все будет хорошо…

Вздох, я мысленно собираю переживания и страхи в кучу. Выдох, подношу к ней факел, она вспыхивает и сгорает, оставляя во мне спокойствие.

Все будет хорошо. Тезурия придет.

– Браво! – от неожиданности, я подскакиваю на месте. Поворачиваю голову на голос.

Из-за деревьев выходит высокий незнакомый мужчина крепкого телосложения, с нисходящими до мочек ушей длинными черными волосами и с пристальным взглядом карих глаз. Бороды у него нет, что является большой редкостью среди секуавельцев, да и одет он в синие джинсы и чёрную, обтягивающую торс толстовку – такой наряд тоже редко встретишь у граждан Секуавеллии. Он с интересом сканирует меня с ног до головы, и от его взгляда по спине пробегают мурашки, а внутри вновь возрождается страх, но в лице я не меняюсь, или по крайней мере стараюсь.

– Браво! – повторяет он и хлопает в ладоши. В глазах осколки льда. – Давно не видел такого самоконтроля! Молодец!

– Кто вы? – пытаюсь не выдавать страха, но голос всё-таки ломается.

– Ну, уж точно не эта старуха-Тезурия! – он усмехается, не сводя с меня пристального взгляда. – Меня зовут Вальнар, – подходит, ловко хватает мою руку, сжимает и трясёт со сделанным дружелюбием, – а Вас прекрасное создание… Инара? Приятно познакомиться.

Откуда он знает моё имя?!

Пытаюсь отнять руку, но он только крепче сжимает её.

– Куда Вы собрались? Ночь на носу, а Вы в лесу одна, – качает головой. – Я не могу позволить юной леди находиться в столь диких условиях в полном одиночестве!

Я вижу, что Вальнар говорит с нарочитым сочувствием и обеспокоенностью, и это меня только сильнее пугает. Кто он!? Что ему от меня надо!?

– Я настаиваю, чтобы Вы у меня погостили.

Глаза у него блестят хищным огнём.

– Простите, но я лучше переночую в лесу! – выкрикиваю я, не раздумывая над глупостью звучания моих слов (меня сейчас это меньше всего волнует!). Я снова пытаюсь избавиться от его хватки, но бесполезно. – Отпустите меня!

На мгновение мне кажется, что ему нравится мой страх, что он наслаждается моей беспомощностью, но я уже не могу успокоиться и взять себя в руки. Сердце стучит с бешенной скоростью, и меня все больше окутывает паника.

– Жаль. Раз Вы не желаете быть гостьей, будете пленницей, – он весь меняется в лице, накинутая фальшь спадает, и мужчина становится совершенно равнодушным.

– Нет! Отпустите меня! – дергаю руку, но единственное, чего я добиваюсь: покалывание, которое медленно поднимается вверх по руке, а затем расползается по всему телу. Перед глазами темнеет, и я проваливаюсь во мрак.

На улице темно и прохладно. Холодный ветер пробегает сквозь мокрые волосы на голове и забегает за ворот кофты, остужая влажную после душа кожу и вызывая, покрывающие меня с ног до головы, мурашки.

Встряхнувшись и спрятав руки глубоко в карманах, я направляюсь к остановке. Несмотря на то, что я дохожу до нее за несколько минут, я все равно успеваю продрогнуть.

На остановке никого, что меня удивляет – каждый раз, когда я возвращаюсь с тренировки, тут толпятся хмурые, занятые своими телефонными делами люди. Конечно, возможно, дело в том, что я сегодня задержался на час, но такое бывало и раньше, а людей от этого меньше не становилось. Ну в принципе пофиг. Может, только что проехал автобус.

Только теперь мне нечем заняться, так как свой телефон я сломал в одной из драк, и новый мне вручили максимально простой, без доступа к интернету и играм, и от скуки я нашел себе новое увлечение – разглядывать незнакомые лица. Особенно тех, в которых было нечто загадочное и любопытное – какая-то деталь, которая заинтересовывала и давала возможность пофантазировать, придумать ему прошлое до нелепого смешное или драматичное.

Но сейчас тут никого…

От нечего делать разглядываю объявления, развешанные на рекламной тумбе. Я их всех знаю практически наизусть, но глаза всегда невольно задерживаются только на одной – реклама зубной пасты. На ней изображена семья из четырёх человек, широко и счастливо улыбающихся, обнажающих идеально-белые зубы. Отец обнимает жену и сына, а мать дочь. И все они счастливы… Заставляет задуматься.

Резкий скрип отвлекает меня от рекламы. Поворачиваю голову в его сторону – остановился старый потрепанный дорогами и непогодой автобус. Мой.

Наконец-то.

Поправив на плече чуть скатившуюся лямку от сумки, я быстро забираюсь внутрь, окунаясь в теплый воздух салона. Странно, но здесь тоже ни души, даже кондуктор куда-то делся. Двери закрываются за спиной с тем же противным скрипом. Кидаю сумку на ближайшее кресло. Находиться в пустом автобусе как-то непривычно и неудобно, словно я оказался здесь по ошибке.

Еще раз оглядываю салон, – в этот раз в глаза бросается небольшой, отражающий свет предмет. Он лежит на расположенном лицом ко мне сидении во втором ряду от меня.

Интересно…

Присмотревшись к кабинке водителя и поняв, что до следующей остановки мне не видать кондуктора, пробираюсь к заинтересовавшему меня предмету.

Становится только еще любопытнее.

Передо мной небольшой, похоже, совершенно новый кинжал, лезвие которого размером с ладонь взрослого человека, идеально чистое и заостренное на конце, а рукоятка закруглена в начале и исписана иностранными, мне не известными, изящно выведенными, символами. Он совершенно не выглядит как обычная безделушка, которую можно забыть в автобусе.

Дорогой, наверное. И острый.

Повинуясь неожиданному желанию, я беру его в руки и дотрагиваюсь указательным пальцем к лезвию. В это самое время автобус проезжает по выбоине.

Блин!

Отдёргиваю руку, но уже поздно – лезвие оказалось острее, чем кажется. На кончике пальца набухает кровь и падает на пол.

Идиот! Зачем я его вообще трогал!?

Быстро сжимаю порез подушечкой большого пальца. Автобус резко, с визжащим скрипом шин, тормозит. Чтобы не упасть, хватаюсь пораненной рукой за поручень, но меня всё равно заносит вперёд.