Не обращая внимания на её слова и не убирая пальцев от стекла, закрываю глаза. В голову сразу же врывается поток образов, чувств и слов подростка.

Ну, хотя бы не умер…

И только сейчас замечаю, что всё это время находился в напряжении. Расслабляю плечи и пытаюсь успокоиться. Как только мне удается снять напряжение, вместо него приходит раздражение.

– Ну и что ты собираешься делать? Он вообще жив? – она усмехается. – Если он умрёт, тебе от них достанется… – ее голос сквозит равнодушием и злорадством.

– Иди, приготовь бинты и тёплую воду, – отвечаю, не скрывая раздражения, но она не сдвигается с места.

– А что если не пойду? Убьёшь?

Я уже устал, и мне надоело возиться с этим мальчишкой! И за что мне достался вспыльчивый, независимый подросток? Каких еще сюрпризов от него ждать? Еще и Гева затянула свою любимую песню, которая просыпается, как только от нее требуются быстрые действия без промедления. Ну, если хочет боли, пусть её получит…

Делаю вздох, и, закрыв глаза, мысленно беру кинжал в руки и, выдохнув, кидаю его в грудь Гевы. Услышав, как от боли у неё перехватывает дыхание, открываю глаза. Раздражение сразу же отступает.

– Иди, приготовь бинты, повязки и тёплую воду, скоро парень будет здесь.

Я приземляюсь на дно ямы, перед этим собрав все неровности ее стенки спиной и плечом. Раздается звук рвущейся ткани, ощущаю, как что-то с силой проходится по моему левому бедру. У меня перехватывает дыхание, и на глазах выступают слёзы. Сжав зубы, я задрал голову и, закрыв глаза, жду, пока боль перестанет быть невыносимой. Со временем она помаленьку утихает, но полностью не уходит, и я, наконец-то, решаюсь посмотреть на ногу и на то, что её поранило.

Что это такое?!

Посреди ямы стоит, врытый в землю острым концом вверх, железный ржавый кол. Он возвышается над землей примерно где-то по локоть взрослого человека, в два раза толще арматуры. Не него я как раз и напоролся. Мне повезло, что он только задел меня, но все равно кол, порвавший темнеющие от крови джинсы, выглядит устрашающе. А боль при каждом движении становится все невыносимее.

Но я не могу сидеть и ждать, когда кто-то явится мне на помощь. Уверен, никто не явится. Никто не знает, что я здесь. Надо выбираться. Самому.

Собравшись с силами, я медленно отодвигаю от кола ногу. Рана вспыхивает новой болью, но я, сжав зубы, упорно продолжаю двигаться. Когда отодвигаюсь на максимальное расстояние, сил у меня не остаётся.

Крови очень много… Может, всё-таки, артерия задета?

Пытаюсь вспомнить, что нам говорили в школе о ранениях, но мысли беспорядочно мечутся в голове, не давая сконцентрироваться. Но, по-моему, чтобы остановить кровь, надо наложить жгут. Пытаюсь дорвать штанину, но она крепко держится, да и рвать ее, не задевая раны, не получается.

Майка!

Каждое движение даётся с трудом, но, в конце концов, мне удаётся её снять. И, как-то умудрившись её разорвать, я крепко, прикладывая всю оставшуюся силу, завязываю ткань чуть выше раны, сделав что-то типа жгута. Не знаю правильно я сделал или нет, но кровь, как будто перестаёт идти.

Или мне это только кажется…

Очень хочется пить.

Оперевшись на землю спиной, поднимаю голову и смотрю на лоскуток серого неба, которое уже начало темнеть. Не самый лучший вид перед смертью…

Нет! Кто сказал, что я умираю? Сейчас отдохну и попробую выбраться отсюда.

Нет, нельзя отдыхать! Поднимайся!

Пытаюсь встать. Ногу простреливает боль, от которой слёзы наворачиваются на глаза.

Выйду и вернусь в детский дом. Конечно, Людмила Александровна немного поругает, но потом… Интересно, Яна и Коля волнуются? Представляю, как они удивятся, услышав о том, что со мной случилось.

Просто надо заставить себя встать.

Предпринимаю ещё одну попытку, но от этого только сильнее кружится голова. Перед глазами темнеет. Зажмуриваюсь, но головокружение не проходит.

Да уж, так я далеко не уйду. Надо просто отдохнуть немного и ещё раз попытаться…

Не знаю, сколько времени проходит, но меня охватывает апатия. Невыносимо хочу спать и пить. Но откуда-то знаю, что сон сейчас равносилен смерти. Становится всё холоднее и холоднее. Меня пробивает озноб. В горле совсем пересохло, а перед глазами появляются, то искры, то какие-то лица…

Надо встать. Надо встать. Надо…

Тишину разрывает тихий хруст веток, который мгновенно приводит меня в себя. Кто-то ходит наверху!

– Помогите! – голос хриплый и тихий.

Меня не услышат!

– Помогите! – на этот раз мне удаётся практически прокричать.

Шаги на секунду смолкают, а затем приближаются к яме.

Голова кружится, мир перед глазами вплывёт, и всё кажется далеким и нереальным…

– Ну что, Руслан, одумался? – хоть у меня и нет сил на то, чтобы поднять голову, я узнаю его голос и даже чувствую… облегчение? – Готов вернуться?

Дальше я уже ничего не слышу. Меня обволакивает темнота.

– Я бы не советовала тебе это делать, она снова может попытаться его убить…

– Я советов у тебя не спрашиваю, иди и скажи ей как за ним ухаживать, а я пока перенесу его туда.

Я словно нахожусь где-то между сном и явью: слышу, что они говорят, и знаю, кто говорит, но в то же время не чувствую своего тела и плохо понимаю о чём разговор. Не могу двинуться или открыть глаза, в голове практически нет мыслей, да и заставить себя думать я тоже не могу…

Слышу, как кто-то, выходя из комнаты, хлопает дверью. Резкий звук сразу же выводит меня из ощущения парализованности. Сначала я чувствую тупую боль в левом бедре, которая растет, заполняя мозг, не давая мне думать ни о чём другом, кроме как о ней.

Слышу, как кто-то идёт к тому месту, где я лежу. Открываю глаза, но не вижу ничего, кроме размазанной фигуры. Смаргиваю, но это не сильно помогает.

– Зря ты очнулся … – фигура уже подошла ко мне вплотную, и по голосу я узнаю Вальнара. – Сейчас будет очень больно, и лучше бы ты этого не чувствовал…

Он кладет свою руку на мою рану, и мой мозг разрывается на части от боли.

***

Все то время, что я нахожусь без сознания, в моей голове творится какой-то бред.

Вот я оказываюсь в пустом детском доме и блуждаю по пустым коридорам. Когда я добираюсь до кабинета директора, становится темно и ужасно холодно. Передо мной закрытая дверь, которую, я чувствую, что открывать нельзя. Но я себя не слушаюсь, открываю дверь. В следующую секунду из мрака комнаты появляются стебли-щупальца. Они хватают меня за ноги, рывком отрывают от земли и стараются затащить в кабинет. Я судорожно хватаюсь за косяк двери, но плющ дёргает меня с такой силой, что мне не получается удержаться. Я влетаю в комнату и ударяюсь о стену. Растение стремительно обвивает меня, и сколько бы я не предпринимал попыток вырваться из сжимающих меня колец – всё бесполезно. Наконец, оно добирается до моей шеи, затем головы, и я сдаюсь, позволяя плющу-каннибалу обвить меня до конца. Я уже прощаюсь с жизнью, когда неожиданно появляется надежда – в комнату заходит Яна, в руке она держит кинжал и, поигрывая им, улыбается. Я хочу крикнуть ей, чтобы она подошла и спасла меня, но рот уже закрыт плющом. Она медленно приближается ко мне. Широко улыбаясь, поднимает оружие и… втыкает его в мою грудь. И смеётся…

В следующее мгновение я бегу через лес. Бегу бесконечно долго, всё время обо что-то спотыкаясь и падая. Наконец я вижу, что мне остается преодолеть совсем немного расстояния. За деревьями просвечивается дорога, на которой стоит машина, а рядом с ней стоит Виктор Николаевич, он, улыбаясь, смотрит на меня и ждет, когда я до него добегу. С надеждой приобретя второе дыхание, я прибавляю ходу. Когда мне уже остаётся всего несколько шагов до тренера, до ушей доносится хруст веток… в следующее мгновение я падаю – мучительно долго и медленно. Упав, я ощущаю, как мою спину протыкает кол – я не чувствую боли, но от чего-то уверен, что умираю. И перед глазами только клочок серого неба…