Яркая вспышка молнии засверкала на небе, добавив эффекта в повисшее между нами напряжение. Мы неотрывно смотрели друг на друга, совершенно не желая уступать. Последующий раскат грома заставил посуду на столе завибрировать, но стихия внутри нас была куда мощнее.

Я физически ощущал, как напряжена каждая мышца в моём теле, как бурлящая злость вот-вот выплеснется наружу в неконтролируемом порыве. И одни всевышние силы ведали, чего мне стоило сдержаться.

— Я сказал, что ты не должна привлекать к себе внимание, — процедил я, хоть со стороны это походило на рычание.

— Какого чёрта ты запираешь меня? — она подалась вперёд, предусмотрительно понижая голос.

— Я сказал, что ты не будешь покидать комнату. Без крайней на то необходимости.

Новый раскат прокатился ужасающим грохотом по столовой, и я вмиг уловил, как еле заметно вздрогнула Нея.

— Я хочу покидать комнату. Я хочу тренироваться. Ты не можешь вот так запирать меня, — её глаза блестели от бушующего гнева.

Если бы я не знал, что ещё несколько дней назад она была частью фракций, никогда бы не подумал, что эмоции ей в новинку. Хотя, учитывая результаты анализов, не исключалось, что и чувствовала всё она давно.

— Могу!

Она тяжело вздохнула, откидываясь назад, и напряжённо выпрямила спину. Несколько секунд её взгляд испепеляюще буравил меня, пока Нея не наклонила голову, спокойно рассуждая вслух:

— Знаешь, кажется, я понимаю, почему людям начали колоть Апфер. Действительно не очень, когда твой анкон такой заносчивый кретин, — она порывисто встала, чуть ли не врезаясь в подошедшего с подносом Зака. — Пожалуйста, сопроводи меня в мою тюрьму, — дерзко бросила ему реплику, выхватывая еду и направляясь к выходу.

Зак вперил вопросительный взгляд в меня, но, не услышав ответа, последовал за ней, пока я прожигал взглядом спину чёртовой Неи Росс.

Очередная молния вспыхнула в тот же миг, когда двери захлопнулись. Новый раскат грома пробежал слабой вибрацией по опустевшей столовой. Я с силой сжал чашку с кофе, и звук разбитого стекла утонул в грохоте стихии.

Внутри меня клокотала ярость, раздражение, злость — всё то, что я годами контролировал в себе, замуровывая за маской хладнокровной выдержки. И всего за каких-то пару дней все баррикады пали, обнажая оголённые нервы.

Я опустил глаза на остатки чашки, скидывая осколки с ладони, и встал, сжимая кулак. Раз Нея Росс жаждет узнать, что значит «заносчивый кретин», стоит ей это показать.

Алая линия издевательски чётко очерчивала обновлённую цифру на моём запястье — сорок один.

Я нахмурилась, отвлекаясь от неё и концентрируя ощущения на тонкой игле, которая больно проткнула кожу. Колючие мурашки страха уже подбежали к кончикам пальцев, заставляя их заледенеть, и я намеренно отвернулась, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Это было крайне сложно. И дело не только в том, что Зак вновь брал у меня кровь на очередные непонятные анализы, а из-за натянутого, как струна, Эрика Темпора, стоявшего сейчас около стены, куда и упал мой взгляд.

Он скрестил руки на груди, отчего чёрная футболка туго обтянула накачанные мышцы. Я застыла, стараясь не думать о собственном страхе, и слишком внимательно рассматривала вены, которые очерчивались под слегка смуглой кожей. Эрик недовольно нахмурился, и я вздрогнула, отдёргивая саму себя, понимая, что слишком долго смотрю в одну точку.

— Зачем вы опять берёте анализы? — разорвала я гнетущую тишину, надеясь, что голос не дрожит от подступающего к горлу страха.

Я поёрзала, сидя на высоком столе, холодный металл которого казался сейчас неприятным.

— Не дёргайся, — мягко произнёс Зак, сосредоточенно следя за объёмом крови в пробирке. — Предыдущие результаты получились весьма спорными, — произнёс наконец в ответ. Он ловко вытащил иглу, мгновенно прижав кусочек ваты к коже. — Поэтому решили взять ещё пробу.

— А какие были предыдущие? — нетерпеливо уточнила я.

Зак бросил на меня мимолётный взгляд и вернул всё своё внимание парочке маленьких колбочек, в которых переливалась багровая кровь. Мне совершенно не нравился его уклончивый ответ. И я буквально кожей ощущала буравящий взор Эрика, который неотрывно следил за каждым действием. Мой вопрос так и повис в воздухе, отчего подозрений в голове только прибавилось.

— Ну и? — раздражённо произнесла я, приподнимая бровь и испытующе взглянув на молчащего Эрика.

До сих пор он не проронил ни слова. Лишь буркнул что-то неразличимое Заку, стоило тому привести меня в их Штаб в такую рань.

— Как часто ты принимала Апфер? — раздался через несколько секунд его ответный вопрос.

Он оттолкнулся от стены, неотрывно глядя мне в лицо, подошёл ближе.

Никогда, абсолютно никогда до этого самого момента я не испытывала такого неприятного чувства неловкости от чьего-либо взгляда.

Во время жизни во фракциях ты даже не обращаешь внимание на подобные вещи. Когда Апфер накрывает разум непроходимой пеленой равнодушия, становится совершенно плевать на то, как на тебя кто-то смотрит. Сейчас, проматывая в голове обрывки прошлой жизни, я вспомнила пустые глаза офицеров, в которых, казалось, не было даже проблеска каких-либо чувств. И всё же всегда можно было различить тень любопытства, злости, страха или другие эмоции. Можно было бы, если бы разум и осознание этого не притуплялись действием Апфера.

Я невольно вспомнила Ноэ и то озорство, которое часто мелькало на его лице. Или маму… Интересно, но я никогда не заостряла внимание на выраженном беспокойстве, которое скрывалось за её маской стойкости. Я просто этого не замечала, принимая как должное. И уж тем более не ощущала всем телом чужой взгляд на себе.

Но сейчас от одного взгляда Эрика, который прожигал меня до основания, каждая клеточка тела словно вибрировала от напряжения. Каряя радужка блестела, а соседствующая серая половинка, казалось, вместила в себя капельку настоящего безумия. Он медленно подходил ближе, и тяжёлый ком в горле подбирался всё выше, заставляя меня глубоко и жадно втянуть в лёгкие воздух.

— Каждые четыре недели, — ответила я, сама же удивляясь спокойному тону.

— Неужели? — медленно протянул он, понижая голос и останавливаясь прямо напротив меня.

Ещё вчера утром, препираясь в столовой, я понимала, что испытываю его терпение, накаляя до предела. Но чувства и эмоции выходили за пределы разумных границ. Если они для меня сейчас вообще были — эти разумные границы.

«Мы можем перестать контролировать эмоции. Полностью. И совсем забыть о том, где и в какой ситуации находимся», — пронеслись в голове слова Зака.

Именно это ощутила я вчера. Эмоциональный провал. Когда ты не видишь той нужной ограничительной черты, которая могла бы подстраховать тебя от несущегося мимо вихря эмоций, и ныряешь с головой, не осознавая этого.

Я видела, что Эрик держался на самой грани. Видела по его глазам, чего ему стоит не придушить меня на месте. Я упивалась этим, будто чувствуя ту ниточку жизни, которая ускользала всё это время. Дёргала за неё, рискуя порвать, рискуя запустить необратимый процесс. Но внутри разливалось сладкое ощущение, которое было так незнакомо и так маняще. Риск.

И сейчас отголоски вчерашнего безрассудства и наглости отражались в глазах моего анкона слишком яро. А внутри меня вновь вспыхивал тот неукротимый огонёк раздражения от столь пренебрежительного тона.

— Ужели, — нахмурилась я, стараясь сдержать прорывающуюся злость.

Я поёрзала на месте, желая лишь того, чтобы побыстрее закончились все манипуляции с анализами, и можно было уйти подальше от этого самодовольного индюка. И как вообще было возможно, чтобы моим анконом оказался… этот?

— Я тебе не верю, — спокойно произнёс он, наклоняясь ближе и ставя руку по правую сторону от меня.