А что? Лиар Альвир, находящийся в это время в Айхане, окажется почти отрезан от столицы и вполне может погибнуть по пути домой. Учитывая, сколько развелось на дорогах лихих людей, – весьма вероятно, особенно если Ивьен тому поспособствует. Сам он при таком раскладе останется вне любых подозрений.
Гартарская графиня, пожалуй, признала бы такой вариант наиболее возможным, если бы не одно «но». Если бы его светлость приказал сопровождать тело посла Анхейру, Ортан или Эйлен Альвир, он мог рассчитывать избавиться от них руками Диона. Но регент отправил ее, Реату Гарта, вот уж кто точно не представлял для графа никакой угрозы! Реата и Вальд вообще не являлись кровными родственниками Альвиров, к королевской семье они имели весьма косвенное отношение: их отец, будучи вдовцом, женился на Ортан Альвир – родной сестре Эверранского Волка. Нет, если умрет Лиар, на престол в первую очередь будут претендовать Эйлен Альвир, младшая сестра Лиара, и Анхейр Гарта. Далее, вероятно, сама Ортан.
Сэйгран Ивьен же приходился покойному королю Иргану лишь троюродным братом, так что, пожелай он оставить себе корону, избавляться ему придется, по крайней мере, от четверых…
Нет, кажется, регент посла не убивал. Тогда кто? Кому нужно ссорить Эверран с Дионом, графиня не понимала, но была уверена, что целью поджога был именно конфликт с Севелем. Потому что, имей кто-то счеты к самому Аварру, прикончил бы маркиза еще по пути в Эверру – это куда проще. А убили дионца именно в крепости, когда его ножны были опечатаны сургучной пломбой с оттиснутой на ней волчьей головой. Когда он был их гостем и находился под защитой эверранской короны. Так что Аварру просто не посчастливилось стать разменной монетой, сам он вряд ли интересовал убийц. Но, все демоны преисподней, кому это понадобилось?!
Графиня стиснула ладонями виски, от подобных раздумий быстро начинала болеть голова. Слишком сложно, слишком грязно… Остановилась и, прислонившись спиной к дереву, глубоко вдохнула лесной воздух, пропитанный ароматом прелых листьев и мокрой древесной коры. Скоро она вернется в столицу, там и это удовольствие станет редкостью…
Говорят, что при Фениксах королевский двор не напоминал гнездо ядовитых гадюк. Тихо, конечно, говорят, шепотом: для высшей знати такие разговоры не предназначены… Но для того, чтобы жить в эверранском замке и совсем уж не быть в курсе местных сплетен или не оказаться втянутым хотя бы в одну, самую завалящую интригу, нужно быть… нет, не полным дурнем, – принцем Пиаром тут нужно быть. Вот уж чья неисчерпаемая наивность вызывала у Реаты то ужас, то смесь восхищения с откровенной завистью. Жить со змеями и думать при этом, что имеешь дело с людьми… Что ж, наверное, в неведении есть своя прелесть.
Только Гарта, в отличие от Альвира, иллюзий не питала, а потому за сплетнями следила очень внимательно. В данном случае даже была склонна верить, что королевский двор превратился в такую выгребную яму лишь после Войны Огня. И не оттого, что она полагала Аритенов святыми! Просто подобная грязь – вполне закономерный итог случившегося. Кто занимает сейчас все хоть сколь-нибудь значимые посты, имеет чины и титулы?.. Предатели, присягавшие Сиверу Аритену и сговорившиеся за его спиной с Эверранским Волком. Трусы, воевавшие за Фениксов, но, поняв, чем кончится дело, переметнувшиеся к черно-серебряным. Или совсем уж гнилой народ – падальщики, которым вообще плевать, кто у власти. Те, кто вовсе не воевал, сидел тихо… А потом, когда все полетело к демонам, пользуясь общей бедой, урвали себе кусок пожирнее. Последнюю категорию Гарта особенно люто ненавидела. Первые годы после Войны Огня были страшным временем, многие тогда еще не смирились с падением Феникса. Одно за другим вскипали восстания, кто-то стрелял с крыш, кто-то выходил на площади, размахивая янтарно-золотыми флагами. Они платили за это своими жизнями, но все равно шли!.. А кто-то в это время писал доносы, лебезил перед новой знатью, выслуживая себе местечко потеплее.
Хотя были, конечно, исключения: достойных людей, имеющих некоторую власть, Рита тоже знала. Только мало их было. Что ж, если когда-нибудь соотношение между людьми и падалью среди эверранской знати изменится в пользу первых, у страны будет шанс выжить. Если нет – итог может быть только один.
Она задумчиво посмотрела ввысь, туда, где сквозь резную дубовую листву проглядывало небо. А ведь темнеет, пора возвращаться. От лагеря она ушла не так далеко, но в потемках плутать между древесных корней не хотелось. Опустила взгляд и с досадой отметила, что умудрилась зазеленить подол белого платья, которое так и не успела сменить после встречи с дионцами. Жаль. Что-то подсказывало Реате, что в ближайшее время траурный наряд ей не раз еще понадобится, а интуиции графиня Альен привыкла доверять. Нужно будет сказать Лине, чтобы застирала…
Короткий шорох за спиной заставил Риту остановиться. Заросли лещины мешали что-либо рассмотреть, но эверранка не сомневалась, что между кустов мелькнула человеческая фигура.
Закричать? А стоит ли?.. Даже если ее услышат, гвардейцам все равно понадобится несколько минут, чтобы сюда добраться. Хвататься за лезвие, спрятанное в складках одежды, тоже бесполезно: толком им пользоваться Гарта так и не научилась. Она не рассчитывала на него, носила скорей ради приличия. В самом деле, кто же сейчас, вращаясь при дворе, выходит в люди без кинжала за пазухой или склянки с ядом в рукаве? Не солидно, честное слово.
Наверное, графиня все же закричала бы, но человек, больше не таясь, вышел на тропинку, выставив перед собой открытые ладони. На одной из них горел массивный перстень – гранат и синяя эмаль, Гарта не раз видела его на руке короля Севеля. Самого мужчину Реата узнала не сразу, очень уж переменился дионский барон за те несколько часов, что они не виделись. Широкоскулое лицо со шрамом во время их утренней беседы напоминало каменную маску, теперь же от былой холодности мало что осталось. Сейчас оно выглядело доброжелательным и, пожалуй, немного виноватым. Примечательно, что при их первой встрече королевского перстня на руке барона не было. Интересно…
– Господин Тейгрим? Это так неожиданно, видеть вас здесь. Чем я обязана столь приятной встрече? – Рита не сомневалась, что несмотря на ее учтивый тон, вопрос будет истолкован верно. По какому праву Дион нарушил границу, которую сам же и объявил закрытой?
Тейгрим отвесил глубокий поклон и коснулся гербового перстня.
– Ах, госпожа графиня, я, несомненно, повинен в том, что миновал эверранские посты, – он позволил себе легкую улыбку. – Однако вы же понимаете, я лишь выполняю приказы…
Гарта молча ждала продолжения, не забывая следить за руками дионца. Если тот все же схватится за оружие, которое при нем, несомненно, есть, она поднимет тревогу. Самой графине это вряд ли поможет, но задержать барона гвардейцы успеют. Впрочем, Реата сомневалась, что Тейгриму нужна ее жизнь.
– Знаете, обстановка здесь как-то не располагает к придворным уверткам, – барон окинул выразительным взглядом заросли лещины. – А потому, если прекрасная госпожа не станет возражать, я позволю себе нарушить все законы дипломатии и сразу перейду к делу.
Госпожа возражать не стала, хотя предпочла бы, чтобы он говорил дольше: это дало бы ей время сориентироваться.
– Я уполномочен от лица своего государя принести извинения за утреннее представление. Как и за временные неудобства, причиненные Эверрану.
Гарта не ответила, смотрела на собеседника, чуть прищурившись. Собьется или нет?
– Его величество заверяет вас, что он полностью уверен в непричастности регента Эверрана к гибели маркиза Аварра. Он крайне заинтересован в сохранении добрых отношений с его светлостью графом Ивьеном… Только вот какая сложность: семья маркиза в последнее время имеет в Дионе большую власть, его родственники требуют мести. У моего господина связаны руки, его позиции сейчас несколько шатки.
Вот как? Если на секунду допустить, что сказанное Тейгримом – правда, то подобную откровенность можно позволить себе лишь в двух случаях. Если ты полностью уверен в своем превосходстве или если ты зажат в угол, и терять уже нечего. В данном случае Гарта поставила бы на второе.
