Клим обливался потом. Сжав кулаки, он отслеживал показания ВИС; та настойчиво предупреждала о скором обрушении двигательных установок, которые едва выдерживали напряжение двух одновременно работающих систем. Прошла еще минута, датчики показали готовность концентраторов на 96 %.

– Сейчас прыгнем, – прохрипела Зоя. Ее бледная кожа пошла багровыми пятнами, крылья носа нервно подрагивали. – Еще чуть-чуть…

Когда Клим принимал изображение из кормовой камеры, его взору представало лишь ослепительное сиреневое сияние – больше не было видно ничего. Передняя же камера демонстрировала обычный космос и спиральный диск Млечного Пути – вроде бы близкого (чуть ли не рукой подать!), но совершенно недосягаемого.

– Девяносто семь процентов… – сдавленным от волнения голосом сообщила капитан.

– Ну же, ну! – рокотал Леванов.

Клим с ужасом обнаружил, что пузырь истинного вакуума подполз к корме капсулы почти вплотную.

ВИС объявила общую тревогу в связи с возросшим риском мелтдауна. Стены капсулы загудели, пол завибрировал так, что желудок тотчас отозвался тошнотой. Электроснабжение отказало, и на мгновение стало темно, затем вспыхнуло красное аварийное освещение. Зазвучала сирена, ВИС рекомендовала всем членам экипажа и пассажирам немедленно изолироваться в отсеке безопасности на нижнем ярусе – помещение было защищено кожухом из сверхкрепких сплавов, который мог выдержать нагрев до миллиона градусов, а также предохранял от потоков гамма-лучей высокой интенсивности. Но никто из людей не пошевелился – все наблюдали за датчиком готовности концентраторов, который дополз до 98 %.

– Сейчас… сейчас… – шептал Клим.

Стена поделила всю видимую Вселенную надвое: одна ее половина горела сиреневым, а другая безмятежно мерцала звездами и галактиками – словно не происходило никакой катастрофы и не близилась их гибель. Казалось, космос не замечает ничего вокруг и пребывает в наивной уверенности, что все нормально, – как было последние тринадцать с половиной миллиардов лет его истории.

ВИС показала заветные 99 % готовности концентраторов, и Клим задышал глубоко, будто собирался нырнуть под воду. В голове билась одна мысль: еще несколько секунд, буквально несколько секунд, и все – прыжок!

Пузырь приблизился вплотную, коснулся капсулы, и в этот миг аварийное освещение погасло, вибрация прекратилась. Стало темно и тихо. Клим вдруг почувствовал, что засыпает. Глаза слипались, веки сами собой закрывались. Он хотел было обратиться к Зое, чтобы убедиться, что прыжок состоялся, но на это не хватило сил. Забвение утянуло его в болото безмолвия и абсолютного спокойствия.

Пробуждение было медленным, тягучим как смола, липким как мед – и приятным, как первый глоток свежей воды после нескольких изнурительных часов под знойным солнцем. Сознание неспешно выкарабкивалось из бездонных глубин коматозного сна и с каждым мгновением все больше начинало воспринимать окружающий мир.

Клим разлепил веки, приподнял голову. Люминесцентные потолок и стены плыли в стороны, но при этом освещали командный отсек мягким, успокаивающим светом. Стояла полная тишина. Индикаторы состояния капсулы демонстрировали исправность всех систем. Работала даже ВИС.

Клим сел и огляделся вокруг. Леванов и Зоя лежали на полу, раскинув руки и ноги. Пилот и операторы оставались в ячейках, глаза их были закрыты. Казалось, что они без сознания или спят. Чуть в стороне сидела на полу, прислонившись к стене, Соира и терла пальцами виски.

– Что произошло? – пролепетал Клим.

Девушка ответила не сразу. Помолчав несколько секунд, она подняла взгляд на физика и прохрипела:

– Загляни в ВИС…

Клим некоторое время соображал, пытаясь унять головокружение, а когда ему это удалось, подключился к информационной сети.

Его внутреннему взору открылась удивительная картина. Камеры внешнего наблюдения показали окружающий капсулу космос – совершенно пустой. Пространство не было абсолютно черным, оно слегка отдавало темно-багровым, видимо, как результат высокой температуры фонового излучения, которое его заполняло. Клим огляделся по сторонам, везде наблюдая одну и ту же картину, за исключением разве что оттенков багрового свечения: местами оно было чуть ярче, а где-то немного тусклее. Единственным, что нарушало космическое однообразие, была яркая звезда, одиноко сияющая на расстоянии нескольких светодней. Сенсоры немедленно определили, что это желтый карлик, светимостью и массой почти не отличающийся от Солнца.

– Есть идеи? – прозвучал в тишине хрипловатый голос кибера.

Клим отключился от ВИС и встретил взгляд больших синих глаз прямо над собой. Он вяло помотал головой и тоже поднялся на ноги.

На звук голосов среагировали Леванов и Гадот. Оба пошевелили ногами, полковник что-то промычал, затем они открыли глаза. Лица обоих выражали непонимание и некоторую растерянность. Зоя взяла себя в руки первой. Взгляд ее напрягся, посуровел. Она одним ловким скачком оказалась на ногах и осмотрелась вокруг. Полковник неторопливо поднялся и потер ладонями лицо.

– Что произошло? – пророкотал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Экипаж медленно пробуждался. Пилот и операторы поднимались из своих ячеек и ошарашенно оглядывались по сторонам. Зоя прищурилась, подключаясь к управляющим системам капсулы, и тут же ахнула. Видимо, обнаружила вокруг «Ориона» пустой космос – без россыпей звезд, планет, астероидов и газовых туманностей.

– Любопытно, – проговорила она через несколько минут. Полковник и члены экипажа к этому времени ознакомились с обстановкой и выглядели обескураженными.

– Значит, мы все-таки не погибли, – резюмировала Соира и обратилась к физику: – Мы ведь уже внутри?

– Похоже на то, – неуверенно согласился Клим. Новая реальность никак не могла найти себе место в его разуме. Укладывалась, усаживалась, упихивалась, расталкивая в стороны привычные представления о космосе и законах физики. Пытаясь упорядочить ход мыслей, Клим признал: – Но я понятия не имею, с чем мы в таком случае столкнулись.

Соира обреченно вздохнула, но ничего не сказала. Леванов принялся вышагивать по командному отсеку, потирая подбородок. Клим вновь подключился к ВИС и осмотрелся вокруг, на этот раз внимательнее. Запросив данные с датчиков, установил, что окружающее «Орион» пространство не совсем пусто, частицы материи присутствуют, но в крайне разреженном состоянии. Что касается макрообъектов, то они в самом деле отсутствовали – абсолютно. Телескопы капсулы окинули электронным взором космос, но не обнаружили ничего крупнее элементарных частиц – так, во всяком случае, выглядела ситуация в радиусе примерно одного светового года. Заглянуть дальше телескопы оказались не в состоянии: объем доступного для обозрения космоса ограничивался областью свернутого пространства, которое разворачивало сигнал в обратном направлении. «Орион» находился в громадном космическом пузыре, полностью свободном от крупных объектов. Исключение составляли желтый карлик и обращающиеся вокруг него планеты: одна твердотельная размером чуть больше Земли и два газовых гиганта, оба значительно крупнее Юпитера. Они обладали свитой из десятков больших и малых спутников. Каменная же планета спутников не имела.

– Ничего не понимаю, – проговорил Клим, отсоединившись от ВИС. В груди сердце сжали клешни тревоги. – Бред какой-то, как такое возможно…

Полковник хмуро покивал, а капитан сказала, обращаясь к Леванову:

– У нас имеется единственный ориентир – звезда, и «Орион» относительно нее неподвижен. Двигатели выключены. Предлагаю после тестирования всех систем направиться к звезде. Возможно, там мы выясним, что происходит и что нам делать дальше.

– Такое решение напрашивается само собой, – поддержал ее Клим.

После секундного раздумья Леванов сказал:

– Действуйте, капитан!

Зоя смежила веки и занялась капсулой. Операторы и пилот окончательно пришли в себя и вернулись в свои ячейки, желая убедиться в исправности боевых комплексов и систем управления. Клим посматривал за Зоей; ужасно хотелось подойти, заговорить, увидеть улыбку в ее глазах, однако он понимал, что сейчас не самый подходящий момент для романтических проявлений. Решив не мешаться под ногами, он покинул командный отсек и направился в зал отдыха.