Женщина перестала смеяться и впилась пытливым взглядом в лицо гостя, наполовину прикрытое тканевой маской.

Под сводами комнаты замерла пауза.

Нет ничего прекрасней тишины перед началом схватки. И неважно, чему суждено схлестнуться в бою: холодному ли оружию, пушкам и мушкетам или двум противоположным сущностям.

– Я пришёл к тебе с небывалым по своей щедрости выгодным предложением, – первым заговорил Маруш.

Кустики волос на месте, где раньше у Миринды были брови, поползли вверх.

– Да ну? – в коротком возгласе ведьмы было столько недоверия, что фигуру в белом заметно покорежило.

– О! Я, кажется, даже догадываюсь о причинах такого беспрецедентного визита… Это ведь из-за мириндинга? Да? – старуха втянула шею, став похожей на болотную птицу.

– Да, из-за него, женщина! Как тебе вообще в голову пришло каждый год в последнюю пятницу декабря раздавать свои мерзкие зелья бесплатно?

– Ну почему же бесплатно – все клиенты, желающие приобрести привороты, наговоры, присушки и усушки, морилки и яды, обязательно возвращаются. Прибыль только растёт… Те, кто хоть раз приобщился к тьме, мигом становятся постоянными клиентами.

– Шутишь? Не о твоих барышах пекутся на самом верху, о душах заблудших…

– О душах? А мысль, что эти души и без моих зелий давно не ваши, никому там не приходила? – старуха ткнула корявым пальцем в сторону закопченного потолка…

Маруш дернулся вперёд, горб на спине резко увеличился…

– Смотри крылья не обломай, тесно у меня тут для птицы твоего полёта…

Ведьма не торопясь подошла почти вплотную…

– Никудышный из тебя переговорщик, так пославшим тебя и передай. Разговор окончен, завтра день у меня тяжёлый, с самого утра народ попрет. Так что уходи, дай отдохнуть старухе.

Под напором колдуньи белая фигура попятилась и стала даже как-то меньше…

– Погоди, не гони, у меня к тебе горячее предложение… – в голосе Маруша появились бархатные обертоны, – для начала хоть выслушай… Если сегодня до полуночи ты добровольно откажешься от колдовства, от этой своей придумки – мириндинга, дашь согласие уничтожить все свои зелья, то будет исполнено любое твоё желание, любое… – с нажимом повторил посланец.

– Интересно… Одно желание, но любое? – старуха наклонила голову набок и снова прищурила один глаз.

«Сейчас опять скажет какую-то чушь», – почти с человеческим раздражением подумал Маруш и решился на превентивные меры.

– Можно три в одном, в честь праздника.

– Да? Это как?

– Например, молодость, здоровье и красоту в придачу… – визитер решил не рисковать и предложить злобной старухе поистине царский пакет предложений. За свою многотысячелетнюю службу Маруш делал такое щедрое предложение всего лишь пятый раз. Предыдущие четыре согласия он получил раньше, чем успел договорить.

Но Миринда не была очередной.

– Молодость, здоровье, красота, говоришь?

Белая фигура величественно простерла руки в сторону противной ведьмы.

– Не надо! – отшатнулась почти с испугом женщина, – у меня это всё уже было, сейчас такая ерунда неинтересна.

На какой-то миг послу доброй воли показалось, что его без предупреждения выдернули с этой планеты, придав насильственное ускорение для перемещения между мирами.

– И? Женщина, ты хорошо подумала? Ты вообще думала?

– Думала. Не надобно мне этого…

Если бы Марушу для существования требовалось умение дышать, то в эту минуту он бы умер от удушья. Так велики были возмущение и гнев.

– Неограниченная власть над миром! Предложение делается впервые! – почти торжествуя победу, швырнул он козырь в уродливое лицо ведьмы.

– Ой, не надо мне только залежалый товар пихать. – старуха брезгливо сморщила огромный нос с безобразной бородавкой над левой ноздрёй.

– Что значит «залежалый»? Женщина, ты сумасшедшая?

Резким движением руки Маруш сорвал тряпицу, скрывавшую его лицо, почти полностью и небрежно бросил маску на пол.

Ведьма жадно впилась взглядом в молодое, необычайно красивое лицо пришельца.

– Бессмертие. Вечную ничем и никем неограниченную жизнь. Возьмёшь?

– Зачем? Даже боги устают жить вечно, а я простая смертная женщина, честно говоря, мне уже и эту доживать в тягость.

Миринда грустно вздохнула и, повернувшись спиной к гостю, пошла подбросить дров в открытый очаг.

– Неужели нет ничего, что бы представляло для тебя ценность? – отчаяние посланца было таким всеобъемлющим. Казалось, даже стены навострили уши в желании не пропустить ответ мерзкой старухи.

– Конечно есть, Маруш, – впервые за всё время беседы женщина назвала гостя по имени.

Вернувшись на прежнее место к послу добрых сил, ведьма тихо сказала:

– Читай по губам…

Белая фигура молчала целую вечность. Старуха слушала удары своего сердца и терпеливо ждала ответа.

– Это невозможно… – лицо Маруша, не знавшее мимики, впервые выражало печаль, а голос шелестел, как опавшая листва.

Дать ЭТО не сможет никто… Подумай, женщина, может, есть, что-то равноценное ЭТОМУ?

– Равноценного нет. А без НЕГО всё остальное не имеет смысла…

Представитель Вселенского Добра и Света в образе молодого красивого мужчины и старая безобразная смертная старуха, долгие годы служившая злу, стояли напротив друг друга.

Стояли опасно близко для равновесия света и тьмы.

– Если бы ценой осуществления твоего желания было развоплощение моей сущности, я б согласился. Если бы цена была тысячи развоплощенных сущностей моих братьев, мы бы исполнили твоё желание.

Если б Бог мог…

– Я знаю, что попросила невозможное… – ведьма приблизилась вплотную, легким прикосновением руки погладила горб пришельца…

– Тебе пора уходить. Береги крылья. Уже полночь, значит, народ скоро начнёт собираться на мирандинг. Не хочу запятнать себя белыми пятнами… – сделала попытку скаламбурить ведьма.

Уже ступив за порог, Маруш не выдержал и повернулся:

– Я ухожу первый раз, не выполнив порученного… Но! Миринда, хочу, чтоб ты знала, в тот миг, когда закончится твоя земная жизнь… – на этих словах ночной гость запнулся, всего лишь на одно краткое мгновение, такое краткое, что никто бы из смертных и не заметил б этой заминки.

Но Миринда не была «никто», она была Мириндой.

– В День Справедливого Суда я буду на твоей стороне. Знай об этом, женщина…

– Я знаю…

P.S. На коньке двухскатной крыши дома колдуньи, прижимаясь боками к теплой трубе дымохода, сидели две темных сущности.

– Тебе удалось разобрать, что она у него просила? – шепотом поинтересовалась одна фигурка у другой.

– С трудом, но я успел подсмотреть в последний момент. Спокойную совесть, – также тихо прозвучал ответ.

– Ух ты! – от избытка эмоций длинный тощий хвост с пушистой кисточкой на конце взлетел, чуть не зацепив собеседника за рога.

– Хитрые светлые… – осуждение и возмущение окрашивали каждое слово, – предлагать человеку, страдающему от мук совести, бессмертие на этом свете – это же то же самое, что предлагаем мы на том…

– Да, брат, конкуренция – жесткая штука, но её душа стоит того, чтоб за нее побороться…

Торн стоял на ледяном карнизе, повисшем над бездонной расселиной, и смотрел вниз, в узкий провал, заполненный тёмным бархатистым туманом. Он понимал, всё кончено.

Налетевший шквал наполнил воздух колючей пылью. Торн стёр с лица снежную взвесь и взглянул на вершину горы. Сверкающая белизна ледников на фоне фиолетового неба – величественное зрелище.

Его давно манила эта таинственная земля, лежащая к северу от Экваториального океана. Несколько миль рифлёного снега, не уступающего по твёрдости льду, неровная скальная стена и дымящиеся вершины Нарамских Твердынь. Неизведанная, пугающе бесконечная снежная страна.

Восхождение Торн начал с южной стороны ледника. Первые часы марша были мучительны. Дневной переход в пятнадцать стадий, и вот он один на один с вершиной Нарама. Только слепой ветер, дико свистящий над острым, как нож, гребнем горного кряжа, и он – ничтожный, уязвимый.