"Спи, даже если это только песня,
Спи, знаешь всё гораздо интересней,
Может быть ты и не заметишь,
Когда вдруг вернешься туда"
Михаил уехал. Сергей молча смотрел на Владу, отмечая, как она выросла. Волосы на её голове за лето выгорели добела. Её личико менялось, терялись сходные с ним черты, всё больше проявлялась Аня.
– Ну что, мы идём или как? – первой нарушила молчание Влада. – А то всё пропустим.
– И правда, надо бы поторопиться, – Аня взяла её за руку. – Как, договорились?
– Не переживай, я за вами… Ань? – окликнул её Сергей. – Я в банке счёт открыл на имя Влады. Если что…
– Спасибо, мы сами справляемся, – она удивлённо измерила его взглядом.
– Это – для Влады, – в смущении он пригладил мокрые волосы на голове. – Не сейчас, так потом пригодится. Можешь ничего не говорить. Это я так, чтобы ты знала, что если вдруг…
– Как хочешь, – Аня растерянно пожала плечами. – Идём, Влада.
– А папа? – Влада вопросительно протянула Сергею руку.
– Он сейчас подойдёт.
"Где было всё почти что всерьёз,
Где было всё возможно до слёз,
Где падал тёплый дождик вместо зимы,
Где были мы"
Сергей смотрел, как навсегда удаляются от него его любимые девочки. Такими, как сейчас, он уже никогда их не увидит. Он отпускал их на свободу. Отпускал Аню с правом на собственную жизнь, личное счастье. Отпускал Владу, сердцем чувствуя, что она уже больше не нуждалась в нём. Отпускал Михаила, видя, как тот любит его Владу, как боготворит Аню. Отпускал родной город, понимая, что больше никогда не вернётся сюда. Разве что только похоронить своих близких.
"Где были мы"
А народ всё подбегал и подбегал к школе, волоча за собой сонных детей с букетами осенних цветов. Старшеклассники, наконец-то накурившись и продрогнув на ветру и мороси, толкаясь, ринулись в тепло.
– Вы заходите или как? А то я закрываю двери, – обратилась к Сергею полная женщина, выглянувшая из школы.
– Здравствуйте, Валентина Васильевна. Да-да, я иду. Мои уже там, внутри.
– Серёжа? Боже мой! Неужто? Ну-ка, повернись! Красавец какой вымахал. Как все быстро растут! Как грибы! Ещё, казалось, вчера вот так же воевала с вами, как с этими вот. А сегодня… Как быстро время летит!
– Да, мы всё стареем, выветриваемся под влиянием стихий, а вы, многоуважаемая, всё ещё молоды. Светлая кофточка, живость, грация, – улыбаясь, шутил Сергей.
– Заходи, давай, Чехов!
Смеющаяся Валентина Васильевна пропустила внутрь школы еле протиснувшегося между её полным телом и дверью, Сергея. Она, несколько смущённо, осторожно дотронулась руками до заботливо укладываемой ещё с вечера причёски, одёрнула вниз белый вязаный жакет, надеваемый ею по случаю разных торжеств, окинула округу своим острым соколиным взором и, взглянув на маленькие золотые часики на пухлой руке, захлопнула входную дверь.
Шаг 7. Ты у меня есть
На одной из площадок многокилометровой промзоны "Красного треугольника", среди полуразрушенных, ни единожды полыхавших зданий, шли съёмки очередных, бесконечно тиражируемых догонялок, стрелялок и взрывалок.
"Я не могу с тобой наговориться,
Удивляю прохожих улыбкой глаз.
Мне даже кажется, летают птицы
Почти что так, как я летаю сейчас"
Вокруг горели костры из автомобилей, старых шин и строительного мусора, сквозь которые Сергею предстояло прыгать на мотоцикле. Около него заботливо крутилась Жанна, поправляя одежду так, чтобы пламя костров случайно не повредило ему.
"Просто я
Видел тебя во сне,
Видел тебя во сне
И услышал,
Как поле после дождя
Благую весть"
– Ты сегодня какой-то не такой, – помня наказ режиссёра, Жанна не отходила ни на шаг от Сергея, держа его всегда в зоне досягаемости.
– Какой? – Сергею нравилось, что над ним шефствует такая эффектная женщина, но немного побаивался её: боялся смотреть на неё впрямую, на её выпирающие из-под куртки под бадлоном груди, на её спортивную фигуру, её…
– Светишься как будто, – она приблизилась к нему, обдавая пленительным ароматом духов, и заглянула в глаза.
– Не знаю, – Сергей впервые смотрел на неё так близко, в её отблёскивающее огнём от костров красивое лицо. – Вроде всё как всегда.
– Влюбился, что ли?
– Да куда мне? На старости-то лет?
– Тоже мне, старик нашёлся! – она прижалась к нему грудью, схватив его за воротник куртки. – Колись, давай. Кто такая?
"Что я
Буду теперь в весне,
Буду теперь в весне,
Пока ты у меня есть"
– Ты её не знаешь, – Сергей испугался такой близости, испугался, что с ним начало происходить, испугался ноющего томления в груди, лёгкого жжения в паху, он запрыгнул на мотоцикл.
– Понятно, – Жанна не могла понять, что с ним происходит, почему он не подпускает к себе, она достала пачку сигарет и закурила. – Сколько ей?
– Твоего возраста, – Сергей робким жестом спросил разрешения угоститься.
– На опытных, значит, потянуло? – она щелчком выбила сигарету из пачки.
– Я не нарочно, – шутил Сергей, вытягивая тонкую сигарету. – Так вышло.
– А что, удобно, – прикуривая ему, Жанна пыталась залезть в его голову. – С пропиской, с жильём, наверное. Да и замужем уже, скорее всего, побывала. Все истерики и сопли пройдены. Дети есть?
– Дочка.
– Плохо.
– Почему?
– Ревновать будет.
– Кто к кому?
– Дочь, разумеется. Если ты, конечно, трахаться с ней не собираешься.
– Да ей же всего… – затянулся Сергей и подавился дымом. – От силы – лет тринадцать!
– Самое то. Сладкий возраст.
– Ну что ты такое говоришь?! – Сергей тушил горячим дымом разгоравшийся внутри него пожар.
"А там, мне кажется, опять холодает,
Совершенно непонятно, что за время года.
И всем чего-то постоянно не хватает,
А у меня такая чудная погода"
– Какой же ты всё-таки неисправимый романтик, – она обошла мотоцикл, зажала между ног переднее колесо и облокотилась на руль. – Скажи мне, откуда ты такой взялся?
– Откуда все. Из мамки, – Сергей пытался свести на шутку их разговор. – Без папки тут, надеюсь, тоже не обошлось.
– Они, что, тоже романтики у тебя? – Жанна знала, что она сводит мужчин с ума, знала, на что они пялятся и всегда, когда это было необходимо для дела, принимала "нужные" позы, выставляя на обозрение "нужные" места.
– Не знаю. Может быть. Помню, мама любила читать по вечерам "Анжелику", это такой исторический любовный… – Сергей блуждал по округе глазами, но всё время почему-то натыкался на волнующие шары её груди.
– I know this love story (я знаю эту историю любви). Ну-ну? – Жанна улыбнулась на безотказность метода.
– Засиживалась до ночи, хотя рано утром ей на работу надо было бежать. Это считается романтикой?
– And how (очень даже)! Понятно, откуда ветер дует. А отец? – она видела, что он почти находился в её власти, что с ним она могла теперь делать, что угодно.
– Отец? – он смотрел в её глаза и думал о чёрных звёздах её зрачков, излучающих чарующий янтарный свет. – Иногда покупал ей шоколадки. Один раз я даже видел, что он принёс ей букет полевых цветов. Ещё он позволил купить ей ковровые дорожки взамен старого паласа. Много чего позволял покупать из безделушек, делал вид, что не замечал их.
