Его ошпарило кипятком, казалось, что все окна двора в презрительной усмешке смотрят на него.
Рано утром он стоял у дверей Аниной квартиры. Открыла она, красивая, родная, неприступная, сходу заявив, что снова выходит замуж, умоляла, чтобы отстал от них, не лез в их жизнь. Грозила судом лишить его родительских прав, если не отступится. А потом вышел он, Михаил, причёсанный, приглаженный, гладко выбритый, с каким-то терпким приятным ароматом. Просто, по-дружески, но довольно крепко, обнял Сергея за плечо и повёл во двор, в свою машину, где их поджидала непочатая бутылка "Старого Кенигсберга". Говорили они долго, обстоятельно, без мата и кулаков.
"И вроде бы просто бери и бей:
Дама трефовая, туз бубей"
Учёба, мелкие подработки, замужество бывшей, унизительные короткие встречи с дочкой и снова всё по кругу. И так несколько лет. Даже когда закончил универ, думал, что теперь-то всё наладится, будет по-другому, но…
"Кто победил, тот и победил,
И незачем ворошить"
Ничего не изменилось. В том же самом колесе пришлось бежать, пока в очередной раз не сорвался, не слетел с катушек и не оказался здесь, в горевшей не раз, обгаженной вдоль и поперёк "заброшке" в центре Петербурга, избитый, оборванный, грязный, без денег, без жилья, без личной жизни.
"И было бы не о чем горевать,
Раз уж приходится воевать.
Если бы только не лёд в груди.
Как же теперь жить?"
Слёзы текли по грязному распухшему лицу: здесь его никто не мог ни видеть, ни слышать. Он выл в голос, исторгая из себя, изблёвывая во вне всю свою неразделённую боль, все непролитые годами слёзы, разъедающие его измотанное страданиями сердце.
"Кто-то доигрывал чей-то ход,
Кто-то терял нервы,
Вечер был вечером, день – днём,
Только какой прок?"
– Господи! Боже мой! Милостивый! Если Ты есть?! Если Ты есть… А я знаю, что Ты есть! Знаю! Иначе вся эта жизнь словно балаган какой-то, тупая бессмыслица! Помоги мне, прошу! Помоги! Ты же видишь, где я, что со мной! Не отворачивайся от меня, слышишь?! Не бросай! Я не могу так больше, не могу! Не могу, – обхватив руками живот, сидя на матраце, он раскачивался взад-вперёд и причитал в голос.
– Чё, похмелье мучает? – в дверном проёме показалось испитое лицо неопределённого пола.
– А? – Сергей шарахнулся в сторону, словно увидел привидение, схватил пустую бутылку и швырнул в ухмыляющуюся харю. – Иди к дьяволу! Исчезни! – осколки брызнули в разные стороны.
"Сделал что сделал, смотри вперёд,
Первый или не первый,
Предал и предан, гори огнём
Этот пустой мирок"
Надо было срочно что-то делать, что-то коренно менять в своей жизни. На работу в универ теперь вряд ли возьмут обратно. Бывшая завкафедрой, которая всегда относилась к нему с пониманием, теплотой и любовью, умерла, а новый – принципиальный и бескомпромиссный. Да и что это за работа, если даже на её зарплату комнату снять невозможно?! Не говоря уже про еду и всё остальное.
"И вроде бы просто бери и бей:
Дама трефовая, туз бубей,
Кто победил, тот и победил,
И незачем ворошить"
Нет, это не вариант. Хоть и работала там, на кафедре, Светлана – красивая, умная и начитанная, сводящая его с ума лаборантка. Но разве он мог что-либо предложить ей?! Да и она за целый год так и не подпустила к себе, держа на расстоянии официальных отношений. Ему казалось, что у них так много общего, так много случайных совпадений! Взять хотя бы их дочек с таким редким одинаковым именем – Влада. Ему казалось, что наконец-то он встретил её, свою, единственную, любимую. Но Светлана, обладая невероятной над ним властью, мягко отражала все его признаки внимания к ней. Учебный год закончился, она с дочкой укатила на юг, а он остался опять в полном одиночестве, никому не нужный, никем не замечаемый, предоставленный самому себе и воле обстоятельств.
"И было бы не о чем горевать,
Раз уж приходится воевать.
Если бы только не лёд в груди.
Как же теперь жить?"
Сергей поднял с пола осколок стекла, вытер его о штаны и рванул по правой руке. Жгучая боль обожгла запястье.
Шаг 3. Выбор
На песчаном берегу Петропавловской крепости, там, где местные моржи облюбовали древние камни, лежала аккуратно сложенная одежда на поношенных ботинках. Рядом с ней на песке было выведено семь раз слово "Прости". Кто и у кого просил прощения – оставалось только гадать.
"Вчера был вроде бы день как день,
Не хуже других дней.
Толпа выбирала – а ей видней,
И ты выбирал с ней"
Около неё топтался невыспанный полицейский, в сотый раз раздражённо отвечая любопытным зевакам. Моржи на сегодня устроили выходной, огорчённые происшедшим и возмущённые в глубине души эгоистичностью суицидника.
"Вчера ты был только одним из нас,
И не был пока один.
Но тут в какой-то особый час
Вставай, говорят, иди"
Над свинцовой рекой, пронзительно крича, кружились чайки. По Троицкому мосту буднично мчались автомобили. Из-за тяжёлых свинцовых туч выглянуло солнце, осветив серое унылое утро.
"Выбор
Надо, говорят, выбор.
Кто проиграл, выбыл,
Кто победил – просто остался цел"
Взметая фонтан брызг, из воды вынырнула голова, жадно хватая ртом воздух, а затем – и всё тело трясущегося от холода молодого человека.
"В общем,
Можно как-нибудь с краю,
Только тут беда такая -
Всё равно придётся смотреть в прицел"
К нему подбежала женщина лет тридцати пяти, одетая в чёрные кожаные брюки, кожаную куртку и бейсболку, из-под которой торчал хвост чёрных волос.
– На, вытирайся скорее! – она протянула большое махровое полотенце.
– Ну что, как? Получилось? Или ещё раз? – закутавшись в полотенце, спросил он.
– Всё окей! Ты умничка! Сергей Олегович? – она включила рацию. – Нужен дубль?
– Жанночка, у меня ребята уже все замёрзли, в тепло просятся, – ответил по рации мужской голос. – Давай сворачиваться. Материал хороший получился, есть из чего выбрать. И ещё, что хотел сказать… В общем – отогрей мне как следует этого паренька.
– Оf course (конечно)! За это не переживайте, – и, выключив её, посмотрела на Сергея. – Ты чего стоишь-то? Вытирайся, давай!
– Да само всё высохнет. Я никогда не вытираюсь. Когда тут учился, – он кивнул на противоположный берег, – почти каждое утро приходил сюда моржевать. Правда, только на первом курсе…
– Вот-вот. Этим же надо постоянно заниматься, явно не так, как ты, – Жанна налила из термоса бледноватую жидкость. – Держи, это согревающий чай. Давай, давай, не выделывайся! Крепче тебе ничего не предлагаю, сам понимаешь.
– Похож на глинтвейн без вина. А что там? – стуча зубами о металлическую крышку термоса и глотая горячий напиток, спросил Сергей.
