– Мне не плохо, – неуверенно произнесла Риса, – совсем нет. Просто… ты, наверное, и сама понимаешь: всем хочется семью.

– Мне не хочется, – пожала плечами Абигель. – Меня всё устраивает. Но я тебя не отговариваю, не подумай. Наоборот, я буду рада, если твоя мечта исполнится.

Приставучий хобот дотянулся-таки до контейнера, сгребая оставшиеся кусочки фруктов. Ловким движением слон закинул угощение в рот, лукаво глядя на подруг.

– А ты наглый, не так ли? – заметила Абигель.

Слон издал рокочущий звук и замотал головой. Девочки засмеялись, и Риса незаметно накрыла ладонь Аби своей.

– А я буду рада приехать к тебе в Берлин, – сказала она. – Если ты пригласишь меня, конечно.

Глаза Абигель просияли.

– Тебе даже приглашение не нужно, – заверила она. – Я всегда буду тебя ждать.

– Основой половых отношений является любовь, взаимное влечение друг к другу. О любви сложено множество стихотворений и поэм, романов и повестей, серьёзных музыкальных произведений. Многие художники оставили нам портреты своих возлюбленных…

Фрау Хольм, классный руководитель, стояла перед рядами учеников, и щёки её медленно приобретали розоватый оттенок. Всё-таки тяжело затрагивать такую тему перед толпой четвероклашек. Кто-то из девочек похихикивал. Более осведомлённые скучающе зевали. Некоторые сидели, сжав кулаки, напряжённо глядя на учительницу.

Риса растекалась по парте, подпирая голову рукой. Из-за непривычной жары ей плохо спалось ночью, и теперь глаза закрывались сами собой. В какой-то момент её рука начала соскальзывать.

– Плавно я хочу перейти к физиологической стороне любви и проблемам, которые возникают, когда любовь приходит в школьном возрасте, – фрау Хольм двинулась по ряду. – Ни для кого из вас, пожалуй, не будет секретом, что женское и мужское тело имеют ряд отличий…

– Эй, Энди! – шикнула Абигель сидящему неподалёку другу. – Разбуди её!

– Ри! – Энди потянулся к сидящей перед ним Рисе. – Ри, проснись! Фрау Хольм идёт! Ри!

Он аккуратно ткнул девочку между лопаток. Рука Рисы поехала, она уронила голову и ударилась лбом о парту.

– Что случилось? – учительница оторвалась от конспекта под взрыв хохота. – Риса? Что-то не так?

– Всё… нормально, фрау Хольм, – Риса обхватила голову руками, зажмурившись от боли.

– Прости-и-и, – Энди позади неё сморщился.

– Ты какая-то бледная…

– Я всегда так выгляжу, фрау Хольм, – напомнила Риса.

Одноклассники прикрыли рты, подавляя смешки. Естественно, если ты не похож на остальных, грех над тобой не посмеяться.

– Нет, ты не поняла… У тебя всё в порядке? – участливо спросила классная. – Может, тебе стоит обратиться к медсестре?

– Да нет, – девочка заёрзала на стуле. – Всё нормально, нормально.

Фрау Хольм кивнула. Рисе она нравилась: молодая учительница с кожей цвета персика, с затянутыми в пучок на затылке волосами и круглых очках, она была мягкой и спокойной. И очень любила детей.

Урок продолжился, а Риса, с трудом подавив зевоту, уставилась в окно.

– Ответственность за последствия лежит на обоих подростках, – продолжала урок классная, – но при этом основная тяжесть этих последствий ложится на девочек, и она может сильно покалечить жизнь…

– Фрау Хольм! – рука Рисы взметнулась вверх. – Можно мне всё же выйти?

До конца урока оставалось ещё как минимум полчаса, и коридоры школы были пусты. Рисе удалось выскочить на улицу незамеченной, и она сразу же сбежала на задний двор, за спортивную площадку. Слушать о каких-то последствиях совершенно не хотелось.

Октябрь выдался на удивление жарким, и земля была совсем тёплой. Риса упала в траву на холме и уставилась в небо. Ветерок приятно щекотал лицо, в небе проплывали облака, похожие на ленивых тюленей. Риса прикрыла рукой глаза, чтобы солнце не слепило.

Тонкая розовая полоска на ладони попала в поле зрения, и Риса отняла руку ото лба. Мерцающая кожа была рассечена шрамом. Он украшал её примерно столько, сколько Риса себя помнила – шесть лет. Что было до этих шести лет, девочка не могла вспомнить, как ни старалась.

Она даже обращалась к герру Райеру за помощью. Думала, он умеет гипнотизировать или вводить в транс. Он бы запросто мог помочь покопаться в забытом прошлом. Но мужчина лишь снисходительно улыбнулся ей: «Ри, есть вещи, в которые мне не стоит вмешиваться».

Вот к кому она бы сейчас отправилась с огромным удовольствием! Но герр Райер ушёл в незапланированный отпуск, и вот уже две недели кабинет его был закрыт на ключ. Так странно! Девочка привыкла, что за шесть лет жизни в стенах интерната она могла в любой момент прибежать к нему, поделиться чем-то.

Герр Райер был не просто кем-то из персонала, кто готов был выслушать. Он стал самым настоящим другом. У них были свои тайны.

Риса достала из кармана крупную коралловую бусину – подарок герра Райера. Закрыла глаза и прикоснулась к шарику губами.

С тех пор как девочка начала интересоваться камнями, мужчина периодически радовал её небольшими гостинцами. Самым первым в её коллекции оказался шарик из зелёного «кошачьего глаза».

– Он научит тебя быть более благоразумной, – сообщил герр Райер, а Риса про себя посмеялась: как камень может научить чему-то?

Затем к зелёному шарику присоединились ещё три: из горного хрусталя, обсидиана и нефрита. На успешное окончание учебного года Риса получила свой последний, кроваво-красный.

В справочнике герра Райера, который теперь прописался на её столе, она прочла, что коралл является мощной защитой своего хозяина. В чём крылась эта защита, девочка не знала, но по опыту, пусть и небольшому, знала: нужно лишь подождать, и осознание придёт.

Свет солнца что-то загородило, и Риса приоткрыла один глаз.

– Мадемаузель, вы выбрали не лучшее время и место для сна, – заметил склонившийся над ней Хитоми.

– Мадемуазель не приходится выбирать, – усмехнулась Риса, поспешно пряча шарик в карман. – Тебя что, опять выгнали?

– Ах, там всё равно ничего нового, – Хитоми сел рядом, – всё как всегда. А с тобой что? Опять неинтересный урок?

– Что в этом может быть интересного? – пожала плечами Риса. – Мальчики и девочки, пестики и тычинки, и краснеющая фрау Хольм. Всё как всегда.

– Уже дошли до механики? – Хитоми учился в параллельном классе, и занятия по половому воспитанию им ещё только предстояли.

– Нет. Если я правильно поняла, это будет позже. Пока только лирика, цветочки и бабочки. – Она закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. – Ты как меня нашёл?

Хитоми сорвал маргаритку, чьи сёстры в изобилии цвели на холме, и, протянув её Рисе, продекламировал:

– Меня вели сюда глаза и сердце.

Риса окинула его неверящим взглядом, спросила с усмешкой:

– Ты чего это? Только не говори, что влюбился. Мы друзья, нам нельзя.

– Вовсе я не влюбился, – Хитоми мягко ударил её в плечо. – Просто ты шуток не понимаешь.

Риса снова подняла глаза к небу. Ветер как будто ладошкой провёл по лицу и волосам. Солнце припекало. А впереди была целая жизнь.

– Черепаха! – вдруг вскрикнула девочка, задирая вверх ладонь со шрамом, стараясь дотянуться до облака.

Хитоми проследил за тем, куда указывала Риса. Действительно, по небу, перекатываясь с боку на бок, плыло большое земноводное. Мальчик про себя в очередной раз отметил, что если бы не подсказка подруги, он ни за что не разглядел бы в облаке черепаху.

– Какая же ты фантазёрка, – хмыкнул он, приподнимаясь на локте.

Риса заложила руки за голову. Сама она совсем не понимала, как можно не видеть столь очевидные вещи, будь то фигура из облаков или картинки в причудливых узорах на пледе. Хитоми иногда был совсем как взрослые! С тоски можно удавиться, только подумав, что Риса тоже могла бы быть такой.

– Через неделю приедет отец.

– Ого, наконец-то, – присвистнула Риса. – Давно его не было, верно?