– И как? Правильно тебе показалось?

– Значит, тогда это и была интуиция? – уточнила Риса, будто нарочно уходя от ответа. – Выходит, мне не показалось – внутренний голос, который увидел лучше меня самой?

– Вот ты и поняла, – психолог указал на неё ручкой, – потому что почувствовала на себе.

Риса повернулась к окну. Её кожа отливала нежным перламутром в солнечных лучах. Герр Райер едва слышно цокнул языком, проговорил: «Очень удачно вышло, το παιδί μου».

– Выходит, – голос Рисы вернул его в реальность, – фрау Вайшер мне не нравится потому, что интуиция так говорит?

– Всё верно, Ри. Ты интуитивно чувствуешь, что с ней что-то не в порядке. Только очень тебя прошу. Как друг друга, – герр Райер понизил голос. – Не нужно из-за этого выставлять твою неприязнь напоказ.

Девочка заморгала, и снова пришлось объяснять:

– Понимаешь, не все люди могут нравиться нам. Но это не значит, что мы должны показывать это всем своим видом. В конце концов, каждый имеет шанс проявить себя в лучшем свете. Может быть, однажды ты посмотришь на фрау Вайшер – и твоя интуиция подскажет, что не такой уж она плохой человек.

Риса призадумалась. Герр Райер же тем временем встал из-за стола и взял с полки книгу в мягком переплёте.

– Цветные кварцы называются уже по-другому, – он полистал страницы и протянул Рисе разворот с фотографиями. – Например, жёлтые – цитрины, коричневые – ониксы, а фиолетовые, – он прищурился, – аметисты.

– Аметисты, – задумчиво протянула Риса. Она некоторое время рассматривала картинки, а затем вскочила с кресла: – Я сейчас, подождите немного! Хочу вам кое-что показать…

Через пятнадцать минут девочка вернулась с сумкой для спортивной обуви. Она неловко растянула завязочки и выудила из глубины нечто, напоминающее бусы.

– Вы знаете, что это?

– Это чётки, – объяснил герр Райер. – С их помощью люди молятся. Они перебирают бусины, чтобы сосредоточиться на молитве.

– Они ведь тоже из камня?

Герр Райер взял у неё чётки. Отразившийся в молочно-белых камнях свет рефлектировал жёлто-оранжевой полосой.

– Да. Он называется «лунный камень».

– Что, прямо с луны? – Риса наморщила нос.

– Нет, – рассмеялся мужчина. – Просто этот камень реагирует на фазы луны. Так, наверное, для тебя это немножко сложно. Объяснить?

Риса устроилась поудобнее, не сводя любопытного взгляда с психолога.

– Фазы луны – это то, как меняется луна на небе.

– Полнолуние – это фаза?

– Точно. Так вот, эти камни, – герр Райер покачал чётки в руке, – изменяют свой цвет в зависимости от того, как выглядит луна. Когда она исчезает – камень тускнеет. А в полнолуние, наоборот, сияет. В эти дни его можно класть на окно, чтобы на него попадал лунный свет.

– Зачем?

– Чтобы он зарядился энергией луны. Кстати, – мужчина вернул Рисе чётки, – этот камень не подходит тебе.

– Почему это? – свела брови девочка.

– Ты ведь родилась в декабре? Значит, ты козерог. Лунный камень сделает тебя ленивой и рассеянной.

Девочка заморгала. Камень может что-то сделать, повлиять на человека? Это как вообще?

– Если ты будешь интересоваться этим, – улыбнулся герр Райер, – то всё сама узнаешь. Хотя, – он откинулся в кресле, – вряд ли это будет интересно ребёнку.

– Почему вы так думаете? Я не такая уж и глупая!

– Я и не говорил, что ты глупая. Даже не думал. Просто обычно у детей твоего возраста немного другие интересы. Мультфильмы, компьютерные игры.

Риса надулась.

– Но, в самом деле, может быть и будет интересно. У меня есть книжка…

Щёки девочки вспыхнули. Она потупила взгляд, вцепилась в сумку.

– Что такое? Всё в по… – герр Райер запнулся. – Ах, вот что. Понимаю. Если хочешь – приходи в свободное время. Я буду читать тебе. Не страшно. Ты ведь скоро научишься.

Риса подняла глаза. Лицо её было слишком серьёзным для маленькой девочки.

– Вспомню, – твёрдо произнесла она.

***

– Знаешь, о чём я мечтаю?

– О чём?

– Что однажды буду жить в Берлине.

– В Берлине? Почему там?

Абигель вытащила из рюкзака пластиковый контейнер с кусочками манго. К ней тут же, стараясь достать до лакомства, потянулся длинный хобот. Аби достала кусочек и протянула его слону.

– Ну ты что? Берлин – главный город, там наверняка очень круто.

– А чем тебе не нравится Гамбург? – осторожно спросила Риса, принимая от подруги ломтик манго. – Тут тоже много интересного.

– Ах, «Хагенбек» не считается. Понимаешь, Берлин – это такой город, где все мечты сбываются, где ты можешь быть кем угодно.

Что могло бы помешать Абигель быть кем угодно в Гамбурге, Риса не понимала. Большой, нет – огромный город, в котором столько всего интересного. Их группу привезли сюда на неделю, и они уже успели покататься на теплоходе, посмотреть собор архангела Михаила, и вот теперь гуляли по зоопарку. Ну разве не здорово?

Руки Рисы коснулся мягкий, немного влажный хобот-шланг: слон напомнил, что ждёт угощение. Девочка засмеялась и раскрыла ладонь. Слон захватил сладкий ломтик и немедля отправил его в рот.

– Ты была когда-нибудь в Берлине? Откуда ты тогда знаешь, какой он на самом деле? – удивилась Риса, когда подруга отрицательно покачала головой.

– Ты что, разве не видела его в фильмах? А та реклама с медведем?

– Ну, то фильмы.

– Думаешь, он в реальности другой? Стали бы его тогда показывать таким волшебным местом, – резонно заметила Абигель, закрывая контейнер крышкой – нужно оставить ещё и обезьянам. – Только ты никому не говори!

– Почему нет?

Абигель быстро глянула на подругу и тут же отвела взгляд.

– Смеяться будут, – неопределённо промямлила она.

Риса уже успела заметить: всё, что бы ни делала подруга, было с оглядкой на других. Главное, чтобы не засмеяли, чтобы не сплетничали и не тыкали пальцем.

Случай с Маркусом не обсуждал только ленивый. Не только в позитивном ключе: некоторые иной раз пытались уколоть Абигель, мол, за неё вступилась девчонка младше её самой, а она побоялась даже слова сказать. Доводилось такое довольно редко – мало кто хотел связываться с Рисой, готовой снова встать на защиту подруги. Но даже те разговоры, что иногда слышала Абигель, делали больно.

– Не бойся, – заверила Риса подругу, – я никому не расскажу.

Для пущей убедительности девочка сняла рюкзак и принялась рыться внутри в поисках дневничка.

– И как ты только не теряешь ключи?

Риса показала подруге браслет, к которому были прикреплены два крошечных ключика. Дневник открылся, обнажая исписанные неровным детским почерком страницы.

– Смотри. Никому не показывала. Только тебе.

Аби приняла у Рисы фото, с интересом взглянула на изображённых людей.

– Ого, это что, ты? А это твои родители? Ничего себе, так ты тоже богатенькая, как и Хитоми? Откуда это у тебя?

– Не знаю, – призналась Риса, забирая фото. – Нашла среди своих вещей в больнице.

Абигель молчала, внимательно слушая. Риса же поспешно спрятала фотографию в дневник, застегнула застёжки рюкзака.

– У меня тоже есть мечта, – наконец сказала она. – Я хочу найти свою семью.

Подруга издала звук, выражающий не то удивление, не то разочарование.

– Но Риса, если ты здесь, значит, – девочка запнулась. – Значит…

– Да, мне ещё в реабилитационке сказали, что никто не знает, откуда я. Но это ведь не значит, что моей семьи больше нет.

Абигель снова достала контейнер с манго, отпихнув рукой хобот назойливого слона. Протянула Рисе кусочек фрукта.

– А что, если они вообще не отсюда? Если они живут в другой стране? – задумчиво спросила она.

– Это не имеет значения, – отозвалась Риса, вонзая зубки в сахарный кусочек плода. – Я всё равно найду их. Где бы они ни были.

– Тебе плохо с нами?

Риса подняла глаза на подругу. Неужели её слова расстроили Аби? Даже если так, девочка не выглядела огорчённой. Ей просто было интересно.