– Угу, – Хитоми кивнул, а после паузы нехотя добавил: – Мне кажется, он скоро совсем перестанет приезжать.

– С какой радости? – Риса села. – Почему ты так думаешь?

– Ну, – парнишка откинул от лица длинные пряди фиолетовых волос, – он намекнул мне в прошлый раз. Сказал, у него новая подружка, которая не в восторге, что он её оставляет. – Хитоми хмыкнул. – Стерва.

– Думаю, ты преувеличиваешь, – Риса заложила цветок маргаритки за ухо. – Он так не поступит. Тем более, не бросит тебя из-за подружки.

– Конечно нет, – с горечью отозвался Хитоми. – Он уже бросил меня с бабушкой, а сам уехал. Работа была важнее. Даже не потрудился найти няньку, чтобы забрать меня с собой. – Мальчик невесело усмехнулся. – Я ему уже ни в чём не верю.

Солнце на миг заслонил проплывающий по небу мастодонт. Риса зябко поёжилась – в тени стало необычно прохладно. Она встала, поправила футболку.

– Пойдём, пройдёмся.

Подростки двинулись по территории интерната, уже не боясь быть увиденными. Хитоми всё равно выгнали с урока, а Риса вполне могла сказать, что медсестра рекомендовала ей выйти на свежий воздух.

– Помнишь, мы в мае уезжали с группой? – спросила девочка, чтобы как-то отвлечь Хитоми от грустных мыслей.

– Ещё бы не помнить, – буркнул Хитоми. – Вы ездили в Альпы, а нас отправили в пансион за город.

– А помнишь, нам задали «Маленьких дикарей» на внеклассное чтение? Мы с Аби как раз тогда дочитали, и ехали с мыслью, что и мы всю неделю будем жить на природе, совсем как индейцы.

– Не читал, – буркнул Хитоми: если уж взялся обижаться, так ничему не даст сломить себя на этом пути.

– Мы надеялись, что и у нас всё будет так же интересно, как у Яна с Сэмом. Что будем вести дикий образ жизни, жечь костры, сплавляться на байдарках. Ведь это было так здорово! – Риса мечтательно улыбнулась. – Мы конечно не надеялись, что будем сами строить типи, или шить мокасины. Но, по крайней мере, ждали, что нас научат чему-то полезному. Типа собирать травы, или фильтровать воду…

– Ну?

– Гну. Никто об этом и не подумал, – вздохнула Риса. – Зачем всё это городским детишкам? В походы мы ходили, не соврать, два раза. Костёр жгли только в специальном очаге. Даже воду пили из бутылок. И что толку выезжать в горы, когда то же самое можно было сделать и у нас?

– Действительно.

– Знаешь, не всегда всё идёт так, как мы того хотим, – девочка положила руку на плечо Хитоми. – Но это не значит, что всё плохо. Нужно уметь видеть и хорошее. Аби вот поймала белку и принесла её в кампус.

– Она не рассказывала, – нахмурился Хитоми.

– Конечно, потому что бедняга с перепуга обгадила ей руки. Кто захочет такое рассказывать?

Девочка засмеялась, вспомнив выражение лица Аби. Но Хитоми не разделял её веселья. Вместо этого он тяжело вздохнул и забросил руки за голову.

– Эх, ну почему всё всегда должно быть так сложно? Без лишних проблем, волнений? Захотел жить с отцом – пожалуйста. Захотел, чтобы бабушка не болела – да на здоровье. Почему нельзя: раз – и всё?

– Но если бы всё всегда было легко и просто, жить было бы не так интересно?

«Так ведь, кажется, говорил герр Райер?»

– Полная туфта, – фыркнул Хитоми. – Какой идиот это сказал?

Слова друга зацепили Рису, но она деликатно промолчала. А парнишка был настолько сердит, что даже не заметил, как подруга убрала руку с его плеча.

– Все эти басни про «что не убивает, делает сильнее», или «человеку не даётся свыше его сил» – бред сивой кобылы, – распалялся он. – Тот, кто верит, что всё, что с ним происходит, помогает – настоящий кретин. Как мне может помочь то, что отец меня бросил?

Риса снова проглотила обиду. Вместо этого решила подбодрить друга:

– Но он ведь не бросал тебя! Просто пока обстоятельства сильнее.

– Ты такая наивная, Ри. До сих пор веришь в сказки.

Девочка застыла.

– В каком смысле?

– Ты живёшь в каком-то тошнотно-радужном мире, и никак не смиришься с тем, что окружает тебя вовсе не сказка. Всё вовсе не так, как ты думаешь.

– Может, и так, – тряхнула головой Риса. – Да даже пусть будет так, нельзя прекращать надеяться! Надежда всегда даёт силы…

– Надежда – слово глупцов, которые боятся…

– Подожди-ка, хочешь сказать, я тоже… глупая?

Только теперь Хитоми заметил, что идёт один, и обернулся. Риса стояла, уперев руки в бока. Теперь пришёл её черёд обижаться.

– Что плохого в том, чтобы надеяться на лучшее? Или нужно жить, постоянно брюзжа и жалуясь, как всё плохо? И, по-твоему, это я дура, раз не хочу поддаваться унынию?

– Эй, я вовсе не это хотел сказать.

– Да, но вышло именно так, – теперь уже девочка закусила удила.

– Хорошо, твоя надежда на то, что мамочка с папочкой найдутся, много тебе дала?

– Я же сказала: она придаёт сил, – начала было Риса, но Хитоми не дал закончить, оборвав твёрдым:

– Смирись уже, она такая же пустая, как и моя на то, что я нужен отцу.

Риса не сразу осознала услышанное, а когда до неё дошёл смысл слов Хитоми, девочка помрачнела ещё сильнее.

– Спасибо, – выдохнула она. – Ты мне здорово помог увериться в том, что всё полное дерьмо.

– Вы что тут делаете?

Оба подростка вздрогнули от неожиданности: широко шагая, к ним приближался директор Флаушиг. Следом, словно мячик-попрыгунчик, летел Татти. Стоило хозяину ускорить шаг, как собака тут же залилась звонким, раздражительным лаем.

– Надеюсь, у вас есть хорошее объяснение, почему вы не в кабинетах! – крикнул директор так, чтобы его услышали.

– Полнейшее дерьмо, – раздосадовано буркнул Хитоми.

***

– Долго же тебя не было, – заметила Аби, отрываясь от девчачьего журнала.

– Я чистила картошку.

Риса прыгнула на кровать, зарываясь лицом в подушку. Абигель вернулась к чтению: раз подругу не пытали и истязали, значит, всё в порядке. Чистка картошки не самое ужасное занятие. Да и повар на кухне очень даже ничего…

– Мы повздорили с Хитоми, – глухо проговорила Риса: подушка приглушала голос.

Аби нехотя отложила журнал в сторону. Ладно уж, интервью с бэк-вокалистом любимой группы подождёт. Утешить подругу сейчас куда важнее.

– Ах, дитя моё, – девочка опустилась на кровать рядом с Рисой, – ты же знаешь Хитоми: он обижается по поводу и без…

– Нет, Аби, тут другое.

Ри села, прижимая подушку к груди. Она рассказала подруге о том, что произошло. Вот только Абигель это вовсе не впечатлило.

– Знаешь, Ри, у каждого из нас есть своё мнение о происходящем, – она подпёрла голову рукой. – Хитоми может называть твою мечту фуфлом, ты в ответ можешь не разделять его надежд. И даже больше: вы оба можете считать друг друга полнейшими идиотами. Вот я, например, так и считаю.

Риса запустила в неё подушкой, но подруга ловко увернулась.

– Обижайтесь сколько угодно, мне плевать, – легко и просто заявила Абигель. – Вы абсолютные противоположности, и на чём ещё держатся эти отношения – даже сказать трудно. Но я считаю, что вам нужно научиться принимать друг друга такими, какие вы есть. Иначе пессимист сожрёт оптимиста, или наоборот.

– Я не оптимист, – проворчала Риса. – Я реалист.

– А вот и нет. Ты во всём и во всех ищешь только хорошее. Даже если дело – дно, до последнего отказываешься это признать. Так что до реалиста тебе ещё расти и расти, дитя моё.

– Ты тоже считаешь, что моя мечта яйца выеденного не стоит? – пробубнила Риса.

– Нет. Но я считаю, тебе нужно смириться с тем, что некоторые думают иначе.

Риса отвернулась к стене. Она никогда не думала, что её друзья могут считать её надежды на поиски семьи пустыми.

Нет, сама она никогда не думала, что Хитоми зря надеется на воссоединение с отцом. Или… всё же думала?

За ужином Риса не произнесла ни слова. Она вяло ковырялась в тарелке, и когда воспитательница фрау Йенчок спросила, всё ли в порядке, девочка молча кивнула. Аби тоже молчала, давая подруге возможность самостоятельно переварить возникшие мысли.