– Кто горит? Где горит? – это первой среагировала директорша.

– Кабинет Эн-Вэ-Пэ горит! – заорала учительница пения Лариса Степановна, – на третьем этаже всё в дыму!

– Спокойно, – начала распоряжаться директор, – без паники. Отсюда есть чёрный выход на спортплощадку, дети выходят через него.

– Ключ от него в учительской, – напомнил физрук Фирсов.

– Бегом в учительскую за ключом, – скомандовала она ему.

– И пожарных бы надо вызвать, – вставил своё слово я, – телефон в учительской и у вас есть.

– А Софья бегом в мой кабинет звонить 01, – крикнула она мне. – Остальные стоят на своих местах и не дёргаются.

– Тут парочка огнетушителей есть на каждом этаже, может, попробуем своими силами что-то сделать? – продолжил делать предложения я.

– Тоже верно… иди проверь, есть ли на третьем этаже кто-нибудь, если есть, немедленно спускай их сюда, а сам попробуй свою идею с огнетушителем.

– А можно я с ним пойду? – к нам сзади незаметно подкрался трудовик Антонов, всю беседу он поэтому хорошо слышал.

– Я не возражаю, – ответил я, – одна голова хорошо, а две лучше.

– Идите уже скорее, – махнула рукой она, и мы быстренько вымелись в коридор второго этажа.

– Проверяй все двери, – сказал я Антонову, звали его кстати Егор Кузьмич, – не спрятался ли кто там, а побегу искать огнетушитель.

Искать его пришлось недолго, пожарный щит красовался на самом видном месте напротив туалетов. Егор тем временем присоединился ко мне.

– Всё заперто, – шмыгнул он носом.

– Тогда на третий этаж пошли… стой, вот тебе платок, если там сильное задымление, дышать будешь через него.

– А если нет?

– Тогда можешь как обычно.

Коридор третьего этажа оказался не так, чтобы совсем в дыму, но пованивало конкретно. Горело, как и было сказано, за дверью с табличкой «Начальная военная подготовка».

– А что там вообще может гореть? – спросил я у напарника.

– Как что, – ответил он, – парты, доска, подоконники.

– Это понятно… а ничего взрывоопасного там не может быть, как считаешь?

– Там же всё учебное, всё просверленное и распиленное, – посмотрел на меня, как на несмышлёныша, трудовик.

– Ну тогда попробуем выбить дверь, она тут внутрь открывается…

Я вынес дверь с первой же попытки, замок очень хлипкий оказался – внутри было больше дыма, чем до этого, но видимость имелась.

– Вон оно чего горит! – заорал Егор, показывая на кучу ветоши между учительским столом и доской.

Я немедленно направил на источник огня огнетушитель и врубил его… попытался то есть врубить, течь из него ничего не хотело.

– Да не так, дай сюда, – отобрал у меня огнетушитель Егор и проделал какие-то манипуляции с запорным механизмом.

Это сразу помогло, струя была сильной, но недолгой… этого, правда вполне хватило. Куча зашипела и угасла…

– Надо пойти пожарников встретить, – заметил я, – на всякий случай.

– Иди, а я тут покараулю, – согласился трудовик, – стой… как думаешь, откуда тут эта куча взялась и кто её поджог?

– Не знаю, – пожал плечами я, – но она явно не сама сюда прибежала…

Забежал сначала в спортзал, увидел, что всех школьников эвакуировали на улицу и доложил по начальству о проведённой работе.

– Ой, молодец, Антоша, – перешла на более приземлённые тона директорша, – надо будет тебе премию выписать в квартал.

– А я не откажусь, – скромно ответил я, – выписывайте. Ну я иду встречать пожарников, они же всё равно когда-то должны до нас добраться.

Пожарники (они же пожарные, как любят указывать отдельные граждане) прибыли довольно споро, я их тут же проводил на третий этаж к кабинету НВП и показал место происшествия.

Методический день

Разбирательства по поводу пожара продлились чуть ли не до ночи – по умению писать бумажки, прикрывающие задницу, пожарники стоят, наверно, впереди всех прочих служб и организаций. Хотели между делом и следователей подключить, но директорша отстояла честь мундира, ущерб небольшой, всё закончилось успешно, накажем виновных и наградим отличившихся мы сами в рабочем порядке.

А вот насчет виновных вопрос оказался интересным… военрука, как ответственного за кабинет, в коем произошло возгорание, в нашей школе не оказалось. Как класса, не было его, военного руководителя. Потому что предыдущий ушёл на заслуженный отдых в мае, а нового пока не нашли.

– Ну и на кого теперь этот дело списывать? – строго посмотрела на всех по очереди директорша.

Все мялись и пожимали плечами, и в самом деле, кто ж тут виноват, кроме высшего руководства, но ему вот так прямо в лицо этого не скажешь, себе дороже.

– А давайте на того, кто отвечает за пожарную безопасность всей школы, – предложил выход я.

Оксана порылась в стопке приказов и распоряжений, нашла нужный и оказалось, что этим крайним назначили в прошлом году меня, вот так новость…

– Что будем делать, Антон Палыч? – по-прежнему строго спросила она меня, глядя осуждающим взглядом из-под очков с диоптриями.

– Охохо, – только и смог ответить я, – объявите мне выговор с занесением что ли и на этом закроем тему. Я создал проблему, я её и устранил.

– Тогда премия отменяется, а выговор будет без занесения, – резюмировала директорша. – Да, и надо б разобраться, откуда в этом кабинете куча мусора образовалась, и кто её зажёг…

– Разберёмся в рабочем порядке, – опять-таки вылез с предложением я, потому что все остальные не мычали и не телились. – А теперь давайте уже расходиться по домам, надо к завтрашнему дню подготовиться, тем более, что у меня классный час намечен.

– Какой ещё классный час? – спросила Оксана, – у вас, Антон Палыч, завтра методический день и обучение в городском метод-кабинете.

Не может быть, мысленно воскликнул я, залезая в расписание… оказалось, что директорша кругом права – завтра четверг, а это методический день для всех учителей математики города. Вместо субботы, они же тут учебные сейчас, вот и сделали для каждого профильного учителя такие отдушины. Раз в месяц по этим четвергам обучение в городе, а в остальные дни просто выходной.

Для полного счастья не хватало только узнать, где и когда это методобучение состоится, но при всех я уж задавать такой вопрос не стал, отложил на потом. Вышли из школы вместе с англичанкой Софьей.

– Ты такой молодец, Антон, – немедленно начала она высказывать наболевшее, – так ловко с этим пожаром разобрался, я бы так не смогла.

– Угу, – промычал я, – и получил в итоге взыскание.

– Это ерунда, у нас у каждого по 2-3 штуки взысканий в году бывает, на итоговую премию они не влияют.

Тут мне надо бы было, наверно, уцепиться и вытащить из неё подробности этого итогового премирования, но голова у меня была занята другим.

– Слушай, Соня, у меня вот совсем из головы вылетело – где этот городской кабинет находится и ко скольки туда ехать?

– Провалами в памяти страдаешь? – участливо спросила она.

– Не так, что очень, но бывает иногда, – осторожно пояснил я.

– Переулок Обозный, пять, начало в девять, конец в час. Как доехать, рассказать?

– Если можно…

– Возле Дворца культуры садишься на тридцатку и едешь до конца. Там разберёшься, – коротко пояснила она. – А мы уже пришли, я вот здесь живу, – и она махнула рукой в сторону дома, для разнообразия это была не хрущоба, а двухэтажный барак из брёвен, такое добро у нас строили ещё до войны, но почти всё снесли.

– Мда, – сказал я, посмотрев на барак, – жильё малокомфортабельное… наверно и воды с газом тут нету.

– Газ есть, на кухне плита стоит, – ответила она, – а с водой плохо. С ведрами до колонки приходится бегать.

– И помыться можно только в субботу в бане… – полуутвердительно продолжил я.

– Угадал… но по средам тоже можно, у нас баня два раза в неделю работает.

– Так приходи ко мне, – нагло предложил я, – у меня ванна есть и горячая вода, если колонку зажечь.