Она уставилась на мужчину и вдруг вспомнила его.
– За мной гнались люди с оружием. Один из них в меня выстрелил, и я упала не землю. Вы… я видела вас, прежде чем упасть. Это ведь были вы? Там, в лесу?
Он насупил брови, совсем как сын. Смерил её быстрым взглядом и заметил:
– Я охотился. Услышал крики и пальбу рядом. Подонку, который за тобой гнался, я велел проваливать. Он хотел забрать тебя. Но я пообещал пристрелить его, и он передумал.
Катя растерянно отступила. Получается, они вовсе не желали ей зла? Если бы они хотели убить её, то убили бы на месте. Им этого ничего не стоило, верно? Эти двое странных незнакомцев не имеют отношения к тем страшным людям с оружием. Напротив, защищая её, они поставили себя под угрозу. Их ведь вполне могли убить за компанию с ней и её друзьями.
Друзья! Как она могла о них забыть? Она была здесь в целости и невредимости. А с ними что? С Сашей, Лёлей, Антоном, Дашей? Их пути разошлись ещё в лесу. Они ничего не соображали от страха и кинулись в разные стороны. Но, может быть, кто-то из них услышал её крик?
Катя опрометью кинулась к окну в слепой надежде, что они тоже где-то здесь – прячутся от неё шутки ради. Нет, не могли же они…
– Мои друзья! Они тоже здесь? Они были где-то недалеко от меня! Три девушки и один парень…
Она было бросилась к двери, но тяжёлая рука легла на её плечо и остановила. Мужчина не слишком деликатно подтолкнул её к кровати и заставил сесть. Руки у него были грубые и сухие, как наждачная бумага.
– Сядь, – промолвил он. – Нечего бегать, как сайгак. Я еле-еле остановил кровотечение. Ты была одна. Мы с сыном больше никого не видели.
– Они были недалеко! – упрямо ответила она, покраснев от собственной непочтительности. Стоило поблагодарить его за то, что он для неё сделал, но друзья были важнее. – Даша бежала по соседней тропинке. А Саша с Лёлей не могли так просто уйти – Лёле выстрелили в ногу, прежде чем…
– Я только недавно вернулся из леса. В радиусе пяти километров нет ни единого человеческого следа – если не считать твоих.
– Но… но… н-не могли ж-же они т-так просто в-в-взять и и-и-и-спариться? – проблеяла она, чувствуя, как глаза заполняют слёзы.
Отец и сын мрачно переглянулись. Девушка прочла ответ на их лицах. Исчезнуть в небытие друзья, конечно же, не могли. А значит, они либо сбежали, либо уже были мертвы.
Глава 2
Катя сидела, забравшись на постель с ногами, и смотрела сквозь стекло на пробуждающийся лес. Золотистые лучи солнца освещали двор, окружённый диким лесом. Это жилище и впрямь походило на деревенский домик. Если бы не заросли деревьев, захватившие маленький одноэтажный домик в плотный капкан, это место можно было бы принять за человеческое поселение.
Из окна единственной комнаты она могла видеть лишь небольшую кромку земли, принадлежавшей, по всей видимости, её спасителям. В десяти шагах стояло здание, похожее на амбар: крыша, покрытая старой черепицей, шаткие стены из красного кирпича и всего одно маленькое окошко с решёткой. Рядом по двору, застеленному соломой, деловито расхаживали курицы. Подле них, словно султан, воинственно тряс гребешком рыже-красный петух. Крохотные, похожие на пушистые жёлтые шарики, цыплята носились под их ногами и тихонько пищали.
Катя могла думать о чём угодно – но не о друзьях, которых уже могло не быть на этом свете. Она упорно сбегала от навязчивых жестоких мыслей и искала некое отвлекающее обстоятельство. В мысль разузнать о своих спасителях побольше она вцепилась, словно в спасательный круг.
– Я хотела поблагодарить вас, – сказала она неловко, когда мужчина вернулся в дом, – за то, что вы спасли меня, и зашили мне рану, и вообще…
– Не стоит. Любой на моём месте поступил бы так же, – пожал плечами он. – Меня, кстати, Михаил зовут. Ты можешь звать меня просто Мишей. А мой сын – Матвей. А ты, получается, Екатерина?
– Откуда вы знаете?
– С тобой был рюкзак. В рюкзаке – паспорт, – сообщил он как нечто само собой разумеющееся. – Мы пытались понять, откуда ты взялась, вот и глянули. Всё в целости и сохранности – там, на столе.
Они проверяли её документы. В другой ситуации она была бы весьма смущена этим обстоятельством. Родители учили её, что показывать паспорт незнакомым людям не стоит ни при каких обстоятельствах. Злоумышленники могли бы использовать паспортные данные в своих целях и, например, оформить кредит на её имя. Но вряд ли финансовых махинаторов занесло бы в эту глушь, не так ли?
– Ну, и откуда же ты такая к нам явилась? – поинтересовался Миша. – Отправилась с друзьями в туристический поход и напоролась на бандитов? Ну, здесь такое случается.
– Нет, я… Я приехала в лагерь вместе со своим классом. Лагерь «Чистые воды» – он здесь совсем недалеко. Его недавно построили. Вы о нём не слышали? – удивилась она, в свою очередь.
Мужчина на мгновенье задумался, а затем пожал плечами.
– Я слышал, что где-то неподалёку идёт стройка. Но не знал, что именно строят. Боялся, как бы не возвели здесь очередной санаторий или дом престарелых. Тогда бы уж точно нам не было спасенья от непрошенных гостей. Эти горе-строители и без того мне всю дичь распугали!
Михаил казался искренне возмущённым тем, что его жизнь потревожили посторонние. Катя, поначалу решившая, что он просто приехал в лес на охоту или рыбалку, пришла в ступор. И, глядя на него, вспомнила о людях-затворниках. Видимо, Миша со своим сыном были как раз из таких. Эти люди осознанно уходили подальше от общества и отказывались от всех – или почти всех – благ цивилизации. Некоторые из отшельников даже умудрялись прожить таким образом всю жизнь: в лесу, степи, пустыне или даже на необитаемом острове.
В этот момент в дом, неся в руках лукошко с ягодами, вошёл Матвей. Он лишний раз подтверждал её мысли. Нет, он не был похож ни на одного парня, которого она видела прежде. Спортивный, подтянутый, с грубыми руками и ясными глазами: по нему видно, что он не проводит дни, сидя в телефоне или за компьютером, как большинство ровесников.
– Так и что там с вашим лагерем? Что у вас там стряслось, а, ребятишки? – поинтересовался Миша, отрывая её от раздумий. Катя покраснела так, словно её поймали на чём-то постыдном и легкомысленном.
Катя, сбиваясь, поведала им о событиях последних двух дней. Она рассказала обо всём: о неизвестном, проткнувшем шины автобуса во время остановки, о злосчастной вечеринке, о бандитах, которые едва не убили учителей и хотели прикончить Сашу в лесу. Её слушали, не перебивая. Больше всего Катя боялась, что её поднимут на смех и примут за сумасшедшую. Но этого не произошло.
– Вот те на, – хмыкнул дядя Миша, услышав о том, как неизвестные напали и усыпили школьников. – В наше время отдых в лагере проходил как-то иначе.
– И вы решили сбежать? – на удивление невозмутимо отреагировал Матвей. Он наблюдал за Катей изучающе. – Всем классом?
– Нет, не всем. Только пятеро: я, Лёля, Саша, Антон и Даша. Остальные нам просто не поверили! После всего, что случилось, и нас всех опоили снотворным или чем там ещё, они совершенно спокойно пошли купаться на озеро! Мы сбежали, пока их не было, с трудом прошли через калитку. А там, в лесу, на нас набросились люди. Их было двадцать, не меньше. И все – с оружием.
Катя была взвинчена и ожидала, что её слова вызовут у слушателей аналогичные эмоции: гнев, возмущение, агрессию, изумление. Матвей выглядел удивлённым и напряжённым. А его отца, казалось, совершенно ничто не могло смутить. Он слушал её с невероятным спокойствием, и на его лице не отразилось ни единого сильного чувства.
Катя подумала, как бы отреагировал её собственный отец на этот рассказ. Вероятно, он был бы изумлён – да так изумлён, что поначалу бы и не поверил ей. Отец с детства твердил ей, что врать, недоговаривать и приукрашивать – плохо. Каждый раз, когда она рассказывала ему о происходящем вокруг – о дворовых обидчиках, о соседских разборках или семейных драмах подружек – он подвергал её слова сомнению и много раз переспрашивал. Она никогда не лгала – просто не умела –, но невольно чувствовала себя вруньей перед его скептическим взором.