— Тем не менее ваш отец оперировал крупными суммами. Очень крупными. Непонятно, зачем вам при таких деньгах понадобился подсобный цех?

— Потому и понадобился, что я этих денег не видел! Не пойму я вас, вы что, не верите?

— Стало быть, деньги у вашей тетушки, с нее и будем спрашивать! Второй вопрос потруднее, Погребинский. Хотим составить представление о вас как о человеке. Не более.

— Какой же тогда смысл отвечать, гражданин начальник?

— Торгуетесь? — спросил Ольховиков.

Погребинский замолчал. Очень ему не хотелось менять показания, которые дал Линькову.

Прищепов подвинул к себе протокол допроса.

— Вы знакомили Лотошина с отцом?

— Знакомил!

— Каким образом тот мог догадаться, что ваш отец в состоянии собрать такую огромную сумму денег?

— Я же говорил! Отец мог попросить денег у сестры!

— Да вы же сами, Погребинский, не верите своим сочинениям.

— Отец меня на трамвайных билетах учитывал! Откуда мне знать, как он добывал деньги?

— Лотошин пока молчит! А вот будет ли он молчать и дальше? Вы многим рискуете, Погребинский, уходя сегодня от ответа.

— Я вам ответил, гражданин начальник. Я рассказал все, что знал...

— Ваш знакомый вступает в сговор с убийцами отца, а вы остаетесь в стороне?

— Я убийствами никогда не занимался...

— Знаете, чем интересовался на допросе Лотошин? Жив ли Гарик, то есть вы, Погребинский! Следователь ответил, что жив. «Ну так его все равно убьют! — говорит. — Это уж я точно говорю, убьют, никуда не денется». За что он вас так не любит?

— За откровенность на следствии.

— Только ли за это? С тяжелым сердцем я расстаюсь с вами, Погребинский. Учтите, все, что вскроется по делу отца без вас, против вас и обернется! Подумайте, хорошенько подумайте. Ведь есть над чем.

Степанов побывал в совхозе «Воронки». На основе анализа документов подсобного цеха стало ясно, что здесь, под прикрытием совхоза, создавалась подпольная продукция.

По тому, как велся учет в подобных цехах, Степанов сумел составить представление о преступниках, об их работе, о том, как скрывали следы своей деятельности.

В совхозе «Воронки» Степанов обнаружил акты на списание переработанного сырья, подписанные лицами, зависимыми в служебном отношении от Горина и Погребинского. Как выяснилось, далеко не всегда точно взвешивались отходы, которые не уничтожались, а отвозились на свалку. Количество списанного сырья было значительным, его, безусловно, достало бы для изготовления внушительных партий левой продукции.

Обнаружились нарушения и в начислении зарплаты. Наряды учитывались на глазок — лишь бы к концу месяца вывести сумму, оговоренную при приеме рабочих в цех. Да, здесь были возможности для финансовых авантюр!..

Допросы свидетелей дали, к сожалению, немного: никто из рабочих цеха не знал ничего точно — правильно ли учитывалась произведенная продукция, соответствовало ли количество списанного сырья тому, что было записано в акте.

Пока Степанов работал в совхозе, отдел Прищепова в Ленинграде установил, какое количество неучтенных изделий было реализовано через галантерейные магазины. То, что не успели продать, по сигналу Бегуна уничтожили.

Ольховиков столкнулся с разногласиями в показаниях Горина и Погребинского. Последний продолжал говорить то же, что и у Линькова: Горин экономил полистирол на ягодах, латунь — за счет списания остатков.

Горин утверждал, что полистирол доставлен в совхоз Погребинским. Тот заверял, что с сырьем все в порядке, все на законных основаниях. Обнаруженные акты на списание совхозного сырья и отходов выглядели неубедительно. На все вопросы относительно этого Погребинский и Горин отвечали уклончиво, неуверенно. Да и что они могли сказать: что акты составлялись в спешке, что было много дел, поэтому до оформления бумаг как следует руки не дошли? Но кто мог поверить этому!

Погребинский охотно и много рассказывал о роли Алояна в организации дела, не щадил он и Диану, утверждая, что вдохновителем и руководителем Павла является она. «Да, да. Эта роскошная дамочка, — смаковал Погребинский, — очень хотела, да нет, просто жаждала роскошной жизни. Она обожает, чтобы все не как у всех, понимаете? Очень любит отличаться. Во всем. Шмотки, штукатурка, духи, видео, машина, выпивон чтоб был на уровне, сигареты там разные... В общем запросы у бабочки — прямо Мерилин Монро или, допустим, Джина какая-нибудь Лоллобриджида. И миллионера ей подавай. Все мечтает о вилле перед океаном да о бассейне с голубой водицей. А тут Паша возьми да подвернись: весь такой чистенький-аккуратненький, одеколоном от него пахнет хорошим, да к тому же лепит и рисует. И родителей не простеньких имеет. Все такие они начитанные, интеллигентные. Может, из аристократов, не знаю, не интересовался. Мне-то, сами понимаете, все одно. Это Дианочка у нас страсть как любит всяких таких и еще непременно побогаче, побогаче...»

...Павел не отрицал участия в деле Алояна, но обозначал его как лицо второстепенное, прямое отношение к делу не имеющее, утверждал, что на его решение заняться подпольным бизнесом жена никакого воздействия не оказывала.

...Диана на допросе старалась держаться уверенно.

— Я выходила замуж за художника, а не за дельца, — заявила она. — Сами прикиньте, какой мне резон было бы менять умелого дельца Алояна на горе-дельца Горина. Я как раз бежала от всяких там подпольных дел, но, на беду, Павел попал под влияние моего бывшего мужа, тайком от меня занял у него крупную сумму денег и, не видя перспектив расплатиться честным способом, пустился на аферы. Я ничего, повторяю, ничего не ведала. Я бы отговорила. Боюсь, что Алоян с умыслом увлекал моего мужа в свои дела, избрав такой способ мести из ревности. Да, да, у меня есть основания так говорить. Смешно искать в этом объяснении какие-либо попытки с моей стороны оправдываться. Ко всему этому галантерейному делу я и рукой не прикоснулась, не то чтобы участвовать, я не из таких, это, по-моему, видно. А уберечь Павла... Но я же говорю, что раньше ничего не знала...

Он виноват, пусть несет наказание по заслугам, мне лишь остается смириться. Что ж, буду нести свой крест. Мне не везет в замужестве. Второй раз так ошибиться, так разочароваться... — Диана даже умудрилась извлечь из себя слезу. Да, лучше всего у этой женщины получалось прикидываться.

...Через несколько дней Павлу дали прочесть показания жены: Ольховиков решил, что так будет правильнее.

— Бедная, бедная девочка, — горько усмехнулся Павел, — второй раз так крупно ошиблась, так горько разочаровалась. Спасибо тебе за все, Диана...

Крупная овчарка с черными лоснящимися боками и рыжей грудью резвилась на тихой дачной улице, радуясь недавно выпавшему пушистому снегу. Пес то мордой закапывался в сугроб так, что видны были только уши, то принимался кувыркаться, вызывая добродушные укоры пожилого хозяина:

— Харви! Ну что ты как дитя малое? Угомонись, сколько можно?

Харви, отлично зная, что хозяин ворчит понарошку, еще больше разошелся и с громким задорным лаем умчался вперед, туда, где улочка заканчивалась оврагом, заросшим краснотальником.

Через минуту-другую раздался надрывно-тревожный собачий лай.

Было ясно: внизу что-то произошло. Неуклюже спустившись в овраг, хозяин увидел припорошенное снегом человеческое тело. Подошел ближе — женщина. Пес принялся лизать ее окровавленное лицо. Стало быть — жива!

Не раздумывая скинув полушубок, хозяин укрыл женщину и побежал за помощью. Однако прошел, по крайней мере, час, пока удалось известить милицию.

На место происшествия выехала оперативная группа во главе с дежурным следователем прокуратуры. Пострадавшая была взята машиной «скорой помощи». У девушки оказалось ножевое ранение в спину и множественные порезы рук и лица. Осмотр оврага, где была найдена пострадавшая, сначала не дал ключа к раскрытию преступления, поскольку выпал обильный снег. Похоже, что в овраг, до появления там собаки и ее хозяина, никто не спускался. По кромке обрыва пролегала пешеходная дорожка, ее тоже замело, правда не сильно. Удалось разглядеть, что до метели по дорожке проехали нагруженные сани. На обрыве след саней прерывался. Можно было предположить, что женщину привезли откуда-то, сбросили в овраг, а сани обратно унесли на руках. Явно заранее обдуманное сокрытие следов преступления. Осмотр близлежащих дач ничего не дал. Установили: пострадавшую зовут Валентиной Чернышевой, она студентка. Ее родители утром того же дня заявили в милицию, что их дочь не вернулась домой.