– Ты спрашиваешь, почему только рук, не так ли? – уловил Скрибиус немой вопрос, не успевший слететь с уст юного послушника. – Всё дело в том, что я, как сейчас принято нас называть в миру, ченнелер, проводник, а мои информанты, – и Скрибиус сделал паузу, посмотрев вверх, – Великие Личности из Семьи Света, живущие в бесконечности времён. Информация приходит ко мне нескончаемым потоком золотистого Света, и я при помощи автоматического письма перевожу её в целые тексты и книги, доступные для понимания, в том числе и твоим современникам. Понял?

Ник, улыбнувшись, кивнул. Чего же здесь не понять: он давеча сам таким же вот образом получил послание от своих Ангелов-Хранителей! Ободрённый дружеским тоном создателя библиотеки, Ник обрёл наконец душевное равновесие и, уже не чувствуя никакой дистанции между собой и этим гривастым великаном, непринуждённо произнёс:

– Я искал тайную библиотеку, чтобы прочитать книги Магнуса Горнвальда, то есть, получается, свои… И я так понял, здесь не найду их. А хотелось бы, очень бы хотелось. Помоги мне, Скрибиус! Я должен одолеть Плеона, я сейчас всё объясню… – остановился в замешательстве Ник.

Скрибиус внимательно слушал, поставив локти на стол и подперев гладкие щёки огромными кулаками. Чётки браслетом обвились вокруг его запястья. В пронзительных синих глазах Скрибиуса мерцали озорные огоньки. По всему видно было, что ему с трудом удаётся сдерживать улыбку, чтобы не нарушать серьёзности момента, столь важного для гостя.

Мгновение спустя хозяин библиотеки не выдержал и расплылся в улыбке.

– Ник, мой дорогой Ник! – вдруг неожиданно перешёл он на привычное для послушника обращение. – Неужели ты до сих пор ничего не понял: ведь я здесь, и я ждал тебя уйму лет, чтобы непременно помочь, – в голосе Скрибиуса слышались отеческая нежность и участие.

Его огромный кулак медленно раскрылся, и внушительных размеров ладонь полностью накрыла кулачок мальчика, в котором всё ещё был зажат поднятый листок, исписанный бисерным почерком.

– Тогда расскажи мне о Магнусе всё, что знаешь, – ободрился Ник, словно вдохнул свежего воздуху, хлынувшего наконец из распахнутого настежь окна.

– Что ж, слушай. Ты должен это знать, Ник. Иначе, зачем

я здесь? – улыбнулся Скрибиус и начал свою историю.

– Магнус Горнвальд всего лишь один из смертных, когда-либо посетивших Землю, всего лишь один из смертных… – как-то задумчиво негромко произнёс Скрибиус, и его тонкие пальцы пододвинули очередную бусинку чёток к её многочисленным сёстрам. – Но он и не подозревал, впрочем, как и почти все люди на этой планете, что не просто живёт, чтобы зарабатывать на хлеб своим ремеслом, но живёт и создаёт своими действиями и мыслями будущее. А знаешь ли ты, Ник, что есть будущее?

Мальчик изумлённо уставился на Скрибиуса, недоумевая, почему тот всё это говорит да ещё и держит его за несмышлёныша. И Ник попытался реабилитировать себя в глазах собеседника:

– Да, Скрибиус, и ежу понятно, что человек, мысля и действуя, создает свою жизнь и влияет на жизнь окружающих. Из этого вытекает, что будущее человека – продукт его замыслов и дел.

Скрибиус одобрительно кивнул и продолжил:

– Но, мой мальчик, я говорю о далёком будущем, о том будущем, которое человек оставляет после себя, когда уходит из жизни. Я говорю, Ник, об ответственности каждого из живущих на этой планете не только за свои действия, но и за мысли. Мысли способны материализоваться, Ник! Они способны жить своей жизнью, как и всё живое. Мысли, Ник, – это материал для построения новых миров! Вот к чему я вёл. Не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

Бог дал человеку свободу воли, а значит, разрешил творить; разрешил творить и добро, и зло. Но свобода воли, мой мальчик, – это лишь одна сторона медали, обратная её сторона – это ответственность за содеянное и помысленное. Когда человек действует, мыслит и чувствует, он выделяет в пространство огромное количество энергии!

Энергия добра, мой друг, – это тот строительный материал, который используют силы Света для созидания Светлых миров. А энергией зла, которую может источать человек в пространство, пользуется тьма для своих грязных целей. Следует всегда отдавать себе отчёт в том, кому ты помогаешь в тот или иной момент времени своей жизнью! Миры появляются и здесь, на Земле, и в дальнем Космосе!

Энергия, исходящая от человечества, – мощная сила, и, конечно же, есть те, кто пытается овладеть ею. Люди в своей основной массе даже не подозревают об этом, наивно веруя, что они одни во Вселенной! Ха! – и Скрибиус, горько усмехнувшись, закрыл своё красивое лицо ладонями, на минуту взяв паузу.

Ник затаил дыхание, почувствовав, что сейчас Скрибиус заговорит о нём, то есть о Магнусе Горнвальде, и приготовился внимать рассказчику всем своим существом.

Скрибиус, откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники, продолжил, резко переменив тему:

– В тысяча восемьсот ** году Магнус Горнвальд был студентом-химиком Б-ского университета, учеником знаменитого доктора Рихарда Фауста. Доктор Фауст имел в маленьком немецком городке Альтенаре, расположенном в древнем вулканическом кратере, тайную лабораторию, где занимался своими алхимическими опытами. Его навязчивой идеей было получение эликсира вдохновения, формулу которого он почти вывел. Оставалось доработать небольшой нюанс. Доработкой этого, так сказать, нюанса занимался как раз Магнус Горнвальд.

Логика изысканий привела Горнвальда к мысли, что знания о веществах не могут дать искомый результат. Нужны специальные знания лингвистического характера. Вот в этом-то вопросе и разошлись знаменитый учитель и его строптивый ученик. Доктор Фауст считал, что ответ на поставленный вопрос о «пусковом механизме» эликсира надо искать в области химии, а не лингвистики. Произошла грандиозная ссора и разрыв, после чего студент Магнус Горнвальд, не окончив курс, оставил естественный факультет и занялся филологией.

Он усердно изучал латынь и греческий, санскрит, древненемецкий и даже русский. И всё ради того, чтобы выяснить точное сочетание звуков, которое нужно было найти и произнести над незавершённым эликсиром, дабы он должным образом подействовал.

Сорокавосьмилетний доктор Фауст умер вскоре от сердечного приступа, спровоцированного ссорой, так и не добившись своей цели, не осуществив честолюбивой мечты: разбогатеть на лаврах своего гениального открытия.

Магнус Горнвальд ничуть не расстроился по поводу смерти человека, который дал ему своё покровительство и возможность работать над столь грандиозным проектом, выводящим в перспективе к вершинам человеческого благополучия. К своей великой радости, избавившись от столь серьёзного конкурента и предвкушая близкую возможность прогреметь на весь мир, Горнвальд даже не пришёл на похороны своего учителя, решив придать его имя забвению. Но судьба распорядилась иначе: имя доктора Фауста Магнусу Горнвальду суждено было произносить после смерти учителя чуть ли не каждый день, вопреки своему изначальному намерению.

А произошло вот что. После смерти Рихарда Фауста его ученик поселился в алхимической лаборатории. Там, на берегу старого Ара, несушего свои быстрые воды по каменистому вулканическому руслу, в старой штольне, где располагалась тайная лаборатория, Магнусу Горнвальду пришла в голову безумная идея: провести над собой рискованный эксперимент с незавершённым эликсиром вдохновения.

Молодой алхимик принял добровольное заточение в каменном мешке, набитом ретортами и газовыми горелками, да ещё кипами всякого рода бумаг, и многочисленными книгами на полках под самым потолком. Именно книги и стали камнем преткновения Магнуса Горнвальда. Он поглощал их одну за другой в надежде прочувствовать то самое, одно-единственное звукосочетание, которое годилось бы для «запуска» эликсира.

Алхимик поглощал вожделенное снадобье капля за каплей, уткнувшись в чьё-то очередное произведение, и ждал чуда. Он исхудал, стал бледным и озлобленным, потеряв сон и аппетит. Одна мысль билась в его болезненном мозгу: «Я буду искать и обязательно найду этот ключ, я найду его, чего бы мне это ни стоило. Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой!» – твердил он частенько стих из Гёте, когда силы покидали его. Иногда он проваливался в беспокойный сон, но и там Горнвальд не прекращал работу мысли, прислушивался к своему сердцу, которое, как думал он, должно забиться в волнении, говоря: «Вот он! Вот он! Это ключ! Ты нашёл его!»