На самом деле конечно, нет никакой «высшей» морали. Этика обьективна. Но почему она терпит другие виды морали? Ответ в том, что свобода стоящая за этикой, в силу неопределенности своего существования, не может гарантировать нам победу в борьбе с детерминизмом. Свобода обязательно победит детерминизм, но где, когда и как – неизвестно. А значит так или иначе, где-то и когда-то, мы вынуждены подчиняться ему. Именно детерминизм стоит за жертвенной и героической моралью. Первая необходима нам, поскольку мы не в состоянии обойтись без нашей биологической основы, без рождения и смерти, вторая – поскольку не можем обойтись без коллективных усилий в борьбе за выживание. Однако важно понимать, что статус этих видов морали – подчиненный. Если возникает конфликт между этикой и иным моральным долгом, этика имеет приоритет – долг (даже включая воинский) невозможен без свободного выбора. Выше свободы нет ничего.
Необходимость провести границу между сферами люди почувствовали давно – когда придумали одежду, язык, личное жилище. Одежда и жилище – это попытка отделить личное от общественного, огородиться от посторонних глаз. А язык – это средство договора, обмена идеями. Ведь личная сфера не требует развитого языка – любви не нужны слова. Тем не менее, до сих пор со сферами существует огромная неразбериха. Она кстати – еще одна причина навязывания универсальной любви, слепого гуманизма. Как хочется обьявить все общество одной большой дружной семьей, поступиться неприятной справедливостью ради добрых отношений!
Вы никогда не задумывались, что значит быть профессионалом? Обычно считают, что профессионал – это мастер своего дела, опытный специалист, талант. На самом деле нет. Сильным профессионалом может быть и молодой человек, а талант оказаться талантливым любителем. Профессионал – тот, кто знает «как», а значит, как ни странно, профессионал – тот, кто строго следует правилам, всегда и без исключений. Новичок может забыться, срезать углы, схитрить, захотеть показать себя самым умным и оплошать. Профессионал знает, что правила придуманы не просто так. Это я к чему? В публичной сфере мы все – профессионалы, обязаны ими быть. В публичной сфере нельзя вести себя как вздумается. Эффективная публичная сфера – сфера порядка и закона. Контакты между ее «обитателями» должны быть строго регламентированы.
Однако публичная сфера не ограничивается сферой нашей профессиональной деятельности – политикой, экономикой, искусством или наукой. Даже когда мы выступаем как пользователи, потребители, клиенты, мы следуем правилам – на дорогах и выставках, в магазинах и поликлиниках. Даже на отдыхе, когда мы расслабляемся и отвлекаемся от забот, мы не можем нарушать правила. Везде где есть посторонние, где могут быть затронуты их интересы – публичное пространство, будь оно физическим или виртуальным.
Только четко отделенные сферы могут нормально функционировать, только тогда близкие отношения могут привести к прочной семье, а формальные – к свободе и справедливости. Путаница же в отношениях, непонимание различий сфер ведет к тому, что сферы размываются и в конце концов исчезают, а общество разрушается и откатывается к архаичным формам, превращается в суррогат одной большой семьи, племени или вообще стаи.
Признаками этой социальной болезни служат такие явления, как кумовство и семейственность, сговор и коррупционные связи, поклонение начальству, любовь к знаменитостям. Все это – примеры путей проникновения личных отношений в публичную сферу. Они поистине безграничны. К ним также можно отнести местничество, этническую и религиозную солидарность, различные виды групповой «морали», права меньшинств, чаевые, персональные и взаимные услуги «ты мне – я тебе», дискриминацию, закрытые клубы и тайные секты, ложи и братства, в сущности – любые неформальные сообщества и связи. Ясно, что все это не только неэтично, но и губительно для общества.
Однако не менее губительно и проникновение формальных отношений в семью. Так происходит, когда общество вмешивается в нее, регламентирует личные отношения, навязывает правила, которым там не место. Это и феминизм, и борьба с «домашним насилием», и весомая часть семейного права, и ювенальная юстиция, и «гендерное просвещение» детей, и даже такая на первый взгляд правильная вещь как подмена взаимной заботы между родными государственным соцобеспечением. И конечно, меркантильность, расчеты в семье, попытки расписать обязанности, заключать брачные контракты. Личная сфера должна быть недоступна посторонним. Никого не должно заботить, что люди делают за закрытыми дверями, если – и до тех пор пока – это их свободный выбор.
Так мы возвращаемся к тому, с чего начали – к детям. Откуда в данном случае берется необходимость, и главное – право, вмешательства в семью? Из того, что появляется угроза насилия по отношению к посторонним людям – ведь ребенок вырастет и вступит в общество. Конкретных причин может быть много. Например, есть дефекты здоровья, в том числе передаваемые по наследству, которые создают проблемы не только их носителям, но и отражаются на окружающих. Если человек оказался вдруг недееспособен – это одна проблема, если его сделали таковым – другая. То же самое, если человек оказался недееспособен морально. Одно дело, когда это был его выбор, и другое – когда его таким воспитали. В обоих случаях мы сталкиваемся с осознанным причинением вреда обществу.
Соответственно, виновный должен согласиться с ограничениями своей свободы, в том числе со свободой размножения/воспитания. Конечно, идеально, когда сам человек это понимает и принимает. А если нет? Тогда принуждение – единственный выход. Вы скажете – но ведь этот вред не актуальный, дети еще не выросли, а то и не родились! Как этика может оправдывать насилие к человеку, который еще не принес никому вреда? Верно, проблема заключается в том, можно ли совершать насилие профилактически, зная, что человек лишь собирается сделать что-то плохое. Или даже еще не собирается, а возможно соберется.
На мой взгляд, да. Потому что своим отказом человек демонстрирует нежелание участвовать в договоре. Если он осознает, что может принести вред и не хочет предотвратить этого, он фактически угрожает. Но угроза – это насилие! Таким образом, принуждение к человеку в этом случае есть не превентивное, а обычное ответное насилие.
Однако допустим, человек говорит – да, мои потомки проблемные, но я и мои родные берем на себя полную ответственность за них, общество не будет ни в коем случае страдать. В этом случае у нас нет оснований для вмешательства, ведь этика требует доверять человеку. Значит, надо оставить человека наедине со своими проблемами. Однако здравый смысл, со своей стороны, выражает сомнение – как сделать так, чтобы это обещание, этот договор не мог быть впоследствии, когда уже ничего нельзя сделать, односторонне расторгнут? Как быть, если у общества нет средств гарантировать его выполнение? Скажем, дефектные дети выросли, родители умерли, а родственники не в курсе обещаний и отказываются заботиться о них. Что делать? Очевидно, необходимо придумывать какие-то общественные механизмы.
Отсюда следует, что воспитание морально и физически полноценных детей должно стать частью общественного договора. Методы воспитания, как и само наличие детей (с учетом пожеланий общества, если таковые имеются) – личное дело, но когда дети появились, они приобретают статус «будущих участников договора». Это неизбежное и необходимое внимание общества частично выводит детей из личной сферы – их жизнь, здоровье и результаты воспитания попадают под контроль всех остальных участников договора. Можно сказать, что мы наблюдаем здесь границу между моральными сферами. Дети оказываются на этой границе – они принадлежат и личной, и общественной сферам одновременно.
