***

Стефано нахмурился: приписка Системы о «руке помощи» не являлась стандартной, пусть при текущей разнице сил её следовало предвидеть.

Нет, он не пожалел о принятом решении, в любом случае они в неоспоримом выигрыше, ведь необходимость терять событийную карму сильно подрывала моральный дух и инициативу личного состава. Не спасала даже денежная компенсация и обещанные спонсируемые из общака рейды на нижний.

И всё же технически выходило, что теперь всякий сочувствующий может протянуть «Золотому песку» руку помощи, не рискуя при это получить от Системы по шапке.

Это необходимо обдумать.

И всё же решение верное, ведь, как ни крути, такая помощь не может выйти за пределы семнадцатого квадрата.

Зная, что ПМ штука «дырявая», Стефано написал Цейсу краткое:

Стефано Кидари: [Хочу видеть тебя лично. Как закончишь, поторопись…]

Несмотря на роившиеся в голове сомнения, не особо хорошее до этого момента настроение поползло вверх. Пусть он примерно знает где подвох, как ни крути, официальное принятие войны — его первая неоспоримая победа. Пусть даже победа, свалившаяся на голову сама по себе.

«Необходимо понять, какие выгоды получил от подтверждения «Золотой песок», — приструнил радость командующий, после чего принялся набирать групповое сообщение.

Чтобы радость приумножить — ей необходимо делиться, особенно, когда эта радость связана с бедами твоих врагов.

Глава 32: Особое задание

В голове не укладывается…

Приключения, приятные или не очень, всегда заканчиваются, позволяя своим участникам отдохнуть в обыденности привычно текущих дней.

Во время войны такого отдыха нет.

Каждый новый день войны, не важно, хороший он или плохой, всегда истощает, ведь война ничего не создаёт, она только расходует, перемалывая старое, освобождая место и время для нового.

С этими мыслями я зашел в помещение самого приличного в Дыре салуна «Последнее пристанище».

Повезло. В полупустом зале, за одним из столиков, в компании кружки пива сидел мой лечащий врач Семён Паустовский. Заметив меня с порога, доктор зазывающее махнул рукой.

— Вот, жду пока Галиночка освободится, — разломав покрасневшую после термической обработки лапу карликового муравья, сообщил мне мужчина.

Я же, усаживаясь напротив, удивлённо изучал преобразившегося доктора. Хорошо это или плохо, но попытка закосить под «пустынного волка» явно не удалась. Врождённую интеллигентность не смогли скрыть ни потёртая кожаная куртка, ни плотные брезентовые штаны, ни лихого вида ковбойские сапоги.

— Ходить по вашему замечательному городу в деловом костюме как-то даже и неудобно… — на мой придирчивый взгляд, улыбнулся мужчина.

— Вы бывали на верхнем? — скорее для завязки разговора, поинтересовался я.

— Обычно я провожу там всё отведённое под Ракс время, — допив остатки пива, ответил доктор, после чего продолжил: — Основная моя клиентура — разваливающиеся от времени двухсотлетние «динозавры» и, надо заметить, «динозавры» чертовски богатые. Когда «косая» начинает шелушить их дряхлеющие мозги, они готовы на всё чтобы выкроить лишний десяток лет жизни. Приятно, знаешь ли, когда можно не только проводить рискованные исследования, но и побочно добывать на них деньги. Кстати, столь замечательный результат по восстановлению твоего мозга, стал возможен лишь благодаря неудачливости около сотни таких вот «дедов».

На мой заинтересованно-вопросительный взгляд, собеседник пояснил:

— Новый комплексный метод. Наномашины в сочетании с биологическими микромеханизмами на основе вирусов. Поначалу, при данном методе, выживаемость пациентов с первичным некрозом мозга была примерно пятьдесят процентов, сейчас же, после отладки на неудачниках, девяносто пять.

— А над чем вы сейчас работаете? — с интересом спросил я.

— Над «перезапуском» мозга. Пытаемся добиться сброса возрастного таймера без полной потери личности. Текущая цель, отделаться одним лишь обнулением долгосрочной памяти.

— Это же реальный шаг к бессмертию! — вырвалось у меня невольно.

Ну ещё бы, тема бессмертия — любимая тема СМИ последние пару сотен лет. На смену одного «вот-вот» периодически приходит другое. Только на моей памяти, бессмертие человечеству должны были обеспечить синие водоросли, генетическое улучшение теломеров, а после некий энзимный перезапуск. Как итог, обыватели трепливо и с предвкушением ждут, а похоронный бизнес как процветал, так и процветает.

— Хельгочка, дорогая, можно мне ещё кружечку вашего замечательного пива, — вместо ответа, крикнул в сторону стойки доктор.

«Хельгочка»?

Я внутренне замер, представляя, как будет выглядеть гнев вспыльчивой хозяйки бара. Гнева, однако, не последовало. Показывая, что одним людям дозволено то, что непозволительно другим, хозяйка лично принесла посетителю новый полный бокал, не забыв смерить меня внимательным взглядом.

— Ты ждёшь кого или заказывать будешь? — обратилась ко мне женщина.

— Жду… — ответил я, так как перед выходом из дома был накормлен Алиной до отвала.

Потеряв ко мне интерес, Хельга вернулась на кухню. Вероятнее всего завалена работой, так как выполняющие роль подай-принеси гости, либо банально свалили из Дыры, либо отсиживались в базисе до конца заварушки.

— А зачем оно нам? Это бессмертие? — отхлебнув холодного пива, хитро посмотрел на меня доктор.

— Один из важнейших ресурсов человека — время. Его всегда не хватает, — произнёс я, возможно озвучив чужую мысль.

— Хорошо, хорошо, с этим я не могу не согласиться, — закивал головой доктор. — Да вот беда, технология биомодуляции вкупе с Раксом подарила человечеству бонусные сто лет жизни. И для чего человечество их использует? Я не про отдельных людей конечно, а про некоего «среднего человека». Я скажу для чего. Верхний слой превратился в огромную «фабрику удовольствий», задача которой выжать из биологической и психической составляющих как можно больше наслаждения, а то и откровенного кайфа. И как дипломированный физиолог заявляю — это нормально. Человечество обречено стремиться к всевозрастающему счастью, но такое стремление несовместимо с бессмертием из-за целого ряда причин. Куда лучше для него строго отведённый отрезок времени. Отрезок, который одним своим существованием заставляет нас не тратить отведённое время впустую.

Блин… Чувствую себя не то что совсем идиотом, но философские темы в мою голову заходят плохо.

— То есть, бессмертие нам не светит? — упавшим голосом поинтересовался я и отчего-то тоже захотел пива.

— А зачем нам то, что у нас уже есть? — пожал плечами доктор.

— Это как? — не понял я.

Вместо ответа мой собеседник задумался и принялся болтать янтарную жидкость в бокале, хитро на меня при этом поглядывая.

— Что ты знаешь о древних тайных организациях? — наконец произнёс он.

— Признаться, ничего, — стушевался я.

За последние полгода кто только не упрекал меня в исторической серости, прямо хоть за учебник истории садись.

— В древние времена, в эпоху, которую принято называть сейчас «первым возрождением», лучшие умы человечества осознали, что мир — есть созданная высшим разумом система. Если хочешь провентилировать тему, почитай о золотом сечении. И заметь, я не говорю доказали, я говорю осознали. Да и вообще, не нужно здесь никаких доказательств, ведь в момент, когда разум выходит на определённый уровень, разумность мира осознаётся как должное.

— Удивительно слышать от такого образованного человека как вы подобную религиозную ахи… — хотел я сказать «ахинею», но запнулся.

Пожалуй, собеседник подобного неуважения не заслужил, а уважать чужую точку зрения меня учили ещё на спецкурсах.

— Порой мне кажется, что в базисе имеется строгий запрет на чудеса, — ничуть не обидевшись, парировал доктор. — Да и сам наш разум устроен таким образом, что чуда ему хватает ровно на неделю, после чего оно становится обыденностью. Например, наука вполне убедительно доказала, что приведения не более чем воздействие психики человека на так называемые энерго-шумовые природные поля. И вот приведения стали явлением научным, полностью объяснённым. И так нынче почти со всем что в древности находилось в разряде мистика. Но вот что я скажу, мы ищем не там. Настоящие чудеса маскируются под вещами до тошноты обыденными. Чем живой организм отличается от трупа? Что такое разум? Как возможно зрение? Не в смысле процесса, а в смысле интерпретации сознанием получаемых образов. Я скажу сейчас крамольную вещь, но даже весьма неглупые люди вроде меня не до конца понимают, как происходит перенос сознания в моделируемую систему. Ясно только, что мы создаём некую привлекательную «коробку», в которую предлагаем разуму «заглянуть», что он с радостью и делает. И вот мы в Раксе. После чего самые талантливые из нас садятся и придумывают для других объяснение. Заметь, не самые талантливые учёные, а самые талантливые болтологи, — хмыкнул доктор, с интересом оглядев подвисшего меня.