– С самого моего детства я мечтал стать ученым, – начал он. А способствовал этой мечте мой героический дед. Ну, я тебе как-то рассказывал о нем.

У нас дома, в старой ленинградской квартире, дедовой, кстати, целый кабинет был ему отведен. Герой Труда, лауреат Сталинской Премии, короче, я все детство провел в лучах его славы. И корреспонденты Правды к нам хаживали не раз, и пионеры целыми отрядами чаи гоняли. Мама, помню, замучилась им всем чайник кипятить, бормоглотам.

В свое время дед участвовал в разработках по изготовлению атомной бомбы. До сих пор все засекречено, и наш старик до молчал об этом, как партизан.

В общем, и я так хотел. А потом, встав поумней, соображал по другому. Квартира – деду, машина – деду, личный водитель, путевки на море, спец-заказы – ему же. И деньги он получал нехилые. И почет ему, и уважение.

Правда, он нехилое образование имел, а у меня для этого мозгов не хватало. Усидчивости – ноль. Ну скучно мне в школе было, понимаешь? И тогда мой дедушка, чтобы не краснеть за меня, балбеса, рассказал одну очень интересную историю. Типа, мне, одному-единственному, любимому внучку! И больше – ни-ни! Государственная тайна, понимаешь. Я тогда уши развесил.

Оказывается, его институт трудился над важнейшей проблемой: создание идеального человека. Этот человек не испытывает страха и боли, не пьет и не курит, по бабам не бегает. Из его генома изъяты вредные гены, отвечающие за любовь к обжорству, за пристрастие к вредным привычкам. Такой человек не придаст и не продаст, потому что не ведает алчности и жадности. В общем, идеальный советский гражданин.

Над созданием идеальных немецких граждан работал еще до войны совсем другой институт и оставил кучу материала. Наши идею подхватили, и даже ученых, которых за лженауку-генетику посадили в тридцатых, в сороковых выпустили на волю. В дедов институт перенаправили.

Вот такую пургу прогнал мне мой дедушка. А вдобавок припечатал:

– Ты, – говорит, – внучек, должен стать моим преемником, я на тебя надеюсь. Но для этого тебе надо хорошо учиться.

И я, дурак, поверил. И начал зубрить все, что нам в школе училки задавали. Все подряд, до буковки. Так мне хотелось дедушкиным преемником стать. И школу закончил с золотой медалью даже. И в институт собрался поступать, дед обещал поспособствовать.

– Поступил? – криво улыбнулся Егор.

– Как же, поступил. Кто мне дал?

– Я и думаю, как это студент, вроде тебя, в армии околачивается, – Егору начинала надоедать околесица, которую нес Леха. Он бы давно уже послал дружка куда подальше, но странная лаборатория не давала покоя.

– Поступить мне не позволил мой дорогой дедуня. Он, видите ли, собрался помирать.

Перед смертью, торжественно простившись с родственниками и коллегами, он подозвал меня к себе. И такое рассказал, что вся его байда про создание идеального человека показалась более, чем реальной.

– Вот что, Алексей. Приготовься слушать и запоминать, – сказал тогда он. – Работу в институте приостанавливают. Сам понимаешь, перестройка, бездарное руководство. Виноградники додумались губить – что им наш многолетний засекреченный труд.

Дед приказал своим соратникам уничтожить все важные документы, перед этим создав копии, поместившиеся в одном файле. Тебе, Егор, долго объяснять, что это такое. И вскоре институт превратился в захудалый НИИ, каких тысячи по стране. А мне признался, что буквально в последние дни ученым удалось добиться невозможных, невероятных результатов: идеальный человек обладает не только умом, неподкупностью, идеальным набором генов, но и способностью не стареть! Представляешь, насколько удивительным оказалось это их открытие! Но кто теперь должен был стать куратором института? КГБ? Или ЦРУ?

«Для борща» не хватало лишь одного ингредиента. Носителя редкой группы крови. Почему? Тоже сложно объяснить. Но ученым нужен был мужчина определенного возраста, национальности, роста, веса, группы крови, цвета кожи, в общем… тебя. Дед прошерстил всю страну и узнал, где ты, и что с тобой.

Оказалось, что тебя отправляют в Германию. Что он посчитал весьма странным. Вот тут-то и выяснилось, что немцы не собирались бросать свои труды, а весьма активно, вкупе с американцами, развивались. Получилась, своего рода, конкурирующая фирма. И все-таки, несмотря на миллиарды долларов, вкладываемые в науку, они не могли найти человека, соответствовавшему тебе. То есть, твоему уникальному геному.

И ты поехал в ГДР. Ничего странного в этом не было. Поехал, и поехал. А потом бы ты исчез странным образом из части. Вот и все. Подумаешь… Пришлось мне отправляться туда же. Я прибыл за неделю до тебя. Со своей легендой, конечно, чтобы ни деды, ни конкуренты ничего не заподозрили. Со своей историей. Я должен был вести тебя и оберегать. И я это очень успешно делал. Не спрашивай, как. Не скажу.

Потом, чтобы не вызывать подозрений, я ушел «на гражданку», а за тобой следили другие. Догадаешься сам?

– Пругло?

– Садись, два. Промазал.

Дверь комнаты бесшумно раздвинулась и в помещение вошел… Костя Березинский. Тот самый недотепа Костя…

Егор привстал, чтобы обняться с другом, но не нашел в себе сил.

– А, здравствуй. Я думал, что ты тупой, Костян, – Егор даже руку ему не подал.

– Легенда, – скромно потупясь, ответил Константин, – не сердись, брат, раскрываться нельзя было. У ученых из-за лужи интересы забавные. Кто знает, в какую лабораторную мышь они бы тебя превратили. И ты – хорош. Без выкрутасов никуда. Я чуть не поседел тогда. А не хотелось, парень. И так непривычно в армию в такие годы идти.

– В смысле, я не понял, пацаны, – у Егора начали закипать мозги.

– В смысле, в смысле, – покачал головой Пчелин, – Это тебе не мальчик, Егор. Познакомься, Константин Петрович Березинский, старший научный сотрудник и верный соратник моего покойного дедушки.

Егор не верил. Это ерунда какая-то, фантасмагория. Или его на званом обеде накачали наркотиками, и это все – бред, или Леха с Костей – сами законченные шизики. От истерики Егора удерживало только чувство собственного достоинства – ну не баба же он!

– Да вы гоните, мужики! Несете чушь и не лечитесь! Короче, Леха, мне эта комедия надоела. Где там твой лифт врубается – мне домой надо! – закричал он.

– Спокойно, Егор, спокойно, – Костик никогда так не разговаривал, – домой мы тебя отправили бы. Но… Что ты будешь делать с троицей ряженых?

О как! Они и про это знают?

– Откуда…, – начал было Егор.

– Оттуда, – перебил его Леха, – ты думаешь, здесь дурачки сидят, что ли? Троица ряженых солдатиков на вокзале, в поезде, дома у тебя! Давай, вперед! Тебя быстренько в чемодан упакуют. По частям. И поедешь ты, дорогой наш товарищ, прямиком в Дрезден. Или в Берлин. Или в Даллас. Но это не точно.

Мы старались тебя спасти. Отвести от угрозы. Если тебе плевать на свою жизнь, о семье подумай. О маме. Жене. Ребенке. – Пчелин сверлил Егора глазами, потемневшими от гнева.

Егор как-то сразу обмяк. Но потом взвился:

– Какого … Что я тогда тут делаю? Они ведь доберутся до матери и Даши!

– Не доберутся, не бзди. Им не нужна твоя семья. Им нужен ты, – сказал Леха.

– А если – шантаж?

– Сложно. Другая страна. Они каждого куста шарахаются. Успокойся. Женщины в безопасности. За ними следят компетентные люди.

– Ага. Пругло, да? – Егор скрипел зубами от злости.

– Да что ты заладил со своим Пругло? Алексей, Петр и Екатерина. Опытные разведчики. Не помнишь?

Егор вспомнил своих мирных попутчиков, угощавших его аппетитной домашней снедью.

– Расслабься, Егор. Ты ужасный паникер, – сказал Константин, тупой Костя Березинский и старший научный сотрудник по совместительству.

Сколько лет сотруднику, интересно?

– А вот это все, – Егор указал глазами на Костю, – как? Ты же молодой!

– Ничего сложного в обычном понимании. Инъекция. Кстати, бомба в развитии медицины. Не сомневаюсь, что итоги наших разработок позволят вскорости зарабатывать миллионы долларов. У западных коллег не получилось. Но омоложение – не наша главная цель. Наша цель – бессмертие и полное отсутствие болезней. – Костя старался сохранять спокойный, мягкий тон разговора, – как бы пафосно это не звучало, Егор.