– Это они старую инфу включили. С похмела.

– Пьют там, небось, зарплату обмывают. Им там много платят.

– Я это слышала пару месяцев назад.

– Дикторше подсунули старый текст.

– Придурки.

– Над ней подшутили.

– Прикололись.

– Ну, наливай. Вера, ты что, тоже водку будешь? Ну, дела!

– Гапе не полную, и плесните туда ей сок. Она коктейли любит.

– Вер, а ты же водку не уважаешь. С чего такие перемены?

– Теперь уважаю. Просто привыкла к вину, у меня бабуля вино делает такое сладкое, вкусное. Из смороды и вишни. У нас ягод в саду полно, море-океан, и варенья наварим, и джемов, и вина наделаем. На все праздники – вино да самогон. Всё своё. Я всегда вино любила. А самогонка слишком крепкая, горьковатая, с хреном, рот жжёт.

В мае Денис повёз Гапу на Кипр. Там они решили отметить её день рожденья. Вера опять осталась одна. Дни были праздничные, солнечные и холодные. Резкий свет солнца проникал в душу, словно холодный стальной клинок. Вера взяла в руки Маську, мордочка игрушечной собачки была очень грустная и какая-то обречённая. Так показалось Вере. Она принялась гладить игрушку и бормотать ласковые слова. Может, поехать в деревню? Зелень кругом, дома тепло – печка, запах берёзовых дров и пирогов, в каждой комнате работает телик. А здесь и включать не хочется.

Поеду – решила она.

В вагоне было почти пусто. На дальнем сиденье – парочка обнявшись дремала, в середине – мужик уставился в смартфон, видимо, фильм смотрел. Вера примостилась ближе к двери. Она печально глядела в мутное немытое окно. Дважды прошествовал контроль, проверка билетов. Потом вошёл длинный тощий парень. Пьяный. Он стал приставать с разговорами к пассажирам, но никто не реагировал. Он подсел к Вере. Она отвернулась. Но потом всё же глянула на него. Хоть с кем-то поговорить, развеять тоску. Парень что-то болтал, Вера слушала краем уха. Похоже, студент. Что он там лопочет?

– Вот великий Карлос Кастанеда говорил. Нет, писал. Ну, и говорил тоже. Он говорил: каждый идет своим путем. Если идешь с удовольствием, значит, это твоя дорога. Если тебе плохо – в любой момент можешь сойти с нее, как бы далеко ни зашёл. И это будет правильно.

Да, подумала Вера, очень мудрая мысль. Но как сойти с этой дороги? Бредёшь по ней и бредёшь, а другого пути не видно. Даже если и видно, то перескочить на него сложно, да и не хочется…

– Вы не читали Кастанеду, это очевидно, – продолжал студент.

Тут он достал из своей сумки толстую книгу в кожаном переплёте, и протянул Вере.

– Вот, дарю, – сказал с широкой улыбкой. – Сам распечатал и переплёл. Ручная работа. Очень вы мне нравитесь.

Потом он понёс какую-то околесицу. Вере это надоело, и она сказала, что выходит. Сунула книгу в сумку, вышла на ближайшей остановке, и перескочила в соседний вагон. Села, раскрыла книгу. Но тут в дверь вошёл всё тот же пьяный студент, он искал собеседника. В вагоне никого, кроме Веры, не было. Он подошёл к ней, узнал, жутко разозлился, заорал:

– А! Так вы меня обманули! Отдавайте назад мою книгу!

Вера вернула ему книгу. Он уселся рядом и принялся болтать. Вера отвернулась. Она снова смотрела в окно. Вот и её станция. Она вздохнула, и вышла. Вместе с ней из поезда вышло несколько

человек. Все двинулись к автобусной остановке. Утоптанная глина, навес, чахлые деревца, вдали чернеет лес, свежо и прохладно. Вдруг за спиной послышалось:

– Ладно уж, возьмите книгу, так и быть, дарю!

За плечо её ухватил пьяный студент. Он протянул ей книгу. Вера взяла и сунула её в сумку. Подъехал автобус. Распахнулись дверцы, народ стал загружаться внутрь. Вера дёрнулась, но студент вцепился в плечо и не отпускал. Ему нужен был слушатель. Он хотел выговориться. Для него это было важно. Так ему казалось.

Лето пролетело как-то скомкано. Осень принесла свои плоды: на постели валялась и ревела беременная Гапка, прижимая к опухшему от слёз лицу игрушечную Маську. Её бросил Денис. Она-то думала, что он обрадуется её беременности и женится на ней, но он жёстко отрезал:

– Дура ты, что ли? Какие ещё дети, какая свадьба, да ты что, на кой мне это?

В другой комнате лежала бабуля с инсультом, она не вставала. То и дело раздавался её крик:

– Ве-ера! Ве-е-ера!

Вера вбегала к ней, спрашивала:

– Что, бабуля?

Та глядела на неё обескуражено, и молчала.

– Ты меня звала. Зачем?

– Да? Разве? Не помню.

Полотенца, стирка, куча грязных простыней, памперсы-подгузники для бабули. Пришлось уволиться с работы. Волокита с оформлением бабулиной инвалидности. Гапка с диким воем заперлась в ванной, Вера выбила дверь вовремя – сестра занесла бритву над веной. Бабуля упала с кровати. Хорошо ещё, что кости у неё крепкие, ничего не сломала, отделалась синяками. Отлучиться из дома нельзя – что-нибудь да случится. Социалку не оформишь – бабуля же вовсе не одинокая пенсионерка, в квартире две внучки. Так что в социальном работнике им отказали. Иногда приходили Маша-Даша и приносили продукты, лекарства и памперсы. Но в основном всё необходимое Вера заказывала по интернету. У Гапки рос живот. Её родители в деревне ничего не знали, они верили в приближающуюся свадьбу и запасали продукты. Они мечтали о свадьбе в деревне. Все соседи и родня уже знали о готовящемся торжестве, о том, что Агапия нашла себе московского богача, путешествует с ним по миру, и счастлива. А Гапка не могла сказать им правду, это же такой облом, это позор! Она предпочитала смерть. Вера всеми силами увещевала её, говорила, что ничего страшного, что многие женщины так, очень со многими такое случается. Но Гапа была в отчаянии. Вера стала выводить её на прогулку во двор. Удавалось ей это с огромным трудом, она пускала в ход всё своё красноречие. Вот сидели они на скамейке и смотрели на играющих малышей.

– Глянь, какие они все хорошенькие, – говорила Вера, – маленькие Ангелочки. Какие нарядные все! А вон та девочка с длинными кудряшками, ну ты посмотри, просто чудо, маленькая принцесса!

– Это моя дочь, – послышался голос, и рядом на скамейку села девушка лет двадцати. – Алиса моя. Ей четыре годика.

– И такая самостоятельная, – восхитилась Вера. – Всех детей строит. Лидер!

– Это да, она такая, – грустно сказала девушка. – А я Лена. А вас я знаю, соседки, Вера и Гапа.

– Да, верно. Ну, конечно, мы же встречались в магазине, вы ещё рассказывали про детский сад что-то, – Вера припомнила эту блондиночку в очках, со смазливой интеллигентной мордашкой. Похожа на студенточку.

– Да. В детсад мы не попали. Не взяли мою Алиску. Ведь много садиков позакрывали. Землю-то попродали вместе со зданиями. Там теперь фирмы. А некоторые снесли, там строятся многоэтажки.

– Ну и как же вы? – спросила Вера.

– А никак, – понуро ответила Лена. – Частные садики дорогущие. Осталось несколько социальных, но на очередь вставать надо очень задолго.

– Во время беременности записываться? – спросила Вера, и взглянула на Гапу.

– Нет, во время зачатия. Тогда очередь подойдёт, когда малышу лет пять исполнится.

– Вы, значит, всё время с дочкой. Шустрая какая малышка. Муж хорошо зарабатывает?

– Нет у меня мужа, – с горькой усмешкой сказала Лена. – И никого нет. Одна я.

– А на что живёте?

– Комнату сдаём. У меня двушка. Но денег не хватает.

И тут Веру осенило:

– А знаете что? А идите ко мне жить. У меня трёшка. Вашу двушку будем сдавать полностью. Нам всем на жизнь хватит. Заодно за бабулей моей присмотрите, поможете.

– Да? А это удобно? – оживилась Лена.

– Ну, конечно же! – горячо воскликнула Вера. – И Гапе моей веселее будет! Так всем будет лучше!

– Ну, я подумаю, – сказала она неуверенно, и стала глядеть куда-то в сторону.

– А чего тут думать? Отличная мысль! – воскликнула Вера.

Через неделю Лена с маленькой Алисой и котом Барсиком переехала к Вере. Вещей у них оказалось не очень много. Барсику поставили на кухне в торце лоток-туалет, а возле противоположной стены устроили ему столовую – металлические миски с едой и водой. Кот настороженно, на полусогнутых лапах принялся обследовать квартиру, всё принюхивался, потом нашёл укромный уголок и спрятался. Но вскоре освоился, вылез из укрытия и прыгнул на стол. Всё обнюхал, и уселся между чайником с заваркой и сахарницей.